Дуэлянты - Ольга Крючкова

В конце октября, когда следовало выплачивать проценты по Ремизово, Антонина Петровна в сопровождении господина Матвеева направилась в Псковский Земельный банк, где оформила все соответствующие документы, подтверждающие погашение долга.

Через полгода, когда все формальности траура были соблюдены, Антонина и Станислав обвенчались в небольшой церквушке, что в полуверсте от Забродино.

После этого чета Матвеевых активно занялась имением Ремизово, окончательно решив превратить его в дачный поселок.

Любовная авантюра № 2

Столичный Казанова

1898 год, Петербург

Петербургский дом супругов Матвеевых особенно выделялся на Фурштадской улице. Двухэтажный, с двумя флигелями по бокам, окруженный прекрасной кованой изгородью, местами увитой диким виноградом, с колоннами, обрамляющими парадный вход, он скорее напоминал традиционную московскую усадьбу, нежели здешние дома, построенные в немецком стиле. Предки многочисленных мелких дворян и чиновников, живших на этой улице, вероятно, попали под влияние немцев, поселившихся на ближайшей Курляндской улице. И поэтому-то Фурштадская стала напоминать, скорее небольшой провинциальный немецкий городок, нежели столичную улицу Российской империи.

Антонина Петровна пробудилась, как обычно, ровно в восемь утра. Эта привычка появилась у нее давно, почти шестнадцать лет назад, когда она с мужем, Станиславом Петровичем, и маленькой дочерью Полиной переехала из псковского имения в столицу.

Столичная жизнь поначалу не нравилась Антонине Петровне, привыкшей к сельским просторам и простоте провинциальной жизни. Она долго скучала по своему имению Забродино, а также по имению второго мужа, где она прожила с ним два года после венчания.

После того как супруги Матвеевы воплотили свой план, на землях Ремизово построили дачный поселок и выгодно сдали его в аренду, оставив управителями проверенного временем Федора Ильича и его племянника Николая, они перебрались в Петербург.

Антонина Петровна не перечила мужу по поводу переезда, понимая, что дочери надобно расти в приличном обществе, тем более, что у Станислава Александровича было множество полезных знакомств.

И вот Полине, единственной дочери Матвеевых минуло восемнадцать. Она удалась внешностью в матушку: небольшого роста, складная, густые каштановые волнистые волосы, выразительные серые глаза, пухлые губы и весьма волевой подбородок.

Когда Станислав Александрович не без удовольствия смотрел на дочь, то невольно вспоминал свою первую встречу с женой, которую прозвал Дианой-охотницей. Пожалуй, Полина и по складу характера была в матушку: мало того, что умна и рассудительна не по годам, решительна до крайней степени, она умела постоять за себя и защитить свои интересы. Особенно Станислава Александровича смущало, то обстоятельство, что дочь, как, впрочем, многие барышни конца XIX века были излишне прогрессивных взглядов. Он считал, что совершенно негоже молодой девице иметь на все свое суждение, да еще и оспаривать мнение родителей. Но Полину это вовсе не смущало мало того, она изъявила желание посещать вольным слушателем университетские лекции.

Станислав Александрович, хоть и считал себя человеком современных взглядов, этого стерпеть не мог и выразил дочери категорический протест. Но Полину это не остановило. Она высказалась папеньке, что он ведет себя как последний сатрап, и несмотря ни на что будет посещать университет.

Во время сей перепалки, между отцом и дочерью, Антонина Петровна сохраняла завидное спокойствие, ибо знала – Полина своего добьется, уж лучше ей не перечить, а сразу позволить слушать лекции, тем более вреда она в этом не видела, а лишь пользу.

И вот почти год, как Полина пробуждалась одновременно с матушкой, ровно в восемь утра, приводила себя в порядок, завтракала, садилась в коляску и направлялась в университет на Васильевский остров.

Поначалу Станислав Александрович обвинял жену, что та во всем потворствует дочери, мол, на современных барышень – ни какой управы! Антонина Петровна отмалчивалась, в душе соглашаясь с мужем, действительно, новомодные взгляды изменили молодежь, и до чего это доведет – никто не знал.

Не прошло и часа, как Полина умчалась в университет, пробудился Станислав Александрович и вышел в гостиную в домашнем халате. Антонина Петровна просматривала свежую газету.

– Доброе утро, Антонина! – сказал глава семейства и смачно зевнул. – Что наша эмансипе[2] уже умчалась? – поинтересовался он и сел на диван рядом с женой.

– Да, мой друг, умчалась. – Подтвердила Антонина Петровна.

– Что пишут в газетах?

– Да все тоже самое – опять бомбисты[3] объявились. Взорвали склад на окраине города.

– Вот-вот! – Воскликнул Станислав Александрович. – Чего твориться! А дочь наша вместо того, чтобы думать о замужестве, по университетам бегает! А всем известно: студиозы сочувствуют этим бомбистам.

Антонина Петровна вздохнула.

– Да, ты прав. Но что я могу сделать?

– Как что? Ты – мать! Повлияй на нее, наконец! Так мы и внуков не дождемся, того гляди попадет в дурную историю! – Не унимался отец семейства.

– Ее надо поближе свести с Анатолием Рогозиным, – неожиданно предложила Антонина Петровна.

Станислав Александрович задумался.

– Да… Ну, впрочем, можно… Рогозины – семья достойная, я их знаю много лет. Анатолий – хорошая партия, тем более они с детства знакомы…

– Вот именно. А помнишь ли ты, как Анатолий, еще будучи мальчиком, заглядывался на нашу дочь?

– Точно, точно… было дело, – подтвердил супруг.

– Ну, так что? Ты поговоришь с его родителями? – Продолжала гнуть свою линию Антонина Петровна.

– Непременно. Можно пригласить их в гости… Или на прогулку по Смольной набережной. Погода сейчас отменная, почти как летом, даром, что конец апреля. Но как воспримет это Полина?

– Не волнуйся, это я беру на себя, – пообещала супруга.

– Ну-ну… – Недоверчиво потянул господин Матвеев. Он, разумеется, не сомневался в умении своей супруги убеждать собеседника, но только – не дочь!

Полина сидела в университетской аудитории в окружении своих подружек, которыми она успела уже обзавестись, на одном из последних рядов, восторженно внимая профессору истории, читавшему лекцию о легендарной Трое.

Несмотря на свой решительный нрав, Полина Матвеева не утратила романтичности, присущей барышням ее возраста. По мере того, как профессор рассказывал слушателям об истории любви прекрасной Елены и Париса, она мысленно перенеслась в эпоху древности, представляя себя в греческих прозрачных одеждах, едва скрывающих наготу.