Хозяин бабочек (ЛП) - Олейник Тата

— Ну, что, — спросил Сакаяма, нахлобучив на голову шапку с хвостом. — Приросла личина?

— Наверное. Я себя же со стороны не вижу.

— Считай, повезло, жалкое зрелище-то. Залезай на эту клячу и поехали.

— У вас стрела… эээ… сзади все еще торчит, — сказал я. — Ехать будет неудобно.

Сакаяма обернулся через плечо, ухватился за древко, торчащее из его филейной части, скривившись, вырвал стрелу и бросил на дорогу.

После чего не самым изящным способом вполз на лошадь, которую я для него придерживал, хорошо, что настоящие учгурцы в этот момент нас не видели. Я тоже кое-как взгромоздился на свою кобылу, сидеть на которой было довольно нервно и неловко — видимо, выданный Сакаямой бафф давал лишь самый стартовый уровень навыка.

А уж когда по свистку Сакаямы животные перешли на рысь, я проклял вообще все на свете. Первым делом я от тряски так заклацал зубами, что прикусил язык, потом я отбил себе вообще все, что можно отбить, потом попытался лечь на коня животом, быстро раскаялся в этом решении, потерял поводья, вцепился в луку седла, кое-как перекинул ноги и устроился на седле боком, чуть не упал, вернул все, как было, после пары особенно удачных подбрасываний взвыл и дальше уже ехал, строго стоя на стременах, отчего икры минут через двадцать превратились в очаги бесконечной боли.

Вот интересно, Сакаяма тоже трясся в седле, как мешок с навозом, но явных страданий ему это не причиняло… Почему так? Хотя у него, наверное, параметры такие, что он вообще боли не испытывает.

Снова залихватская трель свистка — и кони перешли на галоп. Я бросил поводья, вцепился в луку, обхватил лошадь ногами покрепче и чуть не уткнулся ей в шею.

Не, ну так вообще -то ехать терпимо, хотя бы не отбивает все, как на рыси.

Глава 11

Когда я привык к скачке настолько, что смог устроиться в седле чуть менее позорным манером и начать смотреть по сторонам, выяснилось, что смотреть тут особо и не на что. Учгур не радовал разнообразием пейзажей. Трава. Трава. Много травы. Сверху небо, снизу трава. В основном, желто-серая. А иногда серо-желтая. И небо. И Сакаяма, вид сзади. Над травой иногда вспархивали птицы, что-то вроде куропаток, вдали порой мелькали рыжие тени скачущих животных, похожих на небольших оленей, один раз я заметил на пыльном полотне дороги жирного сурка, сидящего на задних лапах и вглядывающегося вдаль.

О, бескрайний Учгур, рай для клаустрофоба! Чаша неба, перевернутая над кругом земли! Лично мне трудно понять, чем и кому может приглянуться такая игровая локация, в которой глазу не за что зацепиться, но ведь, наверное, и другим кажусь странным, например, я, когда часами сижу, пялясь в море.

Если жить в крошечной клетушке, ездить на работу в переполненном метро, работать в шумном офисе, иногда поглядывая в окно, где тысячи людей и машин снуют в беспрестанном движении — наверное, Учгур с его пустотой, простотой и свободой — это мечта. К тому же степь полна жизни, если, конечно, не нестись по ней галопом, а пробираться по этим травам медленно, почтительно и с любовью.

Ветер яростно шуршал бусинами, летящими вслед за моей шапкой, гул его сливался с шебуршанием пропеллера на макушке, гайка на пружинке периодически тюкала по уху, но соблазн содрать с башки назойливый головной убор я подавил. Не время и не место, тут, похоже, полно любителей шнырять у меня в голове, как по проспекту.

Останавливались мы всего один раз, Сакаяма любезно разрешил мне сделать чай и попотчевать его сушеным тунцом, но на все попытки завести светскую беседу отвечал зевками и предложениями заткнуться в присутствии старших по званию.

— И все-таки, мы же давно обогнали нашу армию и пробираемся вглубь вражеской территории — у нас же должна быть какая-то цель? Нет, я, знаю, «у самурая нет цели, есть только путь»…

— Это если этот твой самурай — совсем дурак. Все пропил, небось, и жене теперь врет что попало.

— Но я должен знать, что мне нужно делать! Вдруг я вас подведу?

— Вот как подведешь — так и посмотрим какого цвета у тебя кишки.

— Розового! Господин Сакаяма, вы хоть можете сказать, куда мы скачем? У меня друзья в армии остались, другие друзья — в плену у учгурцев, а я тут под видом кочевника среди сурков сижу неизвестно где! Сакаяма вздохнул, взял грабли и принялся энергично охаживать ими меня по бокам, причем не поленился и погнаться за мной, и прогнать вокруг кустов, вопрошая «замолчишь ты, наконец⁈» Было не то, чтобы очень больно, но обидно и глупо, так что я в конце концов заорал «да молчу я! молчу!».

Какое-то время я размышлял, а не развернуться ли мне и не уйти куда глаза глядят, пока Сакаяма дрыхнет на солнышке, но потом решил не искушать судьбу. Тем более я понятия не имел, как избавляться от наведенной личины, а оставаться с нею на всю жизнь не хотелось совершенно.

Потом опять была бешеная гонка по степи, так что солнце еле поспевало за нами, но оно, конечно, все-таки нас в конце концов обогнало и даже уверенно подбиралось к горизонту, когда лошади исчезли. Вот я только что несся верхом, а в следующую секунду я падаю на дорогу, вывихивая обе расставленные ноги одновременно, и, судя по нецензурным выкрикам Сакаямы, ему досталось не меньше.

— А…где… лошади?.. — задыхаясь от боли, выдавил я.

— Вернулись к своим хозяевам, — Сакаяма, морщась, поднимался с карачек. — истратили силы и ушли в свитки. А если, ты их хотел, к примеру, совсем покрасть, то для того им нужно хвосты и гривы было переплести, серебряные гвозди в копыта набить, конской травкой опоить и лошадиное слово сказать. Ты знаешь то слово? Нет? Вот и не болтай глупостей!

Я вообще ничего не болтал, так как едва сдерживал слезы, пытаясь встать. Травма «вывих тазобедренных суставов», продолжительность шесть часов. Зашибись.

— Пошли давай! — махнул граблями Сакаяма.

— Куда пошли⁈ Вы издеваетесь? Я и шагу сделать не могу!

— А ты не «моги», а просто шагай! Я даже отвечать наглой свинье не стал. Сакаяма попытался подбодрить меня с помощью граблей, но, убедившись, что в данном случае бессильны и они, чертыхнулся, ухватил меня за воротник и потащил вслед за собой, причем весьма лихо и быстро, вот только воротник вскоре оторвался, тогда он цапнул меня за ногу и, невзирая на мои вопли, продолжил наше замечательное путешествие. Бумкая головой о кочки и откашливаясь от поднятой пыли, я даже протестовать толком не мог.

Не знаю, какими травмами бы я еще обзавелся, продлись это дольше, но уже через четверть часа Сакаяма остановился и удовлетворенно хмыкнул.

— Вот они где, я так и думал.

— Кто они? — спросил я, очищая рукавом лицо от грязи.

— Летающие Шатры. Главная стоянка Учгура. У этих осломордых черепашьих яиц нет городов, только стоянки, которые они туда-сюда таскают. Но осенью они там, где трава позеленее, собираются. Я приподнялся на дороге. Среди небольших травянистых холмов вдалеке виднелось темное пятно, от которого в небо тянулись серые хвосты дыма. Прикинув расстояние, я внутренне взвыл, но тут Сакаяма легко подхватил меня, перекинул через плечо и побежал к этим Шатрам.

— Погодите! Смотрите, ручей! Давайте остановимся, умыться хотя бы!

— Нельзя умываться, личину смоешь. Грязный пока будь, совсем за своего сойдешь.

Никаких городских стен у Летающих Шатров, разумеется, не было, как и постов стражи, по крайней мере, явных, с досмотром, так что наше торжественное прибытие в стан врага не было никак отмечено — только что мы петляли по оживившейся дороге среди лошадей, ослов и верблюдов — а вот мы уже среди скопления юрт, вигвамов, кибиток… по-моему, ни один из вариантов кочевых жилищ тут упущен не был, разве что иглу не хватало. Народ тоже был чрезвычайно разнообразен, хотя основные боевые силы состояли, по-видимому, из степняков-учгурцев, относительно мирное население являло собой полное смешение языков и народов, ватные халаты тут соседствовали с пончо, чалмы — с соломенными шляпами, что касается игроков, тот тут вообще царила полная эклектика, я своими глазами видел пару человек во фраках, которые смотрелись тут так же естественно, как пингвины посреди Сахары. Имена у игроков по большей части были очень странными, насколько я понял, их носители просто выбирали прикольные варианты перевода иероглифов на европейские языки. Например, в данный момент я смотрел на выходившую из большой палатки компанию — Уважительный Цыпленок, Злое Лицо и Дверь Сумасшествия. Мда. Госпожа Куриный Суп в этом обществе сошла бы за свою. Интересно, что она сейчас поделывает? Как я ни оглядывался, а почтовых ящиков на глаза не попадалось, ходить же я по-прежнему практически не мог: Сакаяма сгрузил меня в этом закутке и куда-то смылся.