Древняя Греция. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов

платили подати (на каждое семейство гелотов была наложена обязанность поставлять в Спарту ежегодно 82 медимна[10] ячменя и некоторое количество масла и вина), являлись от времени до времени в Спарту, чтобы прислуживать в доме и при столе спартиатов, и служили, когда их вызывали, в войске щитоносцами и слугами[11]. Поэтому-то у гелотов была возможность скопить капитал и жить безбедно.

Еще за версту до первой лежавшей им на пути деревни спартанские юноши сошли с дороги, разбились на небольшие кучки и спрятались в тени оливковой рощи и между кустами виноградников. Они знали, что нападать на гелотов прямо опасно ввиду того, что гелотов было гораздо больше, чем их, и что между ними было много храбрых и сильных людей. Спрятавшись, они стали поджидать, пока к ним подойдут уже вышедшие на работу гелоты, а другие, не дожидаясь этого, сами тихонько подкрались к работавшим вблизи деревень гелотам; некоторые из юношей засели в разных местах у самой дороги, надеясь подслушать неосторожные разговоры путников.

У самой деревни в стороне от других работали около оливковых деревьев два гелота: старый и молодой. Они вели между собой разговор о недавнем поражении спартанцев.

«Эх, хорошо бы было, если б мессенцам удалось разрушить проклятую Спарту до основания, – со злобой в голосе сказал молодой гелот. – Живут спартиаты на наш счет, питаются только тем, что мы им привозим, а сами только и знают, что упражняются в гимнастике и военном деле. У других греков за безделие наказывают, а у них праздность считается почетным делом». «Этим-то и сильны спартанцы, – ответил старик, – не занимайся они постоянно военным делом, не проводи всю жизнь в лагерях, им трудно бы было удержать власть над нами: ведь нас раз в 20 больше, чем их». «Это так, – заметил молодой, – да нам-то от этого не легче. Ведь они грабят нас, отнимают у нас то, что мы заработали своим кровным трудом, а платят нам за это не благодарностью, а одной только грубостью и жестокостью. Меня как-то брали в Спарту, чтобы прислуживать за общими обедами, так пастух лучше со свиньями обращается, чем они ко мне относились. А брата старшого моего взяли лет 10 тому назад на войну с мессенцами и держали при войске, как вьючное животное: не воевал он, а только щиты да оружие за воинами таскал во время походов. Нечего сказать, хорошее занятие для грека!» – с раздражением закончил свою речь молодой гелот и, бросив кирку, которой он окапывал оливковое дерево, пошел к журчавшему невдалеке ручью, чтобы напиться воды. Но ему не суждено было дойти до ручья: едва только он отошел шагов на сто от старика и скрылся от него за деревьями, как три спартанских юноши, бесшумно подкравшись к нему сзади, вонзили ему в спину и шею свои мечи. Они слышали разговор молодого гелота со стариком, и его недовольные речи были в их глазах достаточным основанием для смертного приговора над ним. Без крика упал молодой гелот на землю, а юноши снова спрятались в кустах, выслеживая новые жертвы…

Другая группа юношей, спрятавшихся вблизи дороги, поступила еще проще. Им навстречу, везя за собой тачку, полную навоза, шагал по дороге гелот средних лет; высокий рост, широкие плечи и тяжелая поступь изобличали его необыкновенную физическую силу. «Нелегко будет справиться с ним, если он возьмет в руки меч», – шепнул спартанский юноша своему соседу и, быстро выпрыгнув из скрывавших его виноградников, ударил великана-гелота мечом прямо в грудь. Убив его, юноши быстро схватили его труп и сволокли его к тростникам Эврота; то же сделали они и с его тачкой. Такие убийства гелотов, виновных только своею крепостью и силою, были далеко не редкостью. Этим путем спартиаты заранее избавляли себя от особенно опасных противников на случай, если возникнет восстание гелотов… Вообще во время набегов на гелотские деревни спартанские юноши мало заботились о том, чтобы убивать действительно «подозрительных», готовых к восстанию гелотов: им нужно было только совершить побольше убийств, нагнать страх на гелотов и показать им, как коротка и сурова расправа спартиатов и как опасно сопротивляться им.

Весь день просидели спартанские юноши, спрятавшись в виноградниках и оливковых рощах. Много неосторожных речей подслушали они, и много гелотов поплатились жизнью за свою ненависть к спартиатам. Тех из них, которых удавалось застигнуть наедине, вдали от других, спартанцы тут же убивали; других же они только замечали – затем, чтобы вечером или даже ночью расправиться с ними тайком от других. Ужас охватил на другой день гелотов, когда они стали находить в разных потайных местах трупы своих односельчан; они поняли, чье это было дело, и еще сильнее вспыхнула в их сердцах ненависть против спартиатов…

А спартанские юноши были в это время уже около другой гелотской деревни и совершали на новом месте свое жестокое и коварное дело…

V

Жители Спарты только на короткое время были успокоены решением народного собрания – обратиться за советом к Дельфийскому оракулу и послать спартанских юношей против гелотов. В городе скоро снова начались волнения. Мессенцы в союзе со старыми врагами Спарты – аргосцами и аркадянами – храбро бились со спартанцами; война затягивалась. Скоро снова начались волнения, и тем из спартиатов, которые имели наделы в Мессении, казалось, что их земли навсегда уже утрачены для них, и они снова стали требовать передела земли. С ними заодно были и обедневшие спартиаты, у которых были владения в самой Лаконии. Требования недовольных делались все настойчивее, и многие уже боялись, что в Спарте вспыхнет междоусобная война, потому что многонадельные богатые люди совсем не хотели уступать свои земли бывшим мессенским помещикам и обедневшим гражданам Лаконии. И вот, в разгар этих волнений, пришел ответ от Дельфийского оракула. Он поразил всех спартанцев своею странностью и неожиданностью. Оракул советовал попросить советчика в нужде у афинян; но спартанцам было известно, что афиняне с неудовольствием смотрят на расширение владений Спарты в Пелопоннесе, и от афинян они менее всего рассчитывали получить хороший совет. Тем не менее они не решились ослушаться оракула и отправили к афинянам послов за советчиком. Как и следовало ожидать, афиняне насмешливо отнеслись к просьбе спартанцев и послали им хромого школьного учителя Тиртея, имевшего репутацию недалекого человека. Совершенно неожиданно именно от этого хроменького калеки спартанцы действительно получили помощь. Он стал слагать вдохновенные песни, в которых призывал спартанцев к мужественной борьбе за родину и жестоко клеймил всех упавших духом:

Вражеских полчищ огромных не бойтесь, не ведайте