Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

— Это самое главное, — сказал Гиз. — И самое сложное…

Он первым шагнул на звук бубенчиков, зная, что сейчас встретится лицом к лицу со своим давним страхом. И пусть этот мертвяк слаб и неуклюж — это не делает его менее жутким.

«…Если не можешь справится со своим страхом — сделай его источником своей силы…»

Гиз крепко стиснул рукоять меча.

Позади разгорались новые факелы — трещали, брызгали смолой и чадили.

Последние факелы.

Мертвяк был отвратителен. Серое лицо его было изъедено крысами — от носа почти ничего не осталось, губ не было вовсе, на месте щек зияли дыры. Он, шатаясь словно пьяный человек, подволакивая ноги, бродил по темному подвалу, постанывал, кряхтел, сопел. Его ноги, руки и тело были опутаны проволочными силками. Отточенные крючья в лохмотья изодрали одежду, кожу и мясо…

— Да это же Гест! — воскликнул кузнец. — Муж Дилы!

— Не смотрите на него! — крикнул Гиз, выступая вперед.

Мертвяк заметил их. Остановился, повернулся, замычал что-то. Он не проявлял никакой враждебности. Казалось, он пытается объяснится с людьми.

— Гест! — кузнец, вроде бы, насмехался над мертвяком. — Что с тобой случилось?

— Не разговаривай с ним! — рявкнул Гиз.

Мертвяк вдруг ощерился, упал на четвереньки, попятился, отступая в тень. Мутные глаза его смотрели на огонь факелов.

— Гест? — неуверенно позвал кузнец.

— Держите его на свету! — Гизу было страшно. Каждый раз, встречая мертвяка, он словно возвращался в свой сон, в кошмар, преследующий его с самого детства. И каждый раз ему казалось, что жуткие слова прозвучат снова. Мертвяк опять обратится к нему, назовет по имени… И опять нельзя будет не ответить… как и тогда…

— Не разговаривайте с ним! — крикнул Гиз. Не для напарников крикнул, а для себя.

Мертвяк неожиданно резво прыгнул в сторону, потом рванулся вперед, на людей — бубенчики хищно звякнули.

— Не смотрите ему в глаза! — Гиз оттолкнул растерявшегося Эрла, острием меча ткнул мертвяка в предплечье, подрубая мышцы. Отскочил, успев нанести еще один короткий удар по локтю.

Для того, чтобы убить мертвого, необходимо разрушить его связь с некромантом. Это можно сделать разными способами. Например, лишив жизни некроманта. Ну, а если некромант — ребенок, сам не ведающий о своем даре?..

— Не отступать! — крикнул Гиз своим помощникам. — Выше факелы! Больше света!

Мертвяк, что-то лепеча, по-паучьи напрыгивал на охотника. Гиз уворачивался, быстрыми точными ударами рассекал сухожилия и мышцы давно мертвого противника. Так можно было обездвижить мертвяка, но не убить…

— Я помогу тебе! — кузнец передал один из своих факелов Эрлу, другой воткнул щель между гнилыми досками, вытащил из-за ремня тяжелый молот: — Давно я мечтал об этом!

— Не надо… — Гиз попытался оттеснить кузнеца. — Занимайся своим делом!

— Ну уж нет! — Кузнец прыгнул к мертвецу и обрушил кувалду ему на череп.

Вскоре все было кончено.

Охотник и кузнец остановились, опустили оружие. Бледный Эрл привалился спиной к каменному столбу, подпирающему потолок. Один из факелов догорел. Эрл выбросил его — по земляному утрамбованному полу рассыпались искры.

— Ты помешал мне, — негромко сказал Гиз.

— Я тебе помог, — фыркнул Молот.

— Если ты думаешь, что мы его убили, то ты ошибаешься, — сказал Гиз. — Мы просто его изуродовали…

Они вместе посмотрели на то, что совсем недавно было мертвяком. Бесформенная груда еще шевелилась: двигались пальцы отрубленной руки, подергивались размозженные ноги, вздрагивали оголенные мышцы, нашпигованные острыми обломками костей.

— Чтобы убить мертвяка, нужно разрушить его связь с некромантом, — сказал Гиз. — Я и пытался это сделать. А ты помешал мне.

— И что, по-твоему, я должен был предпринять? — нахмурился кузнец. — Просто стоять и смотреть, как ты царапаешь его своим мечом?

— Да, — сказал Гиз. — Именно так ты и должен был поступить.

— Но это продолжалось бы целую вечность.

— Возможно… Так ведь и сейчас ничего еще не закончилось… — Гиз кивнул на шевелящиеся останки.

Кузнец почесал в затылке, виновато потупился:

— И что теперь?

— А ничего, — сказал Гиз. — Потащим эту груду наверх. У нас осталась последняя возможность сделать мертвого мертвым. А уж если и тогда ничего не получится… Тогда, наверное, придется его сжечь…

Человек — это не только плоть и разум. Это и жизненный опыт, знания, настроения, воспоминания, деяния и помыслы — все то, что отличает людей друг от друга; то, что складывается в течении всей жизни, что определяется самой жизнью. То, что называется душой.

Человек не может выбрать, в каком теле ему родиться — это за него решает природа. Она же наделяет его умственными способностями, большими или меньшими — и тут тоже ничего нельзя поделать. Но душу свою человек создает сам, каждым поступком своим, каждым действием, каждым словом.

Суть души непостижима. Это не орган и не свойство, это нечто другое — это сущность, почти существо, которую взращивает в себе каждый человек. А когда человек умирает, душа покидает его. Но произойти это может лишь в единственном месте мира — на святой земле Кладбища.

Пока же тело не похоронено, душа не может обрести свободу. Она томится, словно узник в темнице. И будет томиться вечно, даже если телесная оболочка истлеет в прах. На месте, к которому привязана неупокоенная душа, люди будут встречать призрака. Там любой человек почувствует беспокойство, удушье и холод. Заснувшего там будут мучать кошмары, и проснется он с головной болью…

Именно такие места ищут собиратели душ — те немногие люди, что обладают особенным даром…

Так говорил Страж Могил.

«Человек — это единство тела, разума и души, — когда-то давным-давно объяснял он Гизу-подростку. — Тело смертно и тленно. Разум еще более уязвим. И только душа вечна. Но есть стихия, которая пожирает все,