Сердце офицера - Марина Анатольевна Кистяева

Надо выждать немного времени. Про побои Оля никому не расскажет — это лишнее. Хватит и измены. К своему здоровью она относилась вторично. Если бы не рука…

Ехать к маме сейчас нельзя. Три-четыре дня надо подождать. Здесь, в больнице, или всё же съехать? Если здесь, то для её небольшого бюджета — лучший вариант. Если отталкиваться от того, что, продолжая находиться в больничке, она ещё больше попадает в интересы Громова, то вариант не очень.

В обед принесли огромную корзину с фруктами и конфеты домашнего изготовления, при виде которых у Оли образовалась вязкая слюна во рту. К чему она не была равнодушна, так это к сладкому. Отсюда и неизменные лишние килограммы.

Отказываться от сладостей и фруктов Ольга не стала. Принесли — будет есть. Саше тоже кое-что перепало.

Сначала Оля хотела отмолчаться, но совесть не давала покоя, и девушка под вечер отправила сообщение Петру.

«Спасибо за фрукты и конфеты».

Пока она смотрела на телефон в ожидании ответа, снова разволновалась. Это неправильно. Нелогично.

Оно ей надо?

Не надо.

«Не за что».

Таков был короткий ответ мужчины.

И всё.

Оля успокоилась уже ночью, ближе к одиннадцати. Может быть, Громов протрезвел и решил, что погорячился? Что ему совершенно ни к чему возня с проблемной блондинкой?

Хорошо бы.

Чувствовала она себя неплохо. Головокружений почти не было. С правой сломанной рукой ситуация складывалась куда хуже.

Приятное известие неожиданно пришло от троюродной сестры, которая позвонила ближе к обеду.

— Вик, рада тебя слышать, — Оля не кривила душой.

— Я сразу к делу. До меня тут слухи кое-какие дошли…

— Да?

— Угу. Виталик звонил… С раннего утречка.

У Вики с Виталей отношения не заладились с первого взгляда. Такое бывает. Вроде бы люди только познакомились и ещё не успели сделать друг другу ничего плохого, а антипатия вспыхнула, и ничего поделать не могли. Причем оба в этом спокойно признавались. Друг другу, кстати, тоже. Задевали, но в пределах нормы.

— Что хотел? — вздохнула Оля.

— То и хотел, — фыркнула Вика. — Спрашивал, не гостишь ли ты у меня. Интересный вопрос, сестренка, не находишь?

Оля повторно вздохнула. На этот раз громче.

— И? Чего молчим?

— В двух словах не расскажешь.

— А мне спешить некуда! Вернее, как. У меня есть целый час, и я готова его тебе посвятить.

— Часа нет у меня, — Оля кинула взгляд на Сашу, которая пыталась раздеть Чиполлино и посмотреть, что скрыто под одеждой мягкой куклы.

— Можно лаконично.

— Если лаконично: я на днях вернулась от мамы домой, застала Виталика на голой девке, он сорвался, ударил меня, я прыгнула в машину, рванула в ночь непонятно куда, остановилась в неположенном месте, потому что Саша раскапризничалась и устроила знатный ор в салоне. Шел дождь. Моя машина, точнее аварийки на моей «старушке», оказались не в столь замечательном состоянии, и меня не заметила фура… Или генеральский гелик… Разбираться нет сил и возможности. По итогу: я со сломанной рукой и сотрясением мозга нахожусь в военном госпитале. Как-то так, Викуль.

— Оооохренеть.

— Угу.

— Ты сейчас не прикалываешься?

— Похоже, что я шучу?

— Стой! Я правильно поняла, что твой Виталик всё-таки оказался козлом, не зря у меня на него чуйка сработала сразу, а ещё по тебе проехался генеральский гелик? Стой-стой! Точно генеральский, мне не послышалось?

— Говорят, что да…

— В смысле «говорят»?

— Звезд не видела, документы не смотрела.

— А… ты где?

— Говорю же, в госпитале. Военном.

— Та-ак. Мне надо выпить. Кофе. Много кофе.

— Вик…

— Помолчите минутку, дорогая Ольга, я дойду до кухни и пока переварю всё то, что ты мне сейчас сообщила. Наталья Николаевна в курсе?

— В общих чертах. Только то, что я ушла от Виталика и где-то зависла. Про аварию и больницу я ничего не сказала.

В трубке послышались шаги и звуки открывающихся шкафчиков.

— Правильно и сделала, она и так, небось, расстроилась не знаю как. Хотя, знаешь… Мы все знали, что добром ваши отношения не закончатся!

— Вик…

— Что Вик? Да-да, твой Виталик не отрицательный герой! Вот ни разу! И на другую бабу при красотке-жене он полез из благородства душевного, а не потому, что у него яйца зачесались!

— Я не хочу про него говорить. Давай не будем? Пожалуйста. Он мне денег кинул на карту… Пытается загладить вину… Но на этом пока всё.

Вика что-то пробормотала неразборчивое и нецензурное.

— Черт с ним. Потом мне расскажешь. Ещё не хватало, чтобы ты сейчас из-за этого мудака мне разревелась. То есть вы в больнице вместе с моей лапочкой?

— Да. Но Саша, слава богу, не пострадала.

— Вот так новости… Не переварю никак… С машиной что?

— Понятия не имею. Нас перевернуло…

— Менты доставали?

— Нет.

Ольга замолчала, не зная, что дальше сказать.

— Та-ак. А кто? Только не говори, что сам генерал! Я прямо-таки вижу, как толстый, коротконогий мужик годков шестидесяти, кряхтя и сопя, тащит своё тельце к твоей «старушке».

У Ольги из горла вырвался смешок.

— Чё? Не коротконогий?

— Викуль, ты неповторима.

— Хм… Неужели из той редкой невиданной породы «красивых и здоровенных»? Генералы такими не бывают.

— А ты их много видела?

— Ни одного. И желанием не горю. Большая власть — большой гемор для обычных жителей.

Тут она была с Викой абсолютно солидарна.

— Ему около сорока. Метр восемьдесят минимум. Плечи — аршин. Лицо — «высеченное из камня». Высокие скулы, нос с горбинкой. Вроде бы шрамы имеются. Не помню. Точнее, не рассматривала настолько пристально.

В телефоне послышался наигранно-восхищенный свист.

— Сестренка, неужели такие в реале водятся?

— Я тоже не поверила. Решила, что он майор.

— По носу сразу мужику дала? — засмеялась Вика