Раз став героем - Элизабет Мун

Барин задохнулся, сдерживая смех:

- Исмэй!

- Я сказала нет опыта, а не желания.

Последовала долгая тишина. Она наблюдала за тем, как меняется выражение его лица, чувствуя первое легкое прикосновение его пальцев на своей щеке, волосах, и затушила последний опаляющий призрак прошлого.

***

Все церемонии награждения проходили одинаково. Исмэй задавалась вопросом, все ли участники чувствовали себя немного глупо, больше не ощущая того состояния, которое подвигло их сделать то, что они сделали, и за что их чествовали. Почему такое различие? Почему орден Звездной Горы вызывал у нее благоговение и лишал дара речи, когда она видела его на чьей-то форме, тогда как получив награду сама сначала ничего не почувствовала, а потом пришло странное смущение, когда приходилось носить его? Адмирал Фоксуорт кратко говорил с каждым участником. Исмэй была уверена, что другие заслуживали свои медали... что эта награда была настоящей. Это она не заслужила ее.

Мысли о терапии возникли в голове как зеркало, в котором ее собственное лицо приобрело четкие очертания на фоне неясных мечущихся теней и стало таким же настоящим как и другие. Она была реальной... Она сделала то, что сделала, и ее заслуга заключалась не в том, о чем они говорили. Исмэй боролась с тем, что беспокоило и смущало ее... боролась, чтобы вытащить на свет, в котором могла бы увидеть и понять. Почему это было правильно для других, но неправильно для нее? Ты не заслуживаешь этого, говорила часть ее мозга. Она знала теперь ответ, знала корни этой веры и могла выдрать их, и не имеет значения, сколько ростков пустили семена. Но что еще? Если... она стала тем человеком, которого могли чествовать, которого люди считали достойным почитания, тогда... тогда что? Тогда кто-то мог... смотреть на нее, как она когда-то смотрела на того молодого юношу, ожидая увидеть ее такой, какой заставляла казаться ее награда, к чему, как считалось, она готова.

Исмэй едва ни усмехнулась при мысли об этом. Она вспомнила случай из своего детства, еще до трагедии. Во время урока верховой езды инструктор сказал одному злополучному студенту: "И не смей говорить, что я многого от тебя требую. Заткнись и скачи." А потом он посмотрел на нее, маленькую Исмэй ростом едва достигшую колена высокого коня, наблюдающую с первого ряда, и сказал: "Она покажет тебе." Ее впервые посадили на настоящую лошадь, а не на пони. Она чувствовала тогда скорее возбуждение, чем испуг, слишком маленькая, чтобы понимать, что не может сделать того, что ей сказали...

На мгновение Исмэй совершенно забыла, что находится на борту корабля.

Это было как полет, так высоко над землей, так быстро. Она почти почувствовала, как губы расползаются в улыбке. "Вот так", - сказал инструктор, спуская ее вниз, а потом добавил, наклонившись к ней. "Продолжай в том же духе, малышка." Исмэй больше не ездила на пони. Она сделала ошибку в том мире, взяв слишком высокий барьер на слишком большой лошади... и теперь, когда лошади и барьеры выросли, ей придется поддерживать репутацию.

- Старший лейтенант Исмэй Сьюза.

Она поднялась и вышла вперед, пока адмирал Фоксуорт зачитывал приказ, потом он взял ленту с подноса, который держал его помощник, но вместо того, чтобы приколоть ее на китель, приподнял кустистую седую бровь и сказал:

- Знаете, старший лейтенант, я видел заключение Следственной Комиссии.

Исмэй ждала, а когда молчание затянулось, подумала, что может ей предполагалось что-то ответить на это. Наконец он продолжил.

- В последнем пункте особо указывается, что вам запрещается командовать каким-либо военным судном, пока ни продемонстрируете знания и умения в соответствующих тренировочных упражнениях. Но в приказе говорится, что вы командовали судном Топор Антбердов, которое участвовало в сражении с вражескими кораблями. Командующий хвалил вашу инициативу, хотя я считаю, вам следовало бы вынести выговор за вопиющее неуважение к решению Следственной Комиссии, - адмирал смотрел на Исмэй с беспристрастным выражением лица. - У вас есть, что сказать, старший лейтенант?

Все, что она хотела сказать, но не должна была, застряло на языке. Что было правильно? Что безопасно? Что было... правдой? Наконец, она произнесла:

- Сэр, насколько я помню, Следственная Комиссия постановила, что я не должна командовать каким-либо военным судном РКС, пока не пройду соответствующего обучения. Но о кораблях Кровавой Орды речи не велось.

Последовал долгий момент мертвой тишины, во время которого Исмэй успела пожалеть о своей дерзости и приготовиться к гневной реакции адмиралов. Может, она требовала от себя слишком многого? Может, барьер оказался слишком высоким? Наконец Фоксуорт ухмыльнулся, посмотрев мимо нее на собравшихся:

- И за словом в карман не лезет.

Толпа взревела. Исмэй почувствовала, как кровь прилила к щекам. Адмирал наконец прикрепил ленту к ее форме.

- Поздравляю, старший лейтенант Сьюза.

За барьером тоже была земля; на этот раз она удержится в седле и поскачет вперед.

Вернувшись на свое место, Исмэй поймала взгляд Барина, который светился от восхищения ею, и она позволила себе вообразить на мгновение... Сьюза и Серрано. Да. О, боже, да.

Продолжение следует:

Исмэй Сьюза, одаренный молодой офицер Флота, и Бран Мигар, дочь председателя Верховного Совета, во многом похожи - обе умные, отважные, привлекательные и готовые идти на риск. Но лучшими друзьями им мешают стать ряд ошибок и недопонимание, которые в конце концов приводят к неприятному спору, после чего их вражда становится главной темой разговоров на учебно-тренировочной базе Медная Гора и достоянием общественной гласности.

Когда Бран попадает в плен к религиозным фанатикам из Народного Ополчения, Флот и общественность обвиняют Исмэй Сьюза в позорном поступке и начинают подозревать в содействии похищению дочери председателя. Однако, вместо того, чтобы возненавидеть Бран, Исмэй понимает ее лучше, чем кто бы то ни было, уверенная, что способна помочь спасти пленницу. Но даст ли ей кто-нибудь из Флота второй шанс?