Темная сторона Москвы - Мария Артемьева

— Ничего-ничего! Разорители-погубители… На мой век хватит, а вам всем — дулю. Расточители чужого добра… Ишь, негодники! На чужой каравай… На чужой кусок… рты поразевали… Дулю всем! Дулю!

Наконец, так ли, сяк ли, но к осени доходный дом закончили. Кусовниковы радовались осуществлению своей мечты. Они полюбили думать, что их доходный дом успокоит их страдания, и про себя, между прочим, уже называли будущее свое заведение как бы и в шутку, а как бы и всерьез «Негой упокоения». Думали даже: не сделать ли и вывеску с таким названием? Но, разумеется, спохватились: лишний расход!

В каморке у ворот в качестве охраны и в соответствии с городскими правилами поселился дворник, непьющий мастеровой мужик, вдовец без детей.

Сами Кусовниковы, продав прежний свой дом, переехали в квартиру под крышей. Там им казалось безопаснее от грабителей. Новые квартиры заняли постепенно съемщики-жильцы.

Казалось бы, вот оно, счастье, исполнение мечты — живи да радуйся!

Нет. Тут-то и пошла чертовщина!

Первым делом заметили, что всех проживающих в доме мучают головные боли, непонятно отчего и постоянно.

Потом начали шептаться жильцы о кикиморе, вселившейся незваной в новый дом: уж больно громкие звуки издавали печные трубы, особенно в ветреный день. Дико, заунывно, так, что и жуть брала среди ночи, и тоска нападала днем.

Вообще с приходом холодов жизнь в доме сделалась неприятной: дров на отопление уходила целая прорва, что накладно, а тепло в комнатах совершенно не держалось. Из каких-то невидимых щелей протянулись ледяные нитки сквозняков, оплели все углы и закуты, отчего постояльцы начали чихать, кашлять и болеть, а стены дома — покрываться плесенью.

Старики Кусовниковы тем временем отчаянно считали расходы: содержание дома обходилось им почему-то куда дороже, нежели они рассчитывали. А их каждое лишнее полено, необходимое для печей, выводило из равновесия!

И еще удар под дых: в первом этаже, в самой большой и дорогой квартире богатая полковница с дочерьми отказалась платить арендную плату. До тех пор, пока домовладельцы «привидение из комнат не уберут». Ультиматум поставила: дескать, иначе съедет!

Полковница и впрямь натерпелась немало.

Дело в том, что в ее квартире при входе в гостиную залу в одном углу мерещился каждому входящему… мертвец.

Из-за того бедная полковница и в гости никого не решалась пригласить.

Особая игра света была тому виной или еще какая иллюзия — не сумели разобраться. Но кто ни войди в зал — всякий вздрагивал от ужаса: в самом темном углу горбатился протухший мертвец, весь в пятнах разложения. И запах в комнате стоял соответствующий — могильный. Комнату и одеколонами брызгали, и полы водкой по совету знакомой знахарки натирали — ничего не помогло.

Призвали батюшку — святой водой углы окропить. Поп, едва войдя, так и шарахнулся: надо же, мертвец в доме сидит! Тем не менее, обряд священнослужитель выполнил по совести, хотя и это обстановки не переменило.

Наконец, кто-то из сочувствующих женщине друзей не выдержал и вызвал в дом плотника, чтобы тот полы поднял. На всякий случай.

Мастер пришел, поднял доски и — что бы вы думали? — обнаружил под ними, ко всеобщему ужасу, полусгнившую крышку от гроба. После такого открытия ничего полковнице больше не оставалось, как съехать из проклятой квартиры с дочерьми навсегда.

А новых квартирантов на те покинутые апартаменты, разумеется, уже не нашлось.

В городе пошли неприятные слухи о доходном доме Кусовниковых: дескать, и неспокойно в нем, и неуютно — черти играют, порядочной публике жить никак не возможно. Жильцы один за другим, все, кто мог, отказывались от квартир и съезжали. Пришлось Кусовникову поступиться привычками: снизить плату за жилье против рыночной средней цены вдвое. Лишь бы совсем без постояльцев не остаться «Неге упокоения»!

Старики пали духом. Доходный дом не то что не приносил им прибыли, но прямо-таки лишал достатка! За все починки, поправки и переделки в строении владельцы вносили денежки из своего кармана. Можно сказать, бросали деньги на ветер. Это мучило старых крохоборов беспредельно.

А тут новая беда: то ли черт принялся над ними куражиться, то ли умом они тронулись, но вскоре Кусовниковы совершенно лишились сна.

Как-то ночью услыхали подозрительный шепот и голготание на чердаке.

— Воры. Сговариваются нас убить, а денежки прибрать, — в ужасе решили старики. Всю ночь дрожали, запершись у себя в квартире, а утром вызвали дворника и заставили его проверить чердак.

Дворник обнаружил на чердаке только стаю приблудных голубей. Если и были под крышей какие воры, то следов они после себя не оставили.

Кусовниковы потравили голубей отравой, заперли чердак на железную решетку. Повсюду в доме понавешали замков и запоров.

Но на следующую ночь вновь раздались с лестницы тихие голоса, тайно подговаривая убить и ограбить Кусовниковых. Замирая от страха, старики прислушивались к скрипу деревянных ступенек, ожидали: не идут ли с чердака воры?..

Весь дом пропитался безумием. Последние жильцы, кто еще не сбежал, постарались найти другое пристанище. В пустеющем день ото дня доме оставались только самые горемыки, кому некуда и невозможно было податься.

Кусовниковы отчаянно боролись за свое богатство. В крохотной своей квартирке они навесили амбарные железные засовы, окна затворили наглухо ставнями. Жить пришлось в темноте, растрачивая, правда, на свечах лишнего. Зато за наглухо закрытыми ставнями они ощущали себя и оберегаемые ими сокровища в большей сохранности.

От такой, в прямом смысле, затворнической жизни и постоянного, непреходящего страха старики спятили окончательно.

Как-то понадобилось им выехать по делам в одно из имений. Но ведь не везти набитую ассигнациями кубышку с собой! А куда же ее девать? Решили припрятать. Да не в своей квартире, разумеется, а у дворника в каморке!

Никому не доверяя, поступили хитро. Чтобы сам мужик ничего о тайнике не прознал, отослали его, будто бы по делу, и пока того дома не было — спрятали все свои деньги в печную трубу. Стояло лето, а летом какой дурак станет печь топить?

С их-то несусветной жадностью подобное расточительство казалось им немыслимым. Летом дрова расходовать? Да это ж почти кощунство! Что там — святотатство!

Так уж над ними черт подшутил. Разумеется — просчитались.

Не знали они, что их дворник страдает ревматизмом. Лекарь посоветовал мужику прогревать больные места на теле утюгом. В утюг же требовались угли. Вот и затопил дворник печь в каморке, решив к ночи побольше углей в утюг заготовить.

Когда Кусовниковы внезапно вернулись, в дворниковой печи уже горячо полыхали все их лелеемые миллионы!

От невыносимого потрясения старуха Кусовникова на месте пала замертво, а старик, не заметив смерти супружницы, полез прямо в огонь спасать денежки. Подвывал от ужаса, но лез, не замечая, как загорается на нем суконная одежда. Повытаскал из печи и разбросал по каморке горящие поленья, отчего комната занялась огнем, а за ней и весь дом полыхнул.

Благо, пожарная часть была рядом — дом отстояли. Старик же и при виде начавшегося грандиозного пожара не унимался — все рвался в пекло спасать капиталы. Сей скупой рыцарь обгорел, едва не задохнулся дымом, но не унялся, пока окончательно не лишился чувств. Помер, до последнего вздоха горюя об одном — об утраченном сокровище. Ох уж эта проклятая «Нега упокоения»! Упокоив и Кусовникова, и супругу его, никакой неги несчастным не дала: обманула!

А ведь все могло бы иначе повернуться.

Мастера, строившие доходный дом Кусовникова, ни с какой нечистой силой шашней не водили. Они просто воспользовались своими профессиональными секретами.

Хороший мастер умеет и благо, и черную пакость творить одинаково.

Печники, например, могли вмазать в трубу гусиные перья, дудочку или свистульку из тростника, и после в таком доме навсегда поселялась «кикимора». Или кирпич в печи так положить, что печка будет поддымливать, отчего у людей постоянно головы болят.

Плотники и каменщики знают, как подложить щепки в кладку, чтоб дом толком проконопатить стало невозможно или чтоб камень правильной осадки не дал — оттого и останутся в доме вечные гниющие холодные углы. Или вложат в стену горлышко бутылки, и тогда завоет в доме «домовой».

Нет страшнее подобного мастера-умельца, потому что после его работы никакие иконы и освящения уже дом не избавят от всаженного туда «черта».

Говорят, и теперь ужасный доходный дом, в котором несчастный Кусовников все свои доходы потерял, не отпускает от себя своего владельца. Бродит по дому ночами неприкаянный призрак: растерянный старичок с безумным взглядом. Озираясь и потирая слабые паучьи ручки, приговаривает жалобно: «Ох, денежки мои, денежки!» И до того тоскливо… Самое черствое сердце жалостью раздерет.