Враги России - Валентин Сапунов

Если говорить о сегодняшней ситуации, то можно лишь задать риторический вопрос – какое будущее может быть у страны, где самые бедные – это те, кто учит, просвещает и разгадывает тайны природы?

На конец 2010 г. зарплаты лаборантов в институтах в среднем составляли 4,5 тысячи, профессоров – 17 тысяч рублей. Большинство сотрудников имеют жалованье в этих пределах. Закончу словами мудреца прошлого Николая Гоголя: «Русь! Куда же несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа».

Утекают ли мозги из современной России?

Утечка мозгов стала одним из символов эпохи перестройки, символом, мало украшающим наше время. С помощью некоторых СМИ создавалось ощущение безоблачной жизни квалифицированных кадров. Если они и не могут найти достойную работу у себя дома, то уж за границей их всегда ждут с распростертыми объятиями. Что стоит за пресловутой утечкой? Может, нечто совсем иное, чем пытаются представить массмедиа?

Недавно мне довелось побывать в Греции на курорте Варкиза. В недорогом отеле постоянно приходилось слышать не столько греческую, сколько русскую речь. Дворники, прачки, продавцы, мальчики на побегушках – сплошь были русскими. Скромно крутясь возле меня, стесняясь своего нового статуса, спрашивали, нет ли свежих русских газет. Почти все мои здешние земляки имели высшее образование. За работу получали порядка 700 долларов. Сумма по российским понятиям приличная (хотя и не гигантская), но зарплата греков была выше.

Нужно ли было завидовать «удачливым» специалистам, которые здесь получали больше, чем профессор в современной России? Или следовало признать другой факт: я, турист из России, живу «барином» в достаточно приличной гостинице, а соотечественники, не нашедшие места ни в России, ни в Греции, мне прислуживают.

Трудно найти страну, на которую обрушивалось бы столько несчастий, как на Россию. После каждой новой волны несчастий тысячи людей бежали за рубеж.

Первая волна эмиграции бежала от Гражданской войны, Красного террора, и мировое сообщество восприняло это как должное. Вторая волна бежала от раскулачивания и ГУЛАГа, и это тоже можно было понять. Третья – от застоя и невозможности творческой самореализации. Эти поводы для отъезда тоже можно было принять, хотя и с оговорками. От кого бежит четвертая волна, начавшаяся во времена перестройки и продолжающаяся поныне?

Она распадается на несколько потоков. Южный, идущий в Грецию, Мальту, на Кипр, бежал, как нередко говорилось, от криминального беспредела начала 90-х годов. Такое обоснование звучит не очень убедительно, поскольку немало беженцев сами за беспредел в ответе. Помню, в середине 90-х гг. я встречался с «новыми русскими». Звучала такая присказка: «Арбуз есть – можно сваливать». «Арбуз» – миллиард рублей по тогдашнему курсу составлял 150 000 долларов. Сумма неплохая, если стабильно жить в России. Но если драпать, ничего, кроме этих денег, не имея (в том числе квалификации), это не так уж и много. После оформления прописки, покупки жилья, автомобиля и иных предметов первой необходимости «арбуз» испарялся. Выяснялось, что надо работать, а этого среди беженцев многие не умели. Кое-кому пришлось убедиться и в том, что воровать в этих странах намного труднее, чем в России 90-х гг. Здесь полиция исправно работала и сажала жуликов за решетку.

Другой поток эмиграции двинулся в Германию и соседние страны. Он был менее криминален и некоторый процент профессионалов содержал. В современной Германии живет 2 миллиона русских, 300 000 из них – в Берлине. Это русские всех поколений, многие из них своего языка не знают. Где источник этой волны? Прежде всего, Западная группа войск. Когда начался ее вывод, многие офицеры, члены семей, обслуживающий персонал военных городков всеми силами пытались зацепиться хоть за какое-то рабочее место. Другой источник – официальная эмиграция из бывшего СССР. Разрешено выезжать немцам и евреям. Бывали случаи, когда одна немецкая (или еврейская) бабушка, переезжая в Германию, тащила за собой до 40 родственников бог знает каких национальностей. Помимо переезжающих на ПМЖ, в Германии можно встретить гастарбайтеров – людей, приезжающих на временную неквалифицированную работу. Русские здесь не доминируют. Чехов, поляков, турок намного больше.

«Мозгами» назвать эту волну можно с натяжкой. Вот некоторые данные из журнала «Informationen zur politische Bildung» (N 222). Среди приезжающих на заработки в год 1 900 000 человек 983 тысячи работают в областях, не требующих квалификации. Немного менее миллиона работают на работах среднеквалифицированных, лишь 52 тысячи выполняют высококвалифицированную работу. Из последнего числа русских меньшинство.

В докладе президента В. В. Путина 2006 г. приводилась цифра – 200 000 специалистов выехали из России за 10 лет. 20 000 человек в год – это ничтожно мало. При этом возникает вопрос – кто такие «специалисты»? Согласно официальному определению, таковым может быть человек, имеющий высшее или среднее специальное образование. Группа расплывчатая. Под собственно утечкой мозгов можно понимать лишь случаи, когда человек выезжает работать по прямой специальности. Таковых меньшинство. Одним из ведущих способов эмиграции по-прежнему остается выход замуж за иностранца. Но даже если русская жена окончила университет, такая эмиграция не утечка мозгов. Это – утечка других органов. Кстати, по данным полицейских ведомств стран Западной Европы и Средиземноморья, 92 % женщин, выезжающих из России на временные заработки, занимаются проституцией. Делается это совершенно сознательно, а не по принуждению нехороших нанимателей рабочей силы.

Но даже если принять окончательную цифру как 20 000 реальных специалистов, выезжающих в год, придется признать, что она незначительна. Ежегодные профессиональные миграции между ведущими странами Западной Европы достигают больших значений.

Помню, в одном из телевизионных интервью корреспондент упорно заставлял Жореса Алферова признать, что его ученики толпами бегут за границу. Нобелевский лауреат спокойно ответил, что из его учеников и соратников уехали единицы. Одно время западная пресса подняла лицемерный вой по поводу того, что-де ведущие русские физики-ядерщики уехали в Ирак делать для Хусейна атомную бомбу. Если бы это было так, то наши специалисты сделали бы свое дело, и американцы в Ирак не сунулись бы. К сожалению, все обстояло иначе. Доля истины здесь состояла в следующем. Советник по науке посольства Ирака заглянул в Институт ядерной физики имени И. Курчатова и предложил двум сотрудникам переехать в Ирак. Пока те думали, им подняли зарплату, и они предпочли остаться. В принципе, много специалистов для ядерного оружия и не нужно. Тайн здесь давно нет. Чтобы сделать атомную бомбу, нужно лишь три вещи – деньги, деньги и деньги.

Разумеется, специалисты из России действительно уезжают. В первую очередь, это программисты. Назвать их математиками, как это иногда делают газеты, неправомочно. Программист – не ученый и не инженер, а техник. Хотя многие русские программисты имеют высшее образование и ученые степени, как правило, за границей они работают техниками. Употребляемое сочетание «компьютерный гений» часто используется не к месту.

Выезжают биотехнологи, молекулярные генетики, реставраторы. Всемирно признанная кузница кадров в области реставрации и искусствоведения – Эрмитаж. Специалист отсюда всегда ценился на мировом рынке квалифицированных кадров. Парадокс оказался в том, что третья волна эмиграции унесла из него больше специалистов, чем четвертая. При этом четвертая приобрела обратное направление – некогда уехавшие, обогатившись зарубежным опытом, стали возвращаться и вновь служить своей стране.

«Известия Российской академии наук» и другие официальные источники приводят интересные цифры. Лишь 3 % выезжающих специалистов устраиваются на должности, соответствующие их специальности и статусу. 5 % – в смежные области, со снижением статуса. Например, ученый устраивается в область научного обслуживания (допустим, профессор работает лаборантом). 92 % работают не по специальности. Чаще всего в туристском бизнесе.

Еще одна цифра – 70 % специалистов, уезжающих за рубеж, представители еврейской национальности. Можно как угодно комментировать это обстоятельство, но ясно лишь одно: эмигрирует узкий социальный и этнический слой.

Еще одна цифра, признанная экспертами Российской академии наук. 90 % так называемой утечки мозгов – переход в другие области деятельности в пределах России. Распространенная ситуация, когда ученый устраивается учителем в школе или журналистом, еще относительно благополучна. Здесь высокая квалификация хоть как-то используется. Хуже, когда ученый работает сторожем или продавцом, что случается сплошь и рядом.

Помню в Берлине, в аэропорту Шонефельд, мы встретили русских немцев, занимающихся переездом в Германию, условно говоря, на историческую родину.

– Как к вам относятся коренные немцы? – спросили мы.