Порочные ангелы (ЛП) - Халле Карина

Я не знаю, что делать и чувствую себя застывшей, прилипшей к стулу и вообще неспособной двигаться.

Он не ждет моих действий. Быстро протянув руки, он оборачивает их вокруг моей талии и поднимает меня со стула. После этого он грациозно опускает меня на пол, как будто мы пара, занимающаяся фигурным катанием.

Прижав меня к себе, по-прежнему удерживая руками за талию, он смотрит на меня так, как будто пытается загипнотизировать.

— Ты — моя загадка, — говорит он хрипло. — Но я всегда все разгадываю.

До того, как я успеваю ему ответить, он через голову стягивает с меня платье и бросает его на пол позади себя. Теперь я стою абсолютно голая в его кухне, по-прежнему грязная после своего побега. Мне кажется, что грязь находится в каждом уголке моей души, пока я стою здесь, а он осматривает меня с неизмеримой улыбкой.

Он отходит назад, и я пытаюсь прикрыть себя, на что он тут же отодвигает мои руки.

— Нет-нет, Луиза. Просто стой здесь и не двигайся, пока я не скажу тебе, что делать дальше, — он медленно приближается ко мне, отодвигая стол с дороги. — Ты же была королевой красоты, так что это должно быть твоей второй натурой.

— Шлюхой я никогда не была, — удается мне сказать, не отрывая взгляд от выбранной мною точки на стене.

Интересно, знают ли Эстебан и Доктор, что сейчас тут происходит? А что, если один из охранников Хавьера забредет в эту комнату? Пытаюсь выкинуть из головы воспоминания о Сальвадоре и тех унизительных вещах, которые он заставлял меня делать. Мне нужно оставаться сильной.

— Верно, — говорит он мягко, останавливаясь позади меня. — Я знаю, что ты никогда не была шлюхой. Ты просто излучаешь чистоту. Она опьяняет, — чувствую, что он подходит ближе, и ощущаю шеей, как он делает глубокий вдох. — Опьяняет сильнее, чем самый лучший алкоголь, — он медленно выдыхает, задевая несколько прядей моих волос. — Поэтому я отказываюсь верить в то, что Сальвадор не даст мне то, что я хочу, в обмен на тебя. — Закрываю глаза, понимая, что сейчас мне не удастся изменить его мнение. Он прижимается ко мне. — Я сломаю тебя, — шепчет он в мое ухо, обдавая горячим дыханием.

Он проводит руками по моему телу, и, достигнув груди, останавливается на моих сосках. Я напрягаюсь и не позволяю себе ничего чувствовать, потому что, несмотря на то, что его прикосновения мягкие и нежные, его намерения не являются таковыми. У мужчин всегда другие намерения.

Тяжело сглатываю и произношу так твердо, как только могу:

— Делай, что хочешь. Во мне уже не осталось ничего, что еще можно сломать.

Он резко втягивает воздух и говорит:

— Действительно?

— Да ты же только раздел меня.

— Хочешь большего? — спрашивает он, прикасаясь губами к другому моему уху, в то время как мои соски напрягаются под ритмичным дразнением его пальцев. Мое тело отвечает так, как не должно. Так, как я вообще не считала возможным. — Знаешь, а я ведь не закончил с твоей спиной. В моем имени еще есть буквы.

Пальцами одной руки он обводит буквы «Х» и «А». Я вздрагиваю от легкого прикосновения к ранам, но быстро скрываю боль. К счастью, его пальцы здесь не задерживаются, и перемещаются к моей пояснице. Он проводит рукой по моим ягодицам, проскальзывая пальцем к мягкому месту, в котором они переходят в бедра. Это почти щекотно и вызывает у него низкий стон.

«Я не здесь, я не здесь, я не здесь», — мысленно скандирую я.

Удерживая руки на моей талии, Хавьер обходит меня, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Открываю глаза и вижу, что его губы изогнуты в его вечной ухмылке.

— Я закончу с вами совсем не скоро, мисс Чавес, королева красоты.

С этими словами он приседает, соскальзывая руками по моим бедрам. Его прикосновения нежны и обманчивы. Резко вдыхаю, пытаясь игнорировать то, что мое тело от удовольствия покрылось мурашками.

— Ты делаешь это в отместку, — говорю я, смотря на него и отказываясь отводить взгляд, отказываясь признавать предательство своего тела.

Он ухмыляется и начинает проводить руками по внутренней стороне моих бедер.

— Сальвадору? Ну, это довольно очевидно, моя красавица.

— Нет, — отвечаю я, — в отместку женщинам, — от этих слов движение его рук приостанавливается. — Потому что одна из них тебя сломала.

Он медленно поднимает взгляд на меня, и я вижу, что его глаза кипят золотой яростью, противоположной его холодной внешности. Через мгновение он выпрямляется и этот наполненный гневом и болью взгляд… исчезает. Вместо него я снова вижу прекрасную гипнотизирующую маску.

— Не понимаю, о чем ты, — говорит он с легкостью.

Не могу сдержать ухмылку. Я нашла его больное место: кто-то разбил ему сердце.

— Нет. Возможно, ты не понимаешь, — тату дало мне намек на это. Если бы оно действительно было просто связано с группой, то я бы никогда не увидела мимолетный страх в его глазах. Теперь у меня есть то, от чего можно оттолкнуться, чтобы добраться до него. — А возможно, не хочешь об этом говорить.

— Не о чем тут говорить, — в этот раз он произносит эти слова слишком легко. Его голос становится хриплым. — Дай мне свои руки. — Он хватает меня за запястья и заводит руки мне за спину, связывая их веревкой. Он что, повсюду с ней ходит? Видимо. С веревкой и ножом. — На колени, — командует он.

— Здесь? — спрашиваю я, на мгновение затаив дыхание.

— Да, — говорит он, наклоняясь к моему уху, — Здесь. Сейчас.

Интересно, что произойдет, если я откажусь это делать? В одну секунду он ведет себя так, как будто никогда не причинит мне боль, а в другую я сталкиваюсь с его черной злобой, с той его стороной, которая рубит людские головы.

В любом случае, я должна вести себя так, как будто меня ничего не волнует, поэтому делаю так, как он сказал, и осторожно опускаюсь на колени.

— Отлично. Теперь опусти голову на пол, а этот великолепный зад подними вверх.

Повинуюсь, прислоняя щеку к холодной плитке. Даже если бы я попыталась, то не смогла бы почувствовать себя более уязвимой или более униженной.

Но, кажется, Хавьер хочет попытаться и ухудшить мое положение. Он расстегивает молнию на джинсах, и этот звук отражается от стен кухни, такой простой и такой пугающий.

Зажмуриваю глаза и готовлюсь к худшему, отстраняясь от происходящего так, как делала это с Сальвадором и теми мужчинами, с которыми он заставлял меня спать. Проглатываю страх и свои чувства, становясь пустотой, которая не испытывает боль и не обладает эмоциями.

Хавьер может делать со мной все, что взбредет ему в голову. Я готова к этому. Готова ничего не чувствовать. Но никакой боли нет. Не знаю, является ли это частью его игры, но он не притрагивается ко мне. Хочет наброситься на меня тогда, когда я меньше всего это ожидаю? Просто оттягивает время?

Открываю глаза и, хотя не осмеливаюсь обернуться, улавливаю его периферическим зрением. Он здесь, прямо за мной. Но он не просто стоит, он слегка двигается. Слышу, как с его губ срывается небольшой стон, и наконец-то понимаю, что он делает: он ласкает себя.

Чувствую укол отвращения, смешанного с извращенным любопытством. Часть меня хочет рассмотреть его получше и узнать, каков он в действии. Но другая моя часть — лучшая часть — хочет притвориться, что ничего не происходит. Поэтому я вновь закрываю глаза, пытаясь притвориться, что меня здесь нет, но меня отвлекает звук его скользящей вверх-вниз ладони, кожа к коже, и его ускоренное от удовольствия дыхание. Я не могу выбросить эти звуки из своей головы. Чем больше он наслаждается, тем сильнее мне хочется увидеть происходящее. Я едва могу себе представить такого мужчину как Хавьер в уязвимости освобождения, однако это происходит прямо за моей спиной. И происходит это из-за меня.

Но он по-прежнему и пальцем ко мне не прикоснулся. Он просто ласкает себя, смотря на мой голый зад. Даже не знаю, чувствовать ли мне себя униженной или польщенной.

«Он просто насмехается над тобой», — говорю я себе. — «То, что он не насилует тебя, еще не делает его человеком, отличающимся от Сальвадора».