Заколдованный круг - Пентти Хаанпяя

волчьего тулупа. — Мы не успеем добраться до сути, как мороз превратит наши мозги в ледяшку.

Он сказал, что торопится с отъездом. Они повернули к дому. Вскоре гость сел в сани, кучер причмокнул, и лошадь рванула.

Патэ Тэйкка не знал, как понимать этот визит. Была ли это для обладателя волчьего тулупа просто увеселительная поездка по зимним дорогам севера или он действительно какой-то начальник? Заставит ли эта поездка его задуматься? И если заставит, то скажется ли это на лесозаготовках, на жизни лесорубов и в том числе на его жизни?

В ту зиму Патэ Тэйкка жил какой-то раздвоенной жизнью. Когда он открывал дверь своей холодной комнаты и выходил из нее, он был мастером компании. Он заботился о том, чтобы огромные количества древесины — этого дара северной флоры — оказывались на сплавном рейде как можно скорее и с наименьшими затратами. А с этим связывалось множество забот. Он ходил по лесу на лыжах, осматривал, говорил, приказывал, что-то записывал желтым карандашом в блокнот в черном переплете. А вечерами, закрывшись в своей комнате и склонившись над книгой при желтоватом свете керосиновой лампы, он становился другим. Погода, мерзлые бревна, расценки, сортименты — все это оставалось за стенами комнаты. А здесь он учился, читал. Переворачивались страницы. Черные буквы раскрывали перед ним отвлеченные, великие понятия. Государство, общество, производство, распределение. За сухими цифрами статистических таблиц скрывалась жизнь с ее страданиями, радостями, страхами, надеждами.

С газетных полос в его избушку, затерянную в лесах, долетали невнятные отзвуки далекой жизни. Одни слабые, очень далекие, другие казались совсем близкими и находили в нем отклик. Однажды осенью ему попалась на глаза небольшая, буквально в несколько строк, заметка о двух табунщиках компании. Один из них, не выдержав тишины дремучего леса, вскоре сбежал к людям. Другой остался один, но вскоре его нашли в лесу помешанным. Он произносил громкие монологи, настроил из щепок пирамид и набил на пни обручи. Пришлось его отвезти в психиатрическую лечебницу.

Неужели эта судьба была уготована Книжнику Тякю? Неужели его новым миром и новым строем должен был стать сумасшедший дом? Его душа, мечтавшая о новом обществе, подобном дружному муравейнику, не выдержала одиночества в лесной глуши. Мертвая тишина, отсутствие всяких событий стали казаться ему бесконечно долгими, вечными. Он решил, вероятно, что солнце слишком долго не заходит, и набил обручи на пни, чтобы они не растрескались от жары… Да, теперь он жил в совершенно новом мире…

Патэ Тэйкка отложил газету. Эти несколько строк болью отозвались в нем. Он вспомнил, как сидел с Книжником Тякю на штабеле бревен в весенний день. Казалось, что в серых глазах Тякю отражается так много дум. Неужели в них уже тогда жила в зародыше мысль, что пни надо скрепить прочными обручами?

Потом пожелтевшие газеты на стенах навели Патэ Тэйкку на мысль, что время все исцеляет. Как знать, может быть и эта заметка со временем будет ему так же безразлична, как выцветшие строки сообщения о какой-то неудачной ночной атаке солдат кайзера на передовые позиции войск русского царя.

ИЗОБРЕТЕНИЕ

Порог Рантакоски опять подвластен Патэ Тэйкке — теперь он здесь мастер участка. Мотоцикл начальника сплава только что остановился у моста. Нового начальника сплава Патэ Тэйкка почти не знает (Пасо сейчас на каком-то другом сплавном рейде). Это высокий господин с тонким интеллигентным лицом, чем-то похожий на иностранца, англичанина.

Он закурил длинную трубку, и ароматный табачный дым заклубился в летнем воздухе. С высокого моста был виден весь порог сверху донизу, его узкие протоки, по которым с грохотом проносились бревна, и сплавщики, которые, заметив на мосту желтый плащ начальника, стали налегать на багры с сосредоточенным видом занятых людей.

— Да, на этом пороге компания просадила не одну марку и сколько еще просадит, — промолвил начальник.

Это было сказано лишь для того, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Трудный порог, — коротко ответил мастер.

— Небольшой, а занято на нем тридцать человек, которым иногда совсем нечего делать…

— Да, со стороны и так может показаться. Кунелиус решил было обойтись всего несколькими людьми, а что из этого вышло…

— У Кунелиуса, действительно, вышло паршиво. Получился грандиозный залом, пресловутый залом Кунелиуса…

Начальник сплава выбил пепел из трубки, сел на мотоцикл и укатил.

Патэ Тэйкка остался на мосту. Разговор был короткий и ничего не значащий, но Патэ Тэйкке он дал пищу для размышлений. А нельзя ли попытаться сделать как Кунелиус — сэкономить рабочую силу и деньги? Но сделать это по-деловому, по-новому. Не надеяться на то, что авось повезет, а исходить из логических расчетов. Может быть, результат окажется совсем иным, чем у Кунелиуса…

С этого момента мысль об изобретении не покидала Патэ Тэйкку. Он вынашивал ее, и время, казалось, шло быстрее, жизнь обрела какой-то смысл и даже внешне Патэ Тэйкка стал иным, несколько странным, рассеянным. Он исследовал порог, изучал направление струй и вспоминал известные ему сплавные сооружения. Наконец, он начал строить из бросовых досок свои приспособления и испытывать их в верхней части порога.

Рабочие были недовольны: им приходилось выполнять всю эту работу в перерывы, когда они могли бы отдыхать.

Кончился сплав. Пришла зима. Снова жизнь в бараках, снова — делянки, и наконец, снова сплав. Патэ Тэйкка набрался смелости и предложил начальнику сплава снова использовать метод Кунелиуса: сократить число рабочих и издержки сплава. Только на этот раз нужно исходить из расчетов, а не надеяться на прихотливую удачу.

Начальник сплава терпеливо выслушал пространные пояснения мастера.

— Возможно, возможно, — согласился он. — Только ваши приспособления не испытаны…

— Когда-нибудь нужно же их испытать.

— Но эксперимент может обойтись слишком дорого, если окажется неудачным.

— Он будет успешным!

— Я не могу брать это на свой страх и риск, но могу переговорить с руководством компании.

— Только выскажитесь «за».

— Это я сделаю… Значит, вы уверены в успехе?

— Твердо уверен!

Патэ Тэйкке поручили построить нужные сооружения и установить их. Они оказались на редкость удачными. Строптивые потоки Рантакоски были обузданы и потекли послушно и разумно. Бревна скользили вниз, как по струнке, и больше не случалось никаких заломов и заторов. Теперь на пороге управлялись всего пять-шесть человек вместо тридцати.

Это изобретение значительно сократило издержки производства. Приезжало даже высокое начальство компании и горячо обсуждало возможности применения таких же приспособлений на других трудных порогах. Патэ Тэйкку отблагодарили рюмкой коньяка и сигарой и дали несколько неопределенное обещание насчет его будущего. Он был преисполнен надежд и радости.

Больше всего его радовали