Милые пустяки - Шарлотта Хайнс

— Какая прелесть. — Мимолетное прикосновение руки к ее талии дало Лиз знак, что Джон не так уж строго контролирует свои действия, как хотел бы это продемонстрировать.

Он с силой поглаживал ее нежную шелковистую кожу, пока, наконец, его мужское естество не сосредоточилось в несгибаемом стержне пылающего вожделения. Вдоволь насладившись напрягшимися мускулами ее живота, его жилистая рука двинулась в дальнейший поход, поднялась чуть выше, чтобы расстегнуть блузку, и через секунду его взору предстало эффектное зрелище ее обнаженного тела.

— Роскошно, — бессвязно прохрипел он, любуясь тугой мякотью ее грудей с гордо восставшими сосками. Джон задумчиво глядел в ее бездонные темные глаза, едва касаясь вытянутой рукой груди Лиз.

Лиз задрожала, сердце ее неистово заколотилось. Она подалась было вперед, навстречу его руке, но он не поощрил этого импульса. Она чуть недовольно всхлипнула и сделала долгий вдох, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Впрочем, вдох этот наполнил ее легкие изысканным ароматом его крема после бритья, и этот приятный запах с новой силой раздул в ней пожар бушующих чувств, вознося в заоблачную высь, к снежным вершинам радости и счастья.

— Иди ко мне, любимая. — Губы его расплылись в улыбке страсти, и он тесно прижал ее податливое тело к себе. Его язык весело танцевал по ее жаждущей груди, передавая нервным окончаниям Лиз все усиливающиеся вспышки чарующих ощущений.

— Клянусь Богом, это самая сексуальная штука, какую я видел в своей жизни. — Он слегка потянул за край нового шелкового лифчика Лиз, пытаясь обнажить одну из трепещущих грудей.

«Книга начинает действовать!» — Эта мысль молнией пронеслась в голове Лиз за секунду до того, как Джон припал губами к ее затвердевшему соску, снова пронзая ее плоть потоком жгучего желания.

— У меня к тебе один вопрос, — пробормотал он, начиная тыкаться носом в другую грудь.

— Какой? — еле слышно прошелестела Лич.

— Как снимается эта штука?

— Снимается? — эхом отозвалась она и огласила комнату новым неровным вздохом.

— Ну да, я хочу ее снять, и немедленно. — Он покрыл нежными поцелуями ее пылающее лицо.

— Ах, снять! — До Лиз словно дошел смысл этого слова. — Там, на спине, есть застежки.

Она даже вздрогнула, когда он, нащупав искомые застежки жадной рукой, моментально отстегнул их.

— Ну а теперь, дорогая моя, берегись, ибо тебя ждет нелегкая участь.

— Хотелось бы поскорее. — Лиз старалась из последних сил сдерживать лавину бешеного желания, проносящуюся по ее венам и артериям. — Может, поднимемся наверх?

— Нет, — хриплый голос Джона как будто включил воображаемый хронометр ее страсти и задал ритм их игре, — мне, кажется, не дойти туда, к тому же дети видят десятый сон. Нет, я просто не выдержу.

Нетерпеливым жестом он поднял ее прозрачную нижнюю юбку до самой талии. Продев обе руки между ее ног, он чуть приподнял ее, так что она на какой-то момент словно зависла в воздухе.

В надежде ускорить его движения, подогнать его, она стала тереться сосками о густые волосы на его груди. С удовольствием наблюдала она, как его глаза медленно закрылись под наплывом эмоций, которые она в нем всколыхнула.

— Ладно, ведьма-искусительница, сдаюсь, — заревел он. — Плавно опустив ее на пол, он продолжал нежно ласкать ее языком, пока, наконец, знакомое чувство наслаждения не захлестнуло ее с головой.

На мгновение она замерла. Даже просто смотреть на него было для нее в этот момент невыразимым счастьем. Она пристально вгляделась в его прекрасное лицо, следя за тем, как его черты озаряются светлой радостью.

Он едва заметно наклонился вперед, чтобы слиться с ней в новом сладком поцелуе, и тут же отпрянул, изготовившись к решающему броску.

— Джон! — сорвался с ее губ долгий стон экстатического восторга. Она запрокинула голову, все ее гибкое тело изогнулось навстречу ему, как будто приглашая его проникнуть в самую ее глубину.

Он обхватил ее руками за талию и сильно сжал в объятиях.

— Боже, как хорошо, — шептал он, лаская губами розовый сосок на пульсирующей левой груди.

Как бы зажатая между его руками и ртом, Лиз ощутила, как он начал двигаться внутри нее. Ее тело мгновенно усвоило ритм, предложенный им, и тут же мысль, свет, звуки — все это исчезло. В целом мире не существовало сейчас ничего, да и самого мира не было, был только Джон, его горячие губы у нее на груди, сильные руки, крепко сжимающие ее талию, и стержень, проникающий все глубже и глубже в ее плоть.

Веки Лиз опустились, она мысленно отключила все «тормоза» и предоставила головокружительной страсти унести ее, куда угодно. Откуда-то со стороны, очень издалека, до нее доносились ее собственные стоны вперемешку с жарким дыханием ее мужа и любовника.

Разум Лиз пробил себе дорогу сквозь пьянящую дымку чувственного удовольствия, и она обнаружила, что лежит без движения, склонив голову ему на грудь, а его руки безвольно продолжают покоиться у нее на спине. Она не шелохнулась. В самом надежном бомбоубежище не чувствовала бы она себя более уверенно и в большей безопасности, чем лежа вот так, плотно прижавшись к теплому любимому телу Джона.

— Семь — ноль! — Его победная интонация грубо нарушила ее неземную радость. — Они выиграли!

— И не только они. — Она улыбнулась безмятежно и счастливо и чмокнула Джона в шею, а затем выбралась из его объятий, оглядываясь по сторонам в поисках своей беспорядочно разбросанной одежды.

— Вот она! — Его рука по-хозяйски скользнула по внутренней поверхности ее бедер, когда Лиз натягивала нижнюю юбку. — Это самый привлекательный предмет твоего белья за всю историю нашего знакомства, можешь мне поверить.

Непрошеная и неожиданная краска смущения густо залила ее щеки, и она невольно постаралась поскорее скрыть свое приобретение под наспех натягиваемой юбкой. Ее охватило такое ощущение, будто все ее хитроумные планы вдруг полностью открылись ему.

— Это просто драгоценный алмаз в твоем интимном гардеробе, — он затянул ремень, — в ней ты выглядишь куда более похожей на истинную Лиз.

Лиз посмотрела на него неуверенно. Она была озадачена, даже заинтригована такой его оценкой, но как-то робела спросить, что он, собственно, хотел сказать. Вместо этого она кивнула как можно беспечнее и бодро помчалась наверх, в душ, оставив его в гостиной наедине с телевизором. Сегодняшний день был поистине чересчур эмоционально насыщенным, и она вдруг почувствовала непреодолимое желание свалиться на кровать, дабы сон поскорее укрыл ее покрывалом благословенного забвения. Завтра наступит очень скоро, и нет причин беспокоиться о новых планах. Утро вечера мудренее.