Без шума и пыли (сборник) - Светлана Алешина

Я привыкла к тому, что вспыльчивый человек, как правило, не злопамятен. А если опять взглянуть с другой стороны, если отбросить психологические стереотипы и предположить, что человек намного сложнее всяких там логических и бихевиористских схем? Что, если страсть к скандалам и выяснению отношений сочетается у Киселевой с ядовитой мстительностью и способностью надолго затаивать обиду, чтобы потом, когда виновник ее дурного настроения почти забудет о неприятном инциденте, нанести ему вероломный удар тем ощутимее, тем губительнее для него, чем меньше он будет подготовлен.

И все-таки…

Я не знала, нужно ли мне теперь навещать Ложкина или прямиком ехать в «Сириус»? Немного поразмышляв и выкурив сигаретку, я выбрала второе.

Время подходило к полудню, когда я, оставив машину на стоянке возле Дома молодежи, поднялась на третий этаж, где находилось агентство Киселевой. Дверь в ее кабинет была приоткрыта, и оттуда доносились звуки оживленного, мягко говоря, диалога. Один голос принадлежал Марине, второй же — сочный баритон — кудрявому шатену, римский профиль которого я увидела в щелку.

Я остановилась в пустом коридоре рядом с дверью. Не буду им мешать, пусть себе выясняют отношения до конца. Если кто-то появится, прикинусь, что просто поджидаю кого-нибудь здесь. Мне не пришлось даже напрягать слух, потому что разговор велся на повышенных тонах.

— Сколько раз тебе повторять, Лазарь? — почти кричала Марина. — Ты меня уже достал. Я же запретила тебе приходить ко мне на работу. У тебя что, дел других нет?

— У меня обед, я думал, может, сходим вместе в ресторан? — Интонация Лазаря была просительной.

— Какого черта ты думал, мог бы позвонить — я бы тебе сказала, что занята.

— Но обедаешь же ты когда-нибудь? — не сдавался Лазарь.

— У меня такая работа, — огрызнулась Марина. — Когда будет время — пообедаю. Господи, вот навязался на мою голову! Иди обедай без меня.

— Но Муза Григорьевна сказала…

— Муза Григорьевна — твоя начальница, — оборвала Лазаря Марина, — а мне она мать. Я, конечно, понимаю ее стремление устроить мою жизнь, но я уже взрослая девочка, и ее заботы действуют мне на нервы, понял?

— Значит, ты отказываешься? — В голосе Лазаря появилось какое-то подобие угрозы.

— Да, да, я отказываюсь, сколько тебе раз повторять? — Киселева снова сорвалась на крик. — Вот навязался на мою голову! У меня нет времени.

— Я подожду, пока ты освободишься, — упрямствовал Лазарь.

«Вот мужики, — недоумевала я, стоя за дверью, — их откровенно посылают, а они не имеют гордости, чтобы по крайней мере просто развернуться и уйти».

— Нет, — отрезала Киселева, — ты не подождешь.

— Почему это?

— Потому. Все. Иди отсюда — дай мне работать.

— А как же Муза Григорьевна? — видимо, уже смирившись с тем, что ему придется уйти несолоно хлебавши, спросил Лазарь.

— Я ей позвоню, — выдохнула Марина, — все. Все! Все-о!!!

Мне почему-то стало жалко этого Лазаря, несмотря на его мягкотелость, и, когда он, выйдя из киселевского кабинета, обреченно вздохнул и поплелся прочь, я почему-то двинулась за ним.

Он спустился на первый этаж, но пошел не к выходу, как я предполагала, а свернул налево к ресторану, располагавшемуся в этом же здании. Пройдя в двери из темного стекла, он устроился за столиком в самом углу почти пустого зала.

На нем был длинный белый плащ и красный шелковый шарф в мелкий горошек. Он не стал раздеваться, только расстегнул пуговицы и откинулся на спинку стула, поджидая официанта.

Не придумав ничего лучшего, я прошла к бару, стойка которого возвышалась за спиной Лазаря и, взяв стакан персикового сока, потягивала его и размышляла, чем меня заинтересовал этот человек в белом плаще? Он не был красив в общепринятом значении этого слова, насколько я успела его разглядеть, но его лицо, обрамленное мягкими вьющимися волосами, было не лишено тонкости и обаяния.

Интересно было бы с ним пообщаться по поводу Марины Киселевой. Из их разговора было понятно, что он ее знает и работает под началом ее мамочки. Подождав, пока он сделает заказ, я со стаканом в руке подошла к его столику и, как только он заметил меня, спросила:

— Не будете возражать, если я составлю вам компанию? Не люблю обедать в одиночестве.

— Пожалуйста, присаживайтесь. — Он встал и отодвинул стул, помогая мне сесть. — Только боюсь, что сегодня из меня никудышный собеседник.

— У вас неприятности? — вежливо поинтересовалась я, доставая из кармана сигареты.

— Можно и так сказать. — Он улыбнулся, глядя мне в лицо. — А вы красивая.

— Благодарю за комплимент, — кивнула я. — Вы не против, если я закурю?

— Пожалуйста, только огня вам предложить не смогу — я не курю. Уже почти два года.

— Это можно только приветствовать, — улыбнулась я, прикуривая, — а я вот начала курить в университете, за компанию, так сказать.

Подошедший официант поставил перед Лазарем графинчик с янтарно-коричневой жидкостью и салат и подал мне меню. Приняв у меня заказ, он поинтересовался, что я буду пить.

— Пожалуй, стакан чая — я за рулем.

— Может, немного коньячку? — предложил Лазарь, когда официант отошел.

— Если бы не машина… — пожала я плечами.

— А я выпью.

Он налил себе из графина полную рюмку и осушил ее до дна. Поковыряв вилкой в салате, бросил ее на стол и налил еще одну рюмку.

— Заливаете горе? — предположила я.

— Можно и так сказать. — Он выпил и замолчал, уставившись в стол. — Не угостите меня сигареткой? — спустя некоторое время спросил он.

— Берите, — я показала на пачку «Винстона», лежащую на столе. — Только стоит ли снова начинать?

Лазарь закурил и жадно затянулся, как человек, долго себя сдерживавший и наконец позволивший себе расслабиться.

— Как вас зовут? — спросил он минуту спустя. — Мы даже не познакомились.

— Ольга.

— А меня Лазарь.

«Я знаю», — чуть не сказала я, но вовремя опомнилась.

— Редкое имя.

— Да, — кивнул он. — А где вы, Оля, работаете, если не секрет?

— Я фоторепортер, — показала я на лежащий на столе «Никон».

— Наверное, интересная работа, — предположил он, — каждый день что-то новое.

— Мне нравится, — кивнула я.

— А я вот целыми днями сижу в банке, — как-то удрученно произнес Лазарь.

— Вы что, банкир?

— Можно, наверное, и так сказать, — Лазарь налил себе еще коньяка, — но вообще-то я начальник кредитного отдела.

— В каком банке?

— «Вселенский град». — Он опрокинул содержимое рюмки в рот и, подцепив на вилку салат, отправил его следом.

Официант принес дымящиеся свиные ребрышки с гарниром и зеленью и поставил перед ним. Мой заказ еще не был готов, и я допивала свой сок.

От выпитого коньяка глаза Лазаря заблестели, как две маслины, движения стали менее точными и заметно расслабленными.

— Вам не нравится ваша работа? — участливо спросила я.

— Не столько работа, сколько начальник, — он поджал губы, — вернее, начальница, председатель правления банка Муза Григорьевна Киселева.

— Вот это имечко, — усмехнулась я.

— Характерец у нее еще хлеще. — Лазарь выпил еще рюмку и принялся за ребрышки.

— Так вы из-за этого решили напиться? Простите за нескромный вопрос.

— Хм, — хмыкнул он, — если бы я стал пить из-за Музы Григорьевны, то давно стал бы алкоголиком.

— Значит, у вас есть более веская причина, — предположила я, вспомнив ссору Киселевой и Лазаря.

— Да, это из-за женщины, — грустно произнес он.

— Она вас бросила?

— Можно и так сказать, но вообще-то она не могла меня бросить, потому что у нас с ней ничего и не было.

— Безответная любовь? — Я живо сочувствовала своему собеседнику, но была не чужда легкого презрения.

И тут Лазаря словно прорвало. Не знаю, то ли это коньяк на него так повлиял, то ли просто захотелось кому-то излить душу, а может, и то, и другое вместе взятое, только он начал мне все рассказывать, как самому близкому другу, регулярно промачивая себе горло коньяком. Язык у него начал заплетаться, глаза посоловели и смотрели куда-то сквозь меня. Короче, из его длинного сбивчивого монолога я поняла следующее:

Лазарь уже несколько лет работает под началом Музы Григорьевны, которая очень беспокоится о том, как бы ей устроить судьбу своей дочери. Ей очень не хотелось, чтобы Марина нашла себе мужа из той среды, в которой она вращалась, и поэтому она постоянно знакомила ее с перспективными, с ее точки зрения, женихами. Лазарь был одним из таких перспективных. Молодой, симпатичный, в свои двадцать шесть он был уже начальником кредитного отдела не самого маленького в Тарасове банка, и Муза Григорьевна собиралась сделать его своим заместителем.

Но в случае с Лазарем Муза Григорьевна преследовала сразу две цели: кроме устройства счастья Марины, она собиралась с помощью Лазаря устроить и свое счастье. Дело в том, что у Марины в то время уже был любовник — Алексей Замуруев, к которому и Муза Григорьевна воспылала отнюдь не материнскими чувствами. Лазарь же, когда Муза Григорьевна познакомила его со своей дочерью, на свою беду, влюбился в Марину, которая не отвечала ему взаимностью. Он делал ей дорогие подарки, приносил охапки цветов, приглашал в театры и на концерты, но все было тщетно, Марина, как он выразился, втюрилась в этого хлыща Замуруева, который мало того что был женат, так еще и гулял напропалую со всеми Мариниными моделями, и не только Мариниными.