Раз став героем - Элизабет Мун

Исмэй опустила взгляд посмотреть, что лежит на столе (это было важно) и очень удивилась, увидев пять блюд. Это означало, что в ее честь был забит целый теленок.

Она никогда не слышала, чтобы женщина благославляла ужин, но слова знала.

- В стороне от порчи и нечистоты... - начала она и продолжила дальше, останавливаясь лишь на мгновение на тех предложениях, где предполагалось, что говорящий должен быть мужчиной, ей приходилось либо говорить о себе в мужском роде, либо менять слова.

- От отца к сыну, и ко мне, итак, я передаю...

Исмэй не задумывалась над собственной культурой, пока ни оказалась в школе Флота, поэтому не замечала, каким консервативным был на самом деле язык Алтиплано. Сначала ее шокировало, с какой легкостью во Флоте представители противоположного пола общаются друг с другом, обращаясь "сэр" как к мужчинам так и к женщинам. В отношении родителей большее значение придавалось таким понятиям как биологические родители и воспитатели, а не мать и отец. На Алтиплано не существовало слова "родители", и хотя здесь было известно о современных методах репродукции, мало кто использовал их.

Исмэй закончила благословение, продолжая думать о социальных и языковых различиях. Папа Стефан вздохнул, и она взглянула в его искрящиеся глаза.

- Ты не забыла... у тебя всегда была хорошая память, Исмэйя.

Он кивнул. Слуги выступили вперед и сдвинули блюда к краю, чтобы разрезать мясо, пока раздавались чаши с супом.

Во Флоте кормили прилично, но сейчас на столе была пища ее детства. Перед ней поставили голубую чашу из толстой керамики с густым кукурузным супом, украшенным зеленью и красной приправой. Желудок заурчал, почувствовав знакомый аромат. На ложке был выгравирован фамильный герб. Пальцы легли точно по форме, как будто она родилась с этой ложкой в руке.

За кукурузным супом последовал салат, к этому времени мясо уже порезали и выложили на голубые блюда с белыми завитками. Исмэй взяла три кусочка, выложила горку маленьких желтых картофелин, которые выращивали только на их полях, и зачерпнула моркови. Стоило поголодать, чтобы насладиться подобной пищей.

Вокруг нее велись тихие разговоры, к которым она не прислушивалась. Сейчас ее интересовала только еда, она даже не представляла, что настолько по ней соскучилась. Воздушные булочки, которые по легкости могли бы сравниться с плывущими в небе облаками... масло в плошках в виде геральдических зверей. Она помнила эти фигурки, висевшие в ряд на кухне, и не забыла, что булочки лучше есть горячими, а то потом они становились сухими и безвкусными. Их надо было окунать в масло или поливать медом.

Расправившись с ужином, Исмэй вышла на воздух. Казалось, никто не обращал на нее внимания. Когда все поели, слуги убрали тарелки.

- Все дело в гордости, - говорил папа Стефан ее двоюродной сестре Люси. - Исмэйя никогда не отступит, если это касается чести семьи.

Исмэй удивленно заморгала. Никто никогда не понимал странного отношения папы Стефана к чести семьи. Она надеялась, что он не вынашивает какого-нибудь плана на ее счет.

Люси было столько же, сколько Исмэй, когда она покинула дом, и была похожа на нее в том возрасте. Высокая, нескладная с мягкими каштановыми волосами, стянутыми на затылке, хотя непослушные пряди все равно выбивались, нарушая порядок. Одежда, очевидно предназначавшаяся для особых случаев, выглядела на девочке мешковатой и убогой. Люси подняла глаза и, встретившись со взглядом Исмэй, покраснела и почему-то нахмурилась.

- Привет, Люси, - сказала Исмэй.

Она уже поговорила с папой Стефаном и другими старшими, двоюродных братьев и сестер приветствовать было не обязательно. Исмэй хотела сказать что-нибудь ободряющее, но прошло десять лет, и она не знала, что занимало сейчас девочку. Она сама еще ясно помнила то чувство смущения, когда старшие полагали, что она продолжает играть в куклы, как будто ей было пять или семь.

Папа Стефан ухмыльнулся и похлопал Люси по руке:

- Исмэйя, ты не знаешь, но Люси лучший игрок в поло в своем классе.

- Вовсе нет, - пробормотала девочка, покраснев до ушей.

- А может и да, - сказала Исмэй. - Уверена, ты лучше, чем была я.

Она никогда не видела смысла в погоне за мячом. Лошади были хорошим видом передвижения, они могли пройти там, где не проехала бы машина, и были быстрее любого, кто передвигался пешком.

- Ты играешь за школьную команду или семейную?

- Обе, - ответил папа Стефан. - В этом году мы претендуем на звание чемпионов.

- Если повезет, - заметила Люси. - Кстати, я хотела спросить о той кобыле, что Олин показал мне.

- Говори с Исмэй. Ее отец выбрал ей в подарок несколько лошадей, включая эту кобылу.

Глаза Люси гневно сверкнули. Исмэй же была поражена и подарком и неожиданной реакцией двоюродной сестры.

- Я не знала об этом. Он ничего не говорил, - Исмэй посмотрела на Люси. - Если тебе понравилась эта кобыла, уверена...

- Неважно, - оборвала девочка и поднялась. - Я не собираюсь отнимать у героя ее трофей.

Она пыталась придать своему голосу беззаботность, но горечь прорвалась наружу.

- Люси! - папа Стефан метнул на девочку сверкающий взгляд, но та уже выходила из комнаты.

В тот вечер она больше не появлялась. Никто не сказал по этому поводу ни слова, так как все уже выходили из-за стола. Исмэй помнила из собственного детского опыта, что подобные вещи не обсуждались прилюдно, и не завидовала Люси, так как той наверняка грозил неприятный разговор с Санни.

Глава пятая

После ужина Исмэй направилась в личные комнаты своей прабабушки. Десять лет назад старая женщина все еще жила отдельно, отказываясь переселяться в главный дом по причине, которую никто бы не смог объяснить и которую маленькая Исмэй безрезультатно пыталась узнать. Прабабушка не была намерена делиться своими тайнами. Исмэй боялась ее. Пронзительный взгляд прабабушки был способен усмирить даже папу Стефана. Десять лет истончили ее серебряные волосы и заволокли когда-то блестящие глаза.

- Добро пожаловать, Исмэйя, - голос не изменился; тот же повелительный тон, которому должны были подчиняться все потомки. - Ты в порядке?

- Да, конечно.

- Тебя прилично накормили?

- Да... но я и так была рада снова попробовать нашей пищи.

- Конечно. Желудку легче, когда сердце уверено.

Прабабушка принадлежала к последнему поколению, которое непреклонно придерживалось древних законов и традиций. На планете переселенцев и торговцев, несущих с собой новые веяния, сглаживание границ между культурами было естественным процессом. Для прабабушки изменения казались слишком быстрыми и большими, хотя для Исмэй вряд ли значительные по сравнению с тем, как Алтиплано отличался от космополитичной легкомысленности Флота.