Солдат трех армий - Бруно Винцер

"Воскресный отдых в солнечном сиянии… " Эта популярная песенка обрела теперь для меня новый смысл. Мы ездили на велосипедах в Груневальд и на берег Хавель. Мы ходили в театр и бывали в «Романишес кафе». Я познакомился со студентами, в том числе и с иностранными, а это был совсем другой мир.

– Я совершенно не понимаю, как тебе может нравиться солдатская служба.

– Видишь ли, Рут, это моя профессия. Кроме того, я вовсе не собираюсь остаться солдатом. Я хочу стать офицером.

– Я не о том. Я имею в виду все, что с этим связано: военная служба, военная форма, команда и стрельба, понимаешь?

Я не знал, что на это ответить. Я любил Рут, и поэтому я задумывался над тем, права ли она и в чем она может быть права. Но ни до чего не додумался.

– Ты доволен службой?

– Конечно, девочка, даже очень. Мне все это доставляет удовольствие, я целый день на свежем воздухе, занимаюсь спортом, к тому же мы все дружим.

– А что тебе это дает?

Я принялся перечислять. В плавании, в беге на дальние дистанции, в стрельбе и в других соревнованиях я на первом месте. Она покачала головой.

– Все это очень хорошо, но спортом ты можешь заниматься и не в военной форме. Я спрашиваю, какой цели вы достигните, к чему это в конце концов приведет?

К чему это, собственно, должно было привести? Меня охватывало воодушевление, когда после какого-то этапа учений генерал на смотре высказывался одобрительно:

– Солдаты! То, что вы сегодня показали, – выдающиеся достижения. Я горжусь вами.

Или когда, командир батальона обер-лейтенант фон Манштейн становился перед строем и говорил:

– Егеря, вы сегодня снова показали, что вы настоящие парни! По своим результатам в стрельбе 2-й батальон занимает первое место среди всех горнострелковых батальонов рейхсвера.

Разве это не достижение?

Но мне не удавалось убедить в этом Рут. Правда, мы из-за этого не ссорились. Мы любили друг друга, как только можно любить в этом возрасте. Это была моя первая большая любовь, прекрасная, настоящая, хорошая дружба. Когда этот отпуск кончился, Рут проводила меня па вокзал и подарила на прощание красивый платок.

– Помнишь, мы говорили с тобой о достижениях. Я не хочу сказать, что это уже достижение. Я ведь только начинаю… Но этот платок я разрисовала вчера для тебя. Это итог одного учебного дня, ну как, нравится?

Платок мне действительно понравился. Рут в этом была искусница. Я уже видел ее рисунки, свидетельствовавшие о ее даровании. Но мне казалось, что они слишком современны.

– Что ж, Бруно, я не хочу при прощании тебя сердить. Но вот результат нашей работы в художественном училище. А что ты мне привезешь в следующий отпуск?

– Нашивку на рукаве, дитя мое.

– Ах ты, бедный дурачок! Возвращайся поскорей, с нашивкой или без нее – все равно! В штатском ты мне гораздо больше нравишься.

Платок занял почетное место в левом нагрудном кармане. Когда я лежал в поле или служба становилась особенно трудной, я доставал платок, думал о Рут и наших беседах. Она-то имела в виду нечто совсем другое. Но странное дело: ее платок пробуждал во мне всегда желание достичь именно того, что она вовсе не считала достижением.

В дальнейшем я уезжал на воскресенье в отпуск так часто, как это только было возможно. Без нашивок. В субботу вечером в Берлин и в ночь на понедельник – обратно в казарму. Это обходилось недорого, солдаты платили только треть стоимости проезда. Если мне не хватало денег, мать добавляла. И ей когда-то было восемнадцать лет.

Однажды, на другой день после такого воскресного отпуска, в понедельник, батальону приказали построиться. Из наших рядов вызвали старшего стрелка, поставили перед строем, осыпали похвалами и наградили почетным холодным оружием. Накануне в воскресенье он пошел в профсоюзный клуб в Кеслине, где его втянули в спор, а затем в драку. Его со всех сторон окружили, так что он вынужден был, защищаясь, заколоть своим штыком одного из членов клуба. Начальство оценило его поступок как проявление «мужества» и установило, пользуясь юридической латинской терминологией, что он действовал, исходя из соображений «законной самозащиты». Мы нашли этот термин в словаре и позавидовали старшему стрелку, получившему такое красивое почетное оружие.

Краткий опрос

В каждой роте имелись доверенные лица – жалкий остаток со времен солдатских советов. Они собирались раз в месяц, выпивали много пива и снова расходились. Никакой роли они не играли. В лучшем случае они могли предложить купить шахматы или картину либо устроить выпивку за счет ротной кассы.

Я считал Совет доверенных лиц совершенно излишним. Он не соответствовал прусскому духу, царившему в нашей роте, которая соблюдала традиции бывшей 9-й гренадерской роты из Потсдама и посылала делегацию на происходившие 18 января ежегодные торжества в день образования империи.

В 1932 году я сам входил в состав такой делегации. Для этой цели давали внеочередной отпуск, и я имел возможность повидаться с Рут.

Итак, потсдамская встреча гренадеров проходила под знаком воспоминаний о событиях в Версале в 1871 году, когда прусский король был объявлен германским кайзером. По этому случаю присутствовавшие предавались воспоминаниям о «славном времени» кайзеровской армии, оплакивали потерю немецких областей, поносили революцию 1918 года, в энный раз мусолили легенду, будто все сложилось бы иначе, если бы «проклятые рабочие» не нанесли «удар в спину» победоносно сражавшемуся фронту. Потом мы все чокались и провозглашали троекратное «ура» в честь его величества кайзера. Правда, Гитлер привлекал меня больше, чем кайзер, но в честь кайзера бесплатно угощали пивом, и пока можно было этим довольствоваться.

Рут смеялась до упаду, когда я ей обо всем этом рассказывал. Она была совершенно не способна понимать такие вещи.

Вскоре после того, как я вернулся из этого внеочередного отпуска в свою часть, меня вызвали к командиру роты. Там уже собралось несколько унтер-офицеров и солдат. Нам задали вопрос, который мы сначала не приняли всерьез, но затем пришли в восторг:

– Кто из вас хотел бы стать офицером? Когда все мы – вначале не сразу, а потом единодушно – подняли руки, капитан сказал:

– Не радуйтесь преждевременно, это еще далеко не решенное дело! Пока только краткий опрос, ничего больше. Я просто хотел выяснить, намерены ли стать офицерами те из вас, которые, возможно, для этого пригодны. Благодарю вас, вы можете разойтись. Кроме того, прошу вас об этом никому не говорить!

Все это длилось минуты две. Тем временем мы были зарегистрированы, и вскоре нас стали направлять па различные курсы обучения.

Началось со специального обучения в качестве связных. За этим последовал курс по технике разведки, затем – изучение пулемета; одновременно нас использовали как загонщиков на офицерской охоте, потом откомандировали в качестве ординарцев в офицерский клуб, чтобы ознакомить нас с той обстановкой, в которой мы позднее можем оказаться.