Петля на зайца - Сергей Яковлев

— Ну, да, да… я знаю. Но, разумеется, к вредным глухарям и противным хариусам это не относится. А уж вчерашняя щука и вовсе — хищная гадина. Подлежит немедленному отлову и экстренному поеданию!

— Сергеич, обижаешь, перестань трепаться. Глухаря ты застрелил, а хариусов… ну что же… виноват, каюсь. А про щуку не надо… нехорошо, Сергеич. Жерлицу ведь ты ставил, а я только вытащил ее. И вообще, так можно любого коллекционера в дураки записать, некоторые, вон, гвозди собирают, бутылки, ножи-сабли всякие.

— Сравнил! Ты бы еще филателистов упомянул. Но зачем, Коля, зачем? Это же — статья. Это очень крутая статья, Коля. Мне тебя будет не хватать…

— Ну, нравятся они мне — непонятно, что ли? Ты затвор «трехлинейки» разбирал? Это же гений придумал. Нет, правда — Бетховен. Простота и сложность одновременно, безотказность и ничего лишнего. Ни-че-го — понимаешь? Это же красивое изделие. А ствол? Я его люблю, Витя… Ты попробуй такой ствол не только придумать, но и сделать, да еще в миллионах экземпляров… А «Вальтер» П-38 ты разбирал? То-то… А наш «дегтярь»? А МГ немецкий? У «люгера», который «парабеллум», знаешь какой бой? Нет, ты этого не можешь знать! Вот сейчас кричат: технология, технология… Нет такого боя у современных стволов — сильный и мягкий. Благородный бой у «Люгера», Витя. Ты меня понял? А у «Нагана» — нет, резкий у «Нагана»! Хотя и сильный… Металл, Витя, металл сейчас не такой делают. Может, он и хороший, но не то… Да что болтать-то попусту! Вот сам увидишь… Ладно, черт с тобой — хороший ты, Витек, мужик, Приедем в Ленинград, я тебя в свой схрон свожу — ахнешь. А то еще сдохну от какой-нибудь заразы… как Люсенька моя, никто и не узнает. И друзей почему-то почти не осталось… умерли, делись куда-то. У меня там такая маскировка, Витя, устроена — сто лет искать будут и не найдут, даже со спутников. По полной программе все сделал. Елки растут густо-густо, березки, кусты разные посадил. Особенно осенью там хорошо. Лес так вкусно пахнет… Грибы, ягоды, и — никого. Вообще никого. За тридцать лет ни один человек к моему схрону не подходил. Тишина — почти как в поле. Я там неделями живу. На день-два в город смотаюсь — шумно, тоска — я сразу назад. А зятя, я Витя, не люблю. Он вроде бы и ничего мужик, к дочке моей относится неплохо, внуков балует, но нет в нем… такого… полета нет, Витя. Ну, какой же у человека может быть полет, Витя, если человек в чужих зубах ковыряется целыми днями? Стоматолог летать не может, я это знаю. Но мужик денежный, хорошо зарабатывает. Поэтому о схроне моем — молчок. Я ему ни-че-го не скажу. Тс-с… Нас здесь никто не слышит?

— Здесь, Коля, людей километров за сто не найдешь. Если только зэк какой-нибудь беглый на огонек заскочит заварки на чифирок стрельнуть.

— Вот тебе моя рука… Виктор Сергеич, ты меня уважаешь?

— Уважаю, Коля, уважаю, но… А, черт с ним, с оружием! Давай еще тяпнем, под рыбку.

Праздный, казалось, ни к чему не обязывающий треп под спиртяшку с хорошей закусью, как ни странно, имел продолжение.

Полевой сезон окончился, отряд возвратился в Ленинград, и Николай Иванович вернулся к своему основному ремеслу — устроился столяром в какое-то СМУ. С бывшим начальником Витей Зайцевым связи он старался не терять — иногда звонил, пару раз наведывался в гости и на следующий год по весне напомнил ему о задушевном разговоре на реке Косьва. Витя разговор вспомнил, после чего в один из выходных дней они с Николаем Ивановичем взяли билеты до станции Паша и посетили тайное убежище, устроенное Колей среди непроходимых болот.

Ранним утром, когда северное июньское солнце, закончив почти горизонтальный полет над полюсом, начинает вновь подниматься к зениту, к старому кернохранилищу на болоте подошли трое неизвестных — по виду и по росту азиаты.

Вчера на железнодорожной станции они должны были встретиться с группой русских специалистов-геологов, но те почему-то не прибыли в точку рандеву. Теперь вот придется разбираться со всеми этими камнями и грязью самим. Жаль, конечно, что русские геологи не явились, без них предстоящая работа здорово осложнялась.

Все трое были вооружены небольшими короткоствольными автоматами, на спинах у них были довольно объемистые рюкзаки, на ногах — высокие болотные сапоги. Оторвав несколько ветхих досок от навеса, пришедшие разожгли небольшой костерок, на котором приготовили себе пищу. Когда костерок прогорел, а завтрак был съеден, двое азиатов вошли под крышу навеса и начали перекладывать с места на место ящики с керном. Один из них тщательно переписывал в маленький блокнотик буквы и цифры, нанесенные на ящиках несмываемой краской два десятилетия назад. Второй сверялся со своим маленьким блокнотиком и что-то говорил первому. Иногда они спорили между собой на непонятном птичьем языке, меняли ящики местами… Отобранные они выносили на улицу и аккуратно расставляли в ряд.

Третий азиат тем временем достал из объемистых рюкзаков какие-то пластиковые и металлические детали, из которых сноровисто собрал нечто цилиндрическое, видом своим напоминающее «титан» для кипячения воды. Но это не был «титан» — это был переносной геологический сепаратор для промывки проб. К сепаратору он подсоединили гибкие гофрированные пластиковые шланги синего цвета, неподалеку саперной лопаткой выкопал неглубокую — около метра — ямку, быстро наполнившуюся болотной водой, и опустил в нее концы шлангов. Компактные барабаны сепаратора вращались от механического ручного привода, вода внутрь подавалась роторным насосом.

Через некоторое время, когда порядка тридцати ящиков с керном были выставлены из-под навеса на траву, двое начали промывку рыхлого материала. Третий отбирал из ящиков камни, упаковывал их в специальные пакеты и, надписав несмываемым фломастером, укладывал в коробки-контейнеры.

Глава девятая

Пока ждали доблестных сыщиков, я из кабинета заведующей позвонил другу детства Борису. Действительно другу, и действительно детства…

Есть поговорка такая, что, мол, друзей детства и родственников не выбирают. Это — как крест, на всю жизнь. Плохой он или хороший — тащи. То есть — чисто номинальная нагрузка. У нас с Бобом не так. Бывает, конечно, и поцапаемся, а в детстве, случалось, и по морде друг другу настучим, но в основном ладим.

На мое счастье Борька был дома.

— Боб, у тебя какие планы на сегодня-завтра?

— Это ты, что ли, Заяц? Никаких — ни планов, ни денег, ни жены любимой, ни детей малых — на даче. А что, есть задумка собраться и выпить? Я категорически «за».

— Идея хорошая, но — нет. С поддавоном пока не получится, — я помолчал, подумал и решился: — Слышь, Борька, сто «баксов» тебе не помешают?

— Лучше пятьсот. Точно говорю! Это именно та сумма, которой мне не хватает до полного счастья. Ты что, стал инвестором или спонсором?

Борька хохмил по своему обыкновению, но мне как-то не до шуток было.

— А может, ты уже риэлтер? Тогда извини… Ну, в чем проблема, Витек?

— Проблема… В том-то и дело, что проблема. Я решил произвести с тобой товарищеский бартер. Ты берешь на вахте в нашем КАСе — я закину — ключи от моего гаража и подробную инструкцию, ставишь «кузнечика» на ноги за один день — один, а не три, понял? — и ждешь меня. А не дождешься — подгоняешь к своему дому. Я подъезжаю к тебе с сотней «зеленых», мы жмем друг другу руки и… Хороший бартер?

— Нет, старик, я так не играю. Придумай что-нибудь другое — ты же умный. И давай о «манях» больше не будем. Не обижай меня без нужды.

— Ты дурак, да? У меня — край! Поэтому деньги и предлагаю. Боб, «тачка» мне нужна уже вчера — это во-первых. Сто баксов — это тот мизер, который я в состоянии отстегнуть безболезненно. Чужие дядьки с меня вдвое-втрое больше снимут. А в-пятых, все очень хреново, Боб. Очень. И я, честно, не могу пока с тобой даже в гараж смотаться и по телефону ничего объяснить не могу. Не знаю уж, как все повернется, но как только освобожусь — сразу подскочу.

Борька молчал в трубку, и это придавало мне уверенности и бойкости. Куда он денется-то? Сделает, как миленький.

— Там по железу, вообще-то, ерунда. Сплошные пустяки для тебя. «Козлик» на подпорках стоит. Задний мост старый гавкнулся, я его выкинул уже и новый купил, он рядом валяется, увидишь. Болты — на кардане. Радиатор я запаял…

— Сам?.. — ага, пошло дело, клюнул, голуба.

— А то!.. Да нормально запаял и даже проверил. Намертво держит. Ты его поставь на место. Пустяки — четыре болта и хомуты на патрубки. Но самое главное — карбюратор новый.

— Нафига ты карбюратор-то менять надумал? Я же тебе хороший поставил.

Во-во, давай… Сокол ты мой ненаглядный! Втягивайся в проблему.

— Я получше придумал. Найдешь в картонной коробке. Ты только не удивляйся, я вместо твоего сто двадцать шестого — «стромберг» решил приладить. Знаешь, такие на «роверах» стоят, двойного разряжения? Умные люди говорят — шибко экономичный, и вообще…