Поиск источника: настойчивость на пути художника - Джулия Кэмерон

«Мне трудно начать, пожалуйста, помолись за меня», – просим мы друзей, и внутреннее сопротивление превращается из огромного препятствия в решаемую задачу.

«Мой критик как с цепи сорвался, пожалуйста, помолись, чтобы он хоть на время умолк», – просим мы, и критик лишается своего почти божественного могущества, превращаясь просто в помеху на пути.

Если рабочий процесс идет так, что мы способны рассказать о нем «нормальным» друзьям, – значит, мы на пути к исцелению. Пусть творческий ступор знаком не всем, но с внутренним сопротивлением сталкивался каждый. Когда мы перестаем разыгрывать из себя не такого как все, «художника», становимся способны принять заурядные традиционные решения, которые друзья могут предложить нам в изобилии. Надо лишь попросить о помощи.

Нет на свете такого человека, который ничего не откладывал бы на потом. Многие придумывают целые стратегии для борьбы с прокрастинацией. Мы вдруг понимаем, что можем воспользоваться поддержкой окружающих. Чтобы нас поняли, вовсе не нужно искать такого же писателя. «Я знаю, что надо, но никак не могу себя заставить» – эти слова знакомы любому. И вдруг оказывается, что начать новый роман – совершенно заурядное дело, ничуть не более величественное, нежели, к примеру, уборка в кладовке. Постарайтесь в это поверить, и почувствуете себя лучше. А поверить может каждый, особенно если в этом слегка помогут друзья.

«Поработай полчаса, а потом позвони и скажи, что ты начал», – скажет подруга, которая целыми днями редактирует нудные юридические документы и кое-что понимает в прокрастинации.

«Пообещай себе награду или какое-нибудь удовольствие, – предложит друг. – Сначала работа, потом удовольствие. Я всегда сначала приберу в ванной, а потом позволяю себе полчасика почитать таблоиды».

Дружба – это постоянное и сильное стремление двух людей увеличивать благополучие и счастье друг друга.

«Возьми лист бумаги и запиши все, что тебя сердит или не нравится в этом проекте, – вмешается еще одна подруга. – Когда начальник дал мне невыполнимое задание, этот метод очень помог». И внезапно мы оказываемся на пути к исцелению. Наша творческая дилемма превратилась в обычную человеческую проблему.

Все наделены творческими способностями. Чем глубже мы осознаем и чем быстрее примем этот факт, тем более естественно будет выглядеть наше творческое начало. Если творить «нормально», значит, об этом можно поговорить с кем угодно. Если об этом можно поговорить с кем угодно, значит, вокруг множество людей, которые помогут в момент упадка духа. И друзья нас поймут.

Мысль о том, что творческая деятельность ничем не отличается от любой другой работы, не по вкусу нашему эго. Оно, эго, предпочитает загадочные и велеречивые заявления типа «для того чтобы творить, необходимо вдохновение». Чушь! Любой честный художник скажет, что в творчестве вдохновение чаще бывает не причиной, а побочным продуктом.

Мы можем не ощущать ни капли вдохновения, но все равно начинаем работу, и этот первый шаг каким-то образом открывает шлюз, из которого льется поток идей. Задним числом мы называем эти идеи вдохновением, но при возникновении они выглядят куда более обыденно. Одно влечет за собой другое, за другим следует третье, и не успели мы толком понять, что это и есть вдохновение, как наступает пора отдохновения – конец рабочего дня. И единственным вдохновенным моментом этого дня было самое начало, когда мы решили действовать в соответствии со слоганом Nike – Just do it («Просто сделай это»).

За окном кабинета серые сумерки сгущаются в непроглядную черноту. Подступает ночь. Сегодня не было красочного заката, последнего привета дня. Просто был еще один день, и он прошел, работа сделана, и это тоже хорошо. Короткий звонок подруге-писательнице – она тоже поработала вполне плодотворно. Вечером она отправится на собрание группы писателей не с пустыми руками. Приятно набросать еще несколько страниц синопсиса, сделав еще шаг вперед. «Как я рада, что работаю», – смеется она. Как приятно быть трудягой среди трудяг, другом среди друзей. А завтра нас снова ждет письменный стол.

Не сознавая на себе маски, мы держим особое лицо для каждого из друзей.

Вам вновь предстоит поработать со списком друзей, способных поддержать. Однако на сей раз построим работу несколько иначе. Выберите из списка одного человека и позвоните ему, но не затем, чтобы пожаловаться на проблемы в творчестве. Попросите в подробностях рассказать о его повседневной жизни. Это упражнение предназначено для выхода из кризиса и может оказаться весьма полезным. Еще Генри Миллер советовал молодым художникам больше интересоваться людьми. Сейчас вы растите в себе именно этот интерес. Скажите другу: «Я по тебе скучал и понял, что хочу побольше узнать, как у тебя идут дела».

Слушая друзей и говоря с ними, мы твердо стоим на земле. Чем больше мы знаем о том, к чему они стремятся, тем острее ощущаем, что, невзирая на определенное одиночество, характерное при творческом процессе, мы живем среди людей. Мы можем подумать: «Я сейчас пишу, а Эд сидит у себя в юридической компании, а Соня ездит по клиентам. Либби сейчас кормит лошадей, а Ларри отправился на ежедневную пробежку». Зная, как выстроен день у наших друзей, чувствуем сопричастность даже в те минуты, когда сидим за столом или стоим у мольберта. Суть в том, что тема искусства – люди и их состояния, и чтобы наше искусство исполнилось жизненных сил, жизнь должна быть богата опытом и наблюдениями.

Размеренность

Вот уже месяц мы с одной молодой писательницей заняты тем, что адаптируем один из моих романов к экранизации. Каждый день созваниваемся и записываем результаты часовой работы. Мало-помалу мы избавляемся от проблем и прорабатываем решения. В настоящее время работаем уже над третьей версией, и с каждым разом будущий фильм проступает все четче. На самом деле, чтобы улучшить фильм, вовсе не требуется ничего особенного – только время и тщательность. Нет ничего проще. Нет ничего благодарнее. И все равно каждый день, когда наступает время для разговора, ужасно хочется просто позвонить и поболтать ни о чем. Мы смеемся над внутренним сопротивлением, но от этого не легче заставить себя работать. Эго не любит, когда его заставляют следить за временем и трудиться по графику. Эго любит таинственность и дешевые эффекты.

Эго очень старается избегать мысли, что величайший секрет творчества заключается попросту в том, чтобы творить. Эго хочет, чтобы перед творческим процессом мы как минимум настроились. Но любой занятый работой художник скажет, что ждать настроя – чаще всего означает впустую терять время. Мы «женаты» на своем творчестве, и как первое же ласковое прикосновение может пробудить у давно женатых людей интерес друг к другу, так и первого же подхода к работе может быть достаточно, чтобы проснулся к ней аппетит. Иными словами, настрой чаще не порождает действие, а следует за ним.

Я считаю театр делом серьезным – он делает или должен делать человека более человечным, а значит, менее одиноким.

А эго хочет, чтобы все было наоборот!

Эго вовсе не в восторге от мысли о существовании высшего разума, который проявляется во всем, что нас окружает, и доступен каждому. О нет, говорит эго, запас творческой энергии не бесконечен. Мы подключаемся – или не подключаемся – единственно к собственному творческому потенциалу, и молиться о его увеличении бессмысленно, ибо его размер предопределен заранее. Да и вообще, кто в здравом уме верит, что Богу интересно наше творчество? Так эго принижает и обесценивает реальный духовный опыт бесчисленного множества творцов.

Но художник знает: когда мы делаем лучшее, на что способны, возникает ощущение, будто нами руководит нечто большее, нежели мы сами. Мы – трубопровод, канал, и текущая по этому каналу энергия превосходит наши ограниченные ресурсы. По сути, мы подключены к бесконечному потоку творческих идей, которые приходят через нас, но нашими их назвать нельзя. Эго не одобряет саму мысль об этом. Что же, выходит, можно попросить о приросте творческой энергии? Да. Значит, можно рассчитывать на то, что приток творческого начала станет больше? Да. И что, мы все обладаем творческим началом и можем его увеличить? Да.

Те из мыслителей, кто не верит в богов, зачастую утверждают, что им достаточно будет любви к людям; быть может, так оно и получилось бы, если бы только они и впрямь любили людей.

Эго не в восторге от таких идей. Они слишком демократичны, слишком эгалитарны[11] – ему их не переварить. Эго любит не товарищество, а конкуренцию. В своем воображении оно рисует небольшое племя «настоящих» художников – «особенных» и «не таких как все». Прислушиваться к этим идеям опасно – можно вылететь на обочину. Творчеством заниматься будет труднее, потому что нам и так нелегко – мы заняты, мы делаем из себя художников. Мы начинаем думать не «что я делаю», а «как я это делаю». Внимание переключается от процесса к продукту – и мы начинаем творить не столько свое дело, сколько самих себя. «Ах, похож ли я на художника?» – задумываемся мы.