Мой полицейский - Бетан Робертс

если не считать скрипа моей ручки, и все углы, казалось, смягчились, когда дневной свет исчез. У меня было такое приятное чувство, что я организованный учитель, который контролирует все происходящее, и полностью готова к предстоящей работе. Именно в эти моменты, сидя в одиночестве за своим столом, окруженная тишиной и пылью, я убеждала себя, что нравлюсь детям. Возможно, думала я, некоторые из них даже меня любят. В конце концов, разве они не вели себя в тот день прилично? И разве теперь каждый день не заканчивался торжественным чтением «Детей воды»[28], когда дети сидели вокруг меня, скрестив ноги на коврике? Некоторые, конечно (Элис Рамбольд была одной из них), ерзали, заплетали друг другу косы или ковыряли бородавки на пальцах (вроде Грегори Силкока), но остальные были явно увлечены книгой, слушали меня открыв рты и с широко распахнутыми глазами. Кэролайн Мирс сидела у моих ног и смотрела на меня так, как будто я владела ключами от королевства, в которое она мечтала войти.

– Разве тебе не пора домой?

Я вскочила. Джулия Харкорт стояла в дверях и смотрела на часы.

– Тебя же могут запереть, будь осторожна. Не знаю, как ты, но мне бы не доставила наслаждения ночь, проведенная со школьной доской.

– Я уже собираюсь уходить. Просто доделаю несколько вещей.

Я была готова к ее возражению: «Разве сегодня не вечер пятницы? Ты не должна подготовиться к фотосессии со своим парнем?».

Но вместо этого она кивнула и сказала:

– Холодно, не так ли?

Я вспомнила о шляпе с полосками, и моя рука взметнулась к голове.

– Ты молодец, – продолжила Джулия. – Зимой здесь как в морозилке. Иногда я прячу грелку под подушку стула.

Она улыбнулась. Я отложила ручку. Ей явно хотелось поговорить.

Джулия была в привилегированном положении, у нее было собственное кресло в учительской; она всем нравилась, но я заметила, что, как и я, она обычно обедала в одиночестве, ее глаза редко отрывались от книги, когда она осторожно откусывала кусочек яблока. Не то чтобы она была застенчивой; она смотрела учителям-мужчинам – даже мистеру Коппарду – в глаза, когда говорила, и также отвечала за организацию школьных экскурсий. Была известна тем, что ходила гулять с учениками на многие мили без остановок и убеждала их, что это самое лучшее развлечение в любую погоду.

Я начала собирать свои рабочие листы в стопку.

– Я совсем потеряла счет времени, – сказала я. – Лучше пойду.

– Где ты живешь? – спросила она, как будто я уже упоминала об этом раньше.

– Недалеко.

Она улыбнулась и вошла в класс. На ней была ярко-зеленая шерстяная накидка, а в руках она держала дорогой на вид портфель из мягкой кожи, и я подумала, насколько он лучше моей корзины.

– Прогуляемся вместе?

– Так как у тебя дела? – спросила Джулия, пока мы быстро шли по Квинс-Парк-роуд. – Я не была уверена, справишься ли ты в тот первый день. Ты выглядела совершенно растерянной.

– Так и есть, – сказала я. – Я думала, что меня вырвет прямо на твои туфли.

Она остановилась и без улыбки посмотрела мне в глаза. Я подумала, что она пожелает мне спокойной ночи и отправится в другую сторону, но вместо этого она подошла ближе и серьезно сказала:

– Это была бы катастрофа. Это мои лучшие школьные туфли. Я прикрепила металлические пластины к каблукам, чтобы дети знали, что я иду. Я называю их своими копытцами.

На мгновение я растерялась, не зная, что ответить. Но потом Джулия запрокинула голову и громко зарычала, показав ровные зубы, и я поняла, что можно смеяться.

– Они работают? – спросила я.

– Что?

– Копытца.

– Всегда работают. К тому времени, как я добираюсь до класса, все уже молчат как рыбы.

– Я могла бы обзавестись парой таких.

– Тебя достают, не так ли?

– Не совсем. – Я сделала паузу. – Элис Рамбольд, маленькая…

– Засранка?

Глаза Джулии заблестели и сузились. Она снова вынуждала меня засмеяться. Так я и сделала.

– Тебе определенно нужны копытца для Элис, – заключила она. Когда мы дошли до угла моей улицы, Джулия сжала мою руку и сказала: – Давай как-нибудь повторим.

С приближением весны я начала терять терпение. Том поцеловал меня в щеку и держал меня за руку, и каждую неделю мы виделись хотя бы раз, обычно в твоем присутствии. Но этого было недостаточно. Мама напомнила, что для меня еще не очень поздно. Пока нет.

Я не знала, когда именно должен наступить этот ужасный момент, момент, когда женщину начинают считать «старой девой». Каждый раз, когда я думала об этом, вспоминала о древних часах, отсчитывающих дни жизни. Многие девушки, с которыми я училась в школе, уже были замужем. Я знала, что у меня еще есть несколько лет в запасе, но если не буду осторожна, другие учителя будут смотреть на меня так, как они смотрели на Джулию – женщину, которой приходится работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь, читающую слишком много книг и которую в субботу можно встретить с тележкой в магазине вместо детской коляски или с ребенком на руках, в брюках и, очевидно, не спешащую домой. Собственно, никуда не спешащую.

Конечно, сейчас это кажется невероятным, наверняка я и тогда слышала что-то о существовании этого фантастического зверя – деловой женщины (бога ради, это был почти 1960 год), но я также уверена, что меньше всего хотела бы быть одной из этих женщин. Так что я все больше паниковала, стоя перед классом и рассказывая им о приключениях Персефоны в подземном мире. Я попросила их нарисовать Деметру, несущую вместе со своей дочерью весну, посмотрела на голые деревья на детской площадке, их ветви, похожие на жилки, черные на фоне серого неба, и подумала: хватит ждать.

А потом все изменилось.

Был субботний вечер, и Том шел по направлению к дому, чтобы забрать меня. Это было первое изменение. Обычно мы встречались в галерее или в театре, но в эту субботу он обещал, что зайдет за мной. Я не сказала об этом маме и папе, потому что знала, что случится, если я это произнесу: мама будет весь день заниматься уборкой, готовить бутерброды, решать, какое из своих лучших платьев надеть, а папа – постоянно молчать, размышляя, какие вопросы задать Тому.

Весь день я делала вид, что читаю в своей комнате. Я повесила бледно-голубое платье из искусственного шелка на заднюю часть двери, готовая быстренько его надеть, и выглядело оно многообещающе. К нему очень подходил маленький синий кардиган из ангоры; это была самая мягкая