Эта сладкая голая сволочь - Тамара Кандала

Я наплел потом такого на этом фоне... Драматолог хренов...

И для «Женщины с дурными намерениями» идейку я нарыл именно там. «...Известный швейцарский адвокат женился на своей дочери... свадьба закончилась перестрелкой...»

Сегодня день был неудачный – придется совершать мозговые усилия самому.

Глава 12

(черно-белая)

Москва. Вторая половина 1980-х. Большая аудитория института имени Мориса Тореза

В многоярусной аудитории десятка два студентов слушают лекцию. Среди них Нюша и Светлана, сидящие рядом. Профессор, лет пятидесяти, с близорукими глазами под квадратными стеклами очков, с указкой в руке стоит перед доской, исписанной французскими глаголами.

Дверь аудитории резко открывается. Входят два человека, оба в темных костюмах, чем-то похожие друг на друга. Профессор вздрагивает и, замолчав на полуслове, скукоживается.

– Товарищ декан... Товарищ Красин... – бормочет он, стараясь расправить плечи и встать по стойке смирно.

Товарищ Красин останавливает его властным жестом. Он поднимается на кафедру, сопровождаемый деканом.

– Дорогие студенты, я хочу представить вам товарища Красина, работающего на передовой нашей Родины и наших э... нашей безопасности... – в голосе декана торжественные нотки.

Красин перебивает его тем же непреклонным жестом:

– Ну... ну... Не надо преувеличивать. – И продолжает, повернувшись к студентам: – Дорогие ребята, вы прекрасно понимаете, что во всех странах мира элита призвана стоять на страже своей страны. Вы – наша будущая элита. Родина и Партия дали вам возможность учиться в одном из лучших вузов нашей страны, стать специалистами, чтобы потом служить своими знаниями Родине...

Большинство студентов явно скучают, ожидая конца речи. Скучают и Нюша со Светой.

– Ну все, накрылось наше кино, – говорит Света шепотом, наклонившись к Нюшиному уху.

– ...вы также должны понимать, какая ответственность лежит на вас! Как вы должны быть бдительны! Особенно в свете предстоящего общения с иностранцами... И вас не должно сбивать с верного пути то, что мы живем в период нового мышления и гласности. Мы хотим сформировать из вас настоящий отряд передовой советской интеллигенции, тесно связанной со своим народом, Партией и непосредственно с органами безопасности...

Группа студентов высыпает из главных дверей здания института.

Среди них Света с Нюшей. Они отделяются от толпы и направляются к поджидающим их невдалеке двум юношам, явно постарше.

– ...а я тебе повторяю, что не собираюсь стучать, – говорит Нюша на ходу.

– Зачем такие громкие слова... – небрежно отзывается Света. – Ты видела объявление на доске: «Деканат просит всех студентов из Африки до каникул сдать свои хвосты»? Ха-ха-ха...

– Ты что, не понимаешь, из нас хотят сделать стукачей! – не обратив внимания на отвлекающий маневр, возмущается Нюша.

Света останавливается и смотрит на нее внимательно.

– Знаешь что, – говорит она, – принимая услугу, надо быть готовым за нее платить...

Нюша закусывает губу.

Гостинная в доме Пироговых

Нюша сидит в кресле с книжкой в руках и вслух повторяет французские глаголы.

Света, в кресле напротив, красит ногти и иногда повторяет за Нюшей.

В комнату входит Владлена Николаевна, в шубе, на высоких каблуках, в ушах, на шее, на пальцах – золотые украшения. За прошедшие годы она стала еще дороднее.

– Мама, ты достала билеты? – спрашивает Света капризным голосом, дуя на ногти.

– Конечно. Как всегда, – отвечает Пирогова.

Она снимает шубу, подходит к зеркалу, поправляет высокую прическу.

– Мамка, ты гений! Подумать только, столько раз спектакль был запрещен, и вдруг премьера на всю Москву!

– Твой отец говорит, что в этом и состоит тонкая политика... Только режиссер собрался выступить в роли мученика режима, как ему раз! И все разрешают. Теперь он не мученик, а любимчик того же режима.

– Плевать мне на вашу политику! Как ты умудрилась билеты достать?

– Да в театре один мой постоянный пациент работает, Миша... когда мы его выпускаем, конечно. Кажется, осветителем. А ведь был известным математиком... пока в диссиденты не полез. – Она поворачивается к Нюше: – Кстати, твой отец спелся с этим еврейчиком. Они у нас в одной палате лежали, да и диагноз у них был одинаковый... Паранойя.

Взгляд Нюши становится напряженным до боли. Владлена, спохватившись, меняет тему:

– Ну ладно. Ты идешь с нами, Нюша? У меня три билета, а мой Миша в командировке.

– Спасибо, тетя Влада. У меня завтра семинар, надо готовиться.

– Смотри. Приглашу свою парикмахершу, она будет счастлива.

Нюша осталась в опустевшей квартире. Но вместо того чтобы заниматься, уперлась взглядом в потолок.

Ее внимание отвлекает скрип тихо открываемой двери. Она опускает голову и видит своего пушистого любимца, кота Ваську. Тот вышел из пироговского кабинета, обычно закрытого на ключ. Ключ, забытый, торчит в замке.

Нюша, как загипнотизированная ключом, встает и идет к двери.

Останавливается в нерешительности на пороге кабинета. Кот трется о ее ноги.

Нюша входит.

Осматривается. Конечно, она бывала здесь, но одна – никогда.

Застекленные стеллажи с книгами, торшер, кожаное кресло, кожаный диван, большой дубовый письменный стол со стопкой журналов и настольной лампой под абажуром. На вешалке – парадный китель Пирогова, почему-то не упрятанный в шкаф. На стене несколько фотографий в рамках – Пирогов с членами политбюро, с Андроповым, с женой и дочерью.

Нюша подходит к столу, трогает журналы, зажигает лампу. Потом обходит стол и садится. Осторожно пробегает пальцами по закрытым ящикам. Решившись, пробует открыть. Ей сегодня везет – Пирогов забыл запереть не только дверь кабинета, но и ящики стола. К тому же он не мог даже представить, что кто-то осмелится войти к нему и тем более рыться в его вещах.

В верхнем ящике она обнаруживает поблескивающий черной сталью пистолет. Резко закрывает ящик.

Открывает следующий. Там лежат стопкой отксеренные листы. В глаза бьет фамилия – Крымов. Вынимает пачку бумаги, хочет положить на стол. Из ничем не скрепленной стопки высыпаются фотографии.

На одной на фоне дачного пейзажа ее семья – отец, мать, брат Шура и сама Нюша на руках у матери, совсем крошка. Рядом с отцом – молодой человек, хохочущий во весь рот.

На другой фотографии – Крымов, тот же человек и молодая женщина. Женщина вполоборота с улыбкой смотрит на молодого человека, а тот нарочито серьезно глядит в объектив. Все они в строгих костюмах, позади – Эйфелева башня.

Завороженная Нюша не в силах отвести глаз.

Через минуту принимается лихорадочно рыться в досье.

– Как ты посмела?! Войти в мой кабинет! Рыться в моем столе!

Нюша поднимает глаза и видит на пороге комнаты разъяренного Пирогова.

– Ты взломала мой стол, негодяйка! – говорит он с холодным бешенством.

– Нет... – бормочет Нюша. – Я не взламывала, он был открыт.

Пирогов подскакивает к ней, грубо хватает за руку, выволакивает из-за стола, трясет за плечи и замахивается, собираясь ударить.

И тут с девушкой что-то происходит – застенчивость и неуверенность испаряются, им на смену приходит самообладание. Она неожиданно твердо перехватывает руку Пирогова, неумолимо приближающуюся к ее щеке.

– Не смейте меня трогать! – говорит она, и при этом голос ее дрожит только слегка. Выражение ее лица и тон отрезвляют Пирогова. Он опускает руку. – Я имею право знать. Это мой отец! Я не хочу больше жить среди вашей лжи и намеков. Вы должны мне рассказать... Как он решился... убить... И не только себя... При чем тут моя мама? И брат? Кто эти люди? Кроме вас, мне никто не расскажет... Вы работали вместе... Вы его друг. – Нюша с вызовом смотрит в глаза Пирогову. – Мне больше не у кого спросить. Я не могу жить с этим грузом...

Пирогов неожиданно смягчается. Берет Нюшу за плечи и ведет к дивану. Усаживает и, придвинув кресло, садится напротив.

– Тот человек, на фотографии, рядом с твоим отцом – оборотень. Иуда. Предатель. Он погубил твоего отца.

– Он кажется мне знакомым, – неуверенно говорит Нюша.

– Ты наверняка видела его в вашем доме, в детстве. Он был учеником, другом и правой рукой твоего отца. Он же его и предал...

– Так... так не бывает! Друзья не предают.

– Другом он притворялся. А Иудой оказался самым настоящим!

– Твой отец был блестящим разведчиком. К тому же очень удачливым. Ему удавалось почти все... Самая страшная его ошибка – ставка на этого человека. Он видел в нем своего преемника. Гордился им. Слушать не хотел наших предупреждений... – Он задумался. – Его же предупреждали! В том числе и я лично... Дмитрий всю последнюю сложнейшую операцию на нем построил. Отказался без него ехать. А тот взял и «ушел» прямо накануне решающего дня... И ведь следили за ним втайне от твое– го отца. Я, например, сам не знаю почему, никогда ему до конца не доверял. Уж очень уверен был в себе... И насмешлив не в меру, – Пирогов опять задумался.