Древняя Греция. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После 2—3 часов военных упражнений граждане шумной толпой направились к Якинфской улице, на которой стоял ряд палаток. Это было обычное место для обедов всех взрослых спартанских граждан; здесь обедали вместе не только те, кто имел право участвовать в народном собрании, но и молодые люди, перешедшие 20-летний возраст. Никто из спартиатов, достигших 20 лет, не имел права обедать у себя дома, в кругу своей семьи; исключение делалось лишь для тех, кто запаздывал из-за охоты или из-за домашнего жертвоприношения. Даже цари должны были подчиняться общему правилу и обедать с прочими гражданами за общественным столом. Чтобы покрыть расходы на стол, каждый спартиат должен был вносить ежемесячно небольшое количество ячменной муки, вина, сыра и смокв, да, кроме того, 10 оболов деньгами (около 40 коп.); кто не делал этого, тот исключался из числа полноправных граждан и лишался права присутствовать в народном собрании.
Быстро разделились пришедшие на небольшие группы по 15 человек в каждой; в каждую группу при этом отошли воины одного и того же взвода, только что стоявшие вместе в строю. Каждая кучка заняла отдельную палатку. Посредине палатки находился длинный стол, на котором уже стояли большие сосуды с вином и блюда с хлебом. Как только все расселись, рабы внесли дымящиеся миски со странным кушаньем: это была знаменитая спартанская черная похлебка, которая состояла из горячей крови, приправленной солью и уксусом с куском свиного мяса внутри. Эта черная похлебка славилась далеко за пределами Спарты как очень здоровое и питательное кушанье, и часто даже афинские любители хорошо поесть выписывали себе поваров из Спарты, чтобы те готовили им спартанскую похлебку.
Проголодавшиеся граждане быстро принялись за еду. Только в одной палатке произошла маленькая задержка. Недавно был убит в сражении один из сотрапезников этой палатки, и некоторое время обедающих было не 15, а 14 человек. Теперь новым сотрапезником на место умершего просился молодой спартанец. Никто ничего не имел против его избрания, потому что было известно, что это – человек зажиточный и что ему будет нетрудно делать установленные взносы в сисситии (так назывались общие трапезы); но по спартанским обычаям его все-таки надо было выбрать. Вошел слуга, неся на голове небольшую чашку; каждый из сотрапезников взял в руку шарик из хлеба и бросил его в чашку; при этом тот, кто не хотел, чтобы молодой спартанец стал его товарищем по трапезе, должен был предварительно сдавить шарик; и если бы при подсчете в чашке нашли хоть один раздавленный шарик, то молодой спартанец считался бы невыбранным. На этот раз все шарики оказались круглой формы, и молодой спартанец облегченно вздохнул: если бы его не приняли в сисситии, он не мог бы стать полноправным спартанским гражданином, считался бы «умаленным» по своим правам. Старший из сотрапезников приветливым знаком пригласил нового товарища занять место на скамье. «Попробуй-ка нашей похлебки, – сказал он ему, – ведь не всякому она по вкусу; вот старики рассказывают, что один царь на Востоке купил себе повара из Спарты, чтобы он ему готовил черную похлебку, а когда попробовал, то рассердился: невкусна она ему показалась, а повар и говорит ему: «Царь, прежде чем есть эту похлебку, надо выкупаться в Эвроте!» Все рассмеялись рассказу об изнеженном восточном царе.
В это время в палатку вошли несколько мальчиков-подростков 13—15 лет. Спартанские мальчики не имели права сами принимать участие в общественных трапезах; они обедали отдельно от взрослых в своих казармах, причем им давали очень скудную пищу, и они почти всегда чувствовали себя голодными. Чтобы развить в них предприимчивость и хитрость, их поощряли воровать со стола взрослых во время сисситии или прокрадываться на общественные кухни, в сады богатых людей. И теперь мальчики вошли в палатку в надежде чем-нибудь поживиться. А кроме того, им было интересно послушать разговоры сотрапезников: спартанцы, обычно неразговорчивые и угрюмые, любили поговорить за столом и провести время в воспоминаниях о старине и остроумных шутках. Взрослые не только не мешали мальчикам присутствовать за столом, по даже и поощряли это, надеясь, что это будет полезно и поучительно для них.
На этот раз мальчики не обманулись в своих расчётах услышать интересные рассказы. Старший из сотрапезников искоса взглянул на вошедших и продолжал, обращаясь к вновь принятому товарищу, но говоря достаточно громко, чтобы его услышали и мальчики: «Да, юноша, иные обычаи у нас в Спарте, чем в других местах. Для богатого человека его богатство у нас не в радость; он не может им воспользоваться, как следует, потому что должен обедать с бедными за одним столом; он не может пригласить к себе друзей для обеда в дом, похвастаться перед ними драгоценной посудой, хорошим убранством дома и обильными яствами. Вот почему про нас говорят, что в Спарте бог богатства слеп и лежит без жизни и движения». Все присутствовавшие, а особенно новый сотрапезник и мальчики, внимательно слушали говорившего, и, поощренный вниманием, он продолжал: «Да и для войны обычай обедать вместе много значит, ведь мы каждый день подолгу сидим за одним столом, свыкаемся друг с другом, и на войне, поэтому крепко стоим друг за друга; никто из нас не покинет товарища в бою и будет защищать его, как родного брата». «Да, – подхватил другой сотрапезник, – недаром мы слывем храбрейшими людьми во всей Элладе, и нет у нас большего позора, как оставить поле битвы, спасая свою жизнь бегством. Даже матери у нас от таких сыновей отворачиваются. Слышал я, что когда одна спартанка узнала про бегство своего сына от неприятеля, то написала ему: “О тебе пошла дурная молва, смой ее или прекрати свою жизнь”». «Да, не робкого нрава наши женщины, – заметил еще один из присутствовавших, – не любят они нежничать
