Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

Прошло много лет, но Гиз хорошо помнил, что когда-то рассказывал ему Страж. Помнил он и последнюю фразу того урока:

«Уничтожить душу — это много хуже, чем убить человека. Помни об этом, мальчик…»

Последний факел догорал. Тьма все ближе подбиралась к людям, готовясь броситься на них и поглотить.

— Ну разве мог я представить, что мне доведется тащить за собой полумертвого мужа Дилы? — хмыкнул кузнец. — Да еще после того, как я лично проломлю ему башку и переломаю все кости, что возможно.

— Почему ты так его ненавидишь? — негромко спросил Эрл.

— А то ты не знаешь… — фыркнул кузнец.

Они двигались по узкому тесному ходу, тянули за собой страшную добычу, кое-как подцепив ее длинными досками, вырванными из стены подвала.

— Он постоянно ее бил, — сказал кузнец. — Синяки не успевали сходить с ее тела.

— Но ведь это ты виноват, — сказал Эрл. — Он бил ее из-за тебя…

Гиз в разговор не вмешивался, но не пропускал мимо ушей ни единого слова.

— Нет, — кузнец покачал головой. — Он бил ее потому, что больше ничего не мог сделать. Он чувствовал свою беспомощность. Ведь она никогда его не любила. А замуж вышла по принуждению. Она любила меня. И сейчас любит.

— Ты женат, — неприязненно сказал Эрл.

— И жену свою я ни в чем не обижаю.

— Думаешь, она ничего не знает?

— А даже если и знает, что из этого?.. Слушай, сосед, а ведь ты мне завидуешь. Да? Признайся… Вы ведь с Дилой с детства дружили, я это хорошо помню.

— Прекрати!

— Да я и так знаю! Ты к ней неравнодушен! Ну? Признайся!

— Замолчи! — Эрл резко дернул свою доску, и конец ее выскочил из проволочной петли, что охватывала измочаленные останки мертвяка.

Они остановились, перевели дыхание.

Уже чувствовался свежий сквозняк, и впереди, вроде бы, виделся свет. Потолок опустился совсем низко — скоро к выходу придется ползти на четвереньках.

Передохнув, Эрл отдал факел кузнецу и, не приближаясь к мертвяку, заворочал доской, пытаясь намотать на нее проволоку силков, приладить покрепче, для пущей надежности зацепить ею несколько свободных крючков. Сделать это было непросто, и Гиз, отложив свою похожую на оглоблю доску, помог неловкому напарнику.

— Что это там? — вдруг пробормотал кузнец, поднимая слабеющий огонь повыше и куда-то вглядываясь. — Это… это же… — Он задрожал, побледнел, переменился в лице. — Это же Белый Человек!

Гиз поднял голову.

В десяти шагах от них, там, где они только что прошли, стояла белая светящаяся фигура. Стояла возле стены, повернувшись к ней лицом — если у нее вообще было лицо.

Призрак!

— Не шумите… — кузнец пятился, лишившись всей своей напускной бравады.

Оцепеневший Эрл немо открывал и закрывал рот — словно зевал безостановочно.

И только Гиз сохранял самообладание. Призраков охотник не боялся…

Факел погас. Белая фигура шевельнулась. И кузнец вскрикнул.

Медленно призрак повернулся к людям. Лицо у него было — белое размытое пятно с темными пятнами вместо глаз и рта.

— Возвращайся… — отчетливо проговорил Белый Человек, не двигаясь с места. — Возвращайся скорей… — Светящийся силуэт заколыхался, потускнел и стал стремительно расплываться, таять — словно снег на горячей печи.

— Возвращайся! — в последний раз услышал Гиз.

Охотник не сомневался, что этот призыв обращен к нему.

Он узнал этот голос.

Они выбрались на поверхность, оставив мертвяка внизу. Гиз, не теряя времени, отправил нескольких крестьян за веревками и крючьями-кошками. Оправившийся кузнец рассказал землякам, что мертвяк — не кто иной, как Гест — муж Дилы. Услышав это, один из селян предложил позвать женщину.

— И пусть она возьмет детей, — распорядился Гиз. — А если не захочет идти — заставьте.

— В чем дело, охотник? — нахмурился кузнец. — Зачем тебе Дила? Может будет лучше оставить ее в покое? Она и так много пережила за последнее время.

— Охота еще не закончилась, — сказал Гиз. — Выполняйте все, что я говорю.

Кузнец пожал плечами, лег на землю, уставился в небо. Сказал громко, для всех:

— Там внизу много всякого… странного, страшного… Уже возвращаясь, мы встретили Белого Человека… Ох, нехорошее это место.

— Кто же спорит? — сказал кто-то из крестьян. — Это всем давно известно…

Вскоре принесли веревки. Гиз в одиночку — больше никто не захотел — спустился в черную яму. Подцепил кошками изуродованное, опутанное проволокой тело мертвяка. Вылез наверх.

— Поднимай!

Мужики, поплевав на ладони, взялись за веревки. Потянули, выволакивая на солнечный свет то, что когда-то было человеком. Дружно охнули, увидев бесформенное тело, заметив, что оно еще живет, шевелится. Вытянули его, оттащили в сторону, бросили веревки, сгрудились вокруг мертвяка, не подходя близко.

— Это я его так, молотом, — хвастался кузнец. — Он скалился как пес, напрыгивал, рычал. Должно быть кровь чуял, жизнь. А я ему с размаху по черепу, прямо по макушке…

Затрещали кусты. Сквозь малину продирались люди, торопились, шумели. Вся деревня шла посмотреть на мертвяка, и все уже знали, что мертвяк — это Гест — пропавший в лесу муж Дилы.

— Не трогайте его! — предостерег Гиз. — Он еще жив!..

Появилась и сама Дила, привела детей. Косо глянула на скорченное тело бывшего супруга, сразу отвернулась. Пристально посмотрела на Гиза, долго не могла отвести взгляд. И многие заметили, что в глазах ее сквозит ненависть.

А охотнику больше нечего было ждать. Он шагнул к женщине, не обращая внимания на ее сопротивление, взял за руку ее младшего сына, подвел к мертвяку, сказал жестко:

— Смотри! Вот твой папка! Вот твой отец!

Мальчик заплакал, попытался вырваться.

Селяне притихли,