Без шума и пыли (сборник) - Светлана Алешина

— Всего хорошего. — Я поняла, что двери, образно говоря, закрылись.

Глава 7

Теперь мой путь лежал на улицу Лунную. Я надела темные очки, потому что солнце слепило немилосердно. Я двигалась в потоке машин, которые спешили выбраться из центра, по длинной кишке Ленинского района, на развилке одни устремлялись в сторону завода техстекла, другие взбирались на Соколовую гору. Наверняка соседей Терещенко уже проинтервьюировала милиция. Особенно ни на что не надеясь, я все же решила сделать то же самое — вдруг кто-нибудь что-нибудь слышал или видел.

К Александру я не стала заходить, а прямиком направилась на седьмой этаж. Меня интересовали жильцы квартиры номер двадцать шесть. Они обитали как раз над головой Терещенко. Позвонив в дверь, я минуты три ожидала ответа, но его не последовало. Тогда я спустилась на пятый этаж. Позвонила в дверь квартиры, располагавшейся под квартирой, где жила Лиля. Дверь тут же открылась. В проеме стояла маленькая седенькая старушка интеллигентного вида. На ней был аккуратный пестрый халатик.

— Доброе утро, — вежливо обратилась я к ней. — Я из газеты «Свидетель». — Я раскрыла перед ней мое удостоверение.

— А-а, — многозначительно протянула старушка, — а я думала, опять подписи пришли собирать. Вашу газету я знаю, и она мне очень нравится…

— Ольга Бойкова, — на всякий случай представилась я, не доверяя подслеповатому взгляду старушки. Кто знает, разобрала ли она что-нибудь в моем удостоверении?

— Белла Степановна, — улыбнулась пожилая женщина. — Вы по какому вопросу? У нас ведь тут вчера…

— Я знаю. Наша газета как раз занимается расследованием этого дела, и я хотела бы вам задать несколько вопросов, можно?

— Конечно, проходите. — Она сделала гостеприимный жест, приглашая меня войти.

— Спасибо. Я не отниму у вас много времени.

— Ой, что вы! — улыбнулась Белла Степановна. — Куда нам, старикам, спешить-то? Вот сюда, пожалуйста.

Я проследовала за ней в гостиную, села на покрытый клетчатым пледом опрятный диванчик и непроизвольно пробежала удивленным взглядом по книжным полкам. Они занимали почти все пространство двух смежных стен, высились до самого потолка. Меня поразило количество редких старинных книг. Были книги и на иностранных языках.

— Это все мой муж собирал, — пояснила Белла Степановна. — Он у меня большой библиофил был. Умер. Теперь я одна живу. Иногда меня дочь навещает, но у нее семья, времени лишнего нет.

— Впечатляюще! — с искренним восхищением воскликнула я.

— Муж мой был полиглотом, говорил на восьми языках, изучал арабский и хинди. А вообще преподавал в университете латынь.

— Это он? — Я указала на висевшую на стене фотографию в рамке из светлого дерева.

— А кто же? Тридцать шесть лет мы с ним прожили — срок немалый. — Белла Степановна задумчиво покачала головой.

— Белла Степановна, у меня к вам несколько вопросов, — начала я, — все они касаются Терещенко Лилии. Вы знаете ведь, что ваша соседка Воротынцева сдавала квартиру манекенщице из агентства «Сириус»?

— В каком агентстве работала девушка, до вчерашнего дня я не знала, а что касается квартиры — да, знала. Не раз встречалась с этой Лилей и на улице, и в подъезде. Она всегда здоровалась, но на этом наше знакомство и кончалось. Можно сказать, что знала я ее чисто визуально.

— Понятно. Терещенко была хорошей соседкой? Я имею в виду, не устраивала ли она каких-нибудь шумных вечеринок, гулянок и так далее?

— Я на нее не жаловалась. Несколько раз, правда, у нее бывало шумно, но она же молодая, не мумия какая-нибудь вроде меня, — усмехнулась Белла Степановна.

— Когда это было?

— Да я не помню. Раз, впрочем, совсем недавно. Заходил к ней блондин высокий, в теле, в кожаной куртке. У него машина… как она называется?.. Ах да, иномарка белая, шикарная такая. Пришел, я его в окно видела, окна-то у меня во двор выходят, так вот, пришел, а через час вышел, видать, поскандалив. А еще раньше… Но это совсем давно было. Месяца два назад. Приезжал к Лиле франт, тоже на не нашей машине, только темно-красной. Красавец. Провел всю ночь у Лили, только наутро уехал… Так вот, она всю ту ночь, бедная, проплакала. Он вообще не однажды у нее бывал, но потом я его не видела. Объявился блондин. Вечно серьезный, насупленный какой-то… Ах, что же это я вам даже чаю не предложила!.. — Белла Степановна резво встала с дивана.

— Не беспокойтесь, Белла Степановна, вы так хорошо, так интересно рассказываете!

— Да где уж там, — разочарованно махнула она рукой, — вот Евгений мой, царство ему небесное, был рассказчиком — заслушаешься!

Она с любовью и грустью посмотрела на фото мужа. И впрямь яркий тип. Худое тонкое лицо, пышная вьющаяся шевелюра, живые умные глаза, орлиный нос и неожиданно мягкий очерк губ. Ничего от педанта или библиотечной крысы. Сплошное благородство.

— Немножко надо обождать, — сказала хозяйка, возвратившись из кухни.

— Белла Степановна, посмотрите, пожалуйста, на эти фотографии. Этот молодой человек не похож на того красавца, который приезжал к Лиле на красной машине?

Я разложила на столике несколько фото Замуруева.

— Он самый, — уверенно произнесла Белла Степановна, — точно, он. Богач какой-то, что ли?

— Модельер, — пояснила я. — Сотрудничал с агентством, где работала Лиля.

— А-а, понятно. — Белла Степановна кивнула.

— А вчера около полудня вы ничего подозрительного не видели, не слышали?

Белла Степановна на минуту задумалась, потом покачала головой:

— Меня об этом вчера милиционеры спрашивали… Нет, ничего, все было, как обычно, тихо… А вот примерно месяц назад разгорелся там, наверху, скандал. Я как раз на кухне была, когда увидела, как к дому красная машина этого франта подъехала. — Белла Степановна постучала костяшками среднего и указательного пальцев по фото Замуруева. — Они приехали вдвоем: он и Лиля. Ну, я посмотрела, потом продолжала делами заниматься… Вдруг как там у них наверху кто-то завизжит, заревет, потом — бац! — видать, посуда полетела. Но это не Лиля была, ее истерический крик я услышала после. Какая-то другая женщина вопила. Тот модельер тоже начал кричать, не знаю уж, что у них там было, но то, что ссора, — точно.

— А вы не видели случайно ту вторую женщину? — с азартом спросила я.

— Вначале нет, но потом… Скандал перекинулся на лестничную клетку: крики, угрозы, завывания… Я чуть приоткрыла дверь. Не успела я это сделать, как мимо меня пронеслась надушенная женщина в черном брючном костюме. Я быстрее к окну. Смотрю — выходит и к машине, тоже не нашей, иномарке… черная такая, блестящая… Красивая женщина, длинные темные волосы, стройная, высокая…

У меня учащенно забилось сердце. Я достала из сумки фото, сделанные вчера в «Сириусе».

— Белла Степановна, посмотрите, это не та женщина? — Я показала ей фото Киселевой.

— Она, она, — энергично закивала головой моя собеседница, — только здесь она какая-то… мрачная. Тогда она растерянная была, чуть не плакала — заметно было, что она расстроена.

— Спасибо вам большое, Белла Степановна.

— Ох, а про чай-то я забыла, и вы мне не напомнили! — Она засеменила на кухню.

Усевшись за руль «Лады», я некоторое время не могла пошевелиться. А вот мысли мои скакали под стать веселым солнечным зайчикам. Вроде бы все сходилось. Мои вчерашние размышления получили подтверждение: убийцей была женщина, и теперь я даже знала, кто эта женщина. Так и есть — шекспировская драма! Надо позвонить Кряжимскому…

Итак, Киселева, грубо говоря, вычисляет парочку — Замуруева с Терещенко, устраивает скандал, потом, затаив обиду и ненависть, травит Алексея и стреляет в Лилю. Месть по полной программе.

Стоп, а с чего ты взяла, что Киселева была неравнодушна к Замуруеву, тебе ведь говорили обратное? Но кто говорил? Девушки из агентства. А разве они не могли что-нибудь проглядеть, недопонять? Могли. Значит, Киселева и Замуруев успешно скрывали свои отношения? Выходит. Если не придерживаться версии любовной истории между ними, то трудно объяснить поведение Киселевой в квартире у Терещенко. Девушки сказали, что Киселева уволила Лилю примерно месяц назад, как раз месяц назад и был вышеописанный скандал. И скорее всего причиной увольнения послужила любовная связь между Замуруевым и Терещенко.

Киселева узнала, что Замуруев изменяет ей с Терещенко, увольняет последнюю, а потом уже осуществляет план мести. Стоп, а для чего ей понадобилось ждать целый месяц, чтобы реализовать свой чудовищный проект? Обычно мстят в состоянии аффекта. Тридцать дней — срок небольшой, но вполне достаточный, чтобы немного успокоиться, прийти в себя. Хотя, с другой стороны, довольно изощренный способ, которым преступница решила свести счеты с Замуруевым, вполне предполагает, что Киселева обладает хладнокровием и выдержкой. А как же ее скандальный нрав?