Рубцов возвращается - Гавриил Александрович Хрущов-Сокольников

было привлечено внезапно раздавшимся зычным криком. Какой-то господин, с всклокоченными полуседыми волосами, громадного роста и атлетического сложения, громко спорил с крупье и кричал во все горло:

– Я русский!.. Я русский! Меня оскорбляют, – я русский!..

– Это и видно! – дерзко проговорил крупье…

– А, вот как! Мою нацию оскорбляют, мою нацию оскорбляют! Сейчас протокол, сейчас протокол! – кричал с пеной у рта субъект с полуседыми волосами. Из любопытства и Рубцов подошел к столу, к которому со всех концов шли, заинтересованные криком, игроки.

Компатриот, между тем, улегся на стол, махал руками и во все горло кричал:

– Я русский! Меня оскорбляют, оскорбляют мою нацию. Протокол! протокол!

Игра прекратилась. Крупье и начальник партии переговаривались шепотом. Скандал начинал делаться грандиозным. Многие из игроков, и в особенности из проигравшихся, приняли сторону игрока. Поминутно со всех сторон сбегалась публика, игра прекратилась на всех столах, а компатриот не унимался и кричал.

– Оскорбляют мою нацию! Протокол! Протокол!

Дело было в том, что этот игрок, стоя около самого крупье, передавал ему одну за другой пяти франковые монеты и называл номера, на которые надо было ставить. Все это происходило в то время, пока брошенный шарик еще не упал ни в одну из клеток. Заметив, что этот момент наступает, игрок сунул в руку крупье золотой в пять наполеондоров и невнятно сказал по-русски:

– К черту!..

– Quoi monsieur [Что, господин]? – переспросил крупье, не поняв слова.

В эту минуту шарик упал в клетку № 4.

– Ура, я выиграл! – крикнул игрок.

– Браво, браво! – поддержали его два подставных товарища.

– Но господин мне ничего не сказал! – возразил крупье: – он что-то пробурчал… Я не расслышал…

– Я сказал Quatre [Четвертый]!.. – возгласил игрок. – Катр! Понимаешь ли ты, катр! – твердил он уже по-русски.

Большой золотой был в руках крупье, следовательно, ставка была сделана, а подставные товарищи клялись, что слыша, и, как игрок сказал цифру. Тут-то и возгорелся спор, кончившийся скандалом.

Правление игры, видя, что инцидент принимает неприятные размеры, благодаря дерзко – неосторожной фразе одного из крупье, решилось заплатить ставку, и тотчас же три тысячи пятьсот франков были уплачены скандалившему игроку.

– Вот так-то их, шельмецов, учить надо! – возгласил тот и торжественно поднял вверх полученные билеты: – а теперь, эй вы господа, за мной, плачу за ужин с шампанским!

С этими словами счастливый игрок удалился. Двое его товарищей вышли вслед за ним. Когда они проходили мимо Рубцова, он невольно вздрогнул: в полуседом гиганте он узнавал одного из его шайки в Петербурге, некоего Осинского, известного громилу и разбивателя, несколько раз судившегося, но счастливо избегавшего Сибири и каторги.

Встреча была далеко не приятная, так как Осинский был из ненадежных и несколько раз подозреваем в шпионстве. На этот раз он так был ослеплен и обрадован удачей своей дерзкой выходки, что даже и не взглянул на Рубцова, хотя в толпе им пришлось чуть ли не столкнуться.

У входных дверей к Осинскому подошел пристав и потребовал входной билет. Этим дирекция преграждала ему дальнейший вход в казино.

– Этого не хочешь ли? – и Осинский, показав приставу кукиш, торжественно вышел из сеней. Через несколько минут он с друзьями пировал, восседая на террасе «Кафе Париж».

Рубцову было очень интересно знать, чем все это кончится? Потому, что с натурой, подобной Осинскому, невозможно было бы пробыть и часу без скандала. Разместившись в тени балкона, выходящего на кафе, он начал свои наблюдения. Личность Осинского, очень ловкого и сметливого мошенника всегда интересовала Рубцова, и он с большим бы удовольствием видел его на своей стороне, чем на стороне сыскной полиции.

Едва успел Рубцов занять свой наблюдательный пост, как к группе Осинского и его друзей подошел замеченный Капустняком сыщик. Он что-то с укором проговорил, обращаясь к игроку, но не отказался выпить бокал шампанского. Просидев недолго, он встал и пошел по дороге к отелю. Путь лежал по длинной и густой аллее, куда едва залетали лучи яркого освещения, заливавшего ослепительным светом дворец игры и кафе. Зоркие глаза Рубцова тотчас заметили, что какая-то тень скользнула из-за группы деревьев и направилась вслед за одиноким путником. На аллее никого не было. По мере удаления от освещенных зданий, тьма становилась все глубже и глубже. Глаза, привыкшие к сильному свету, почти не разбирали предметов. Сыщик повернул на боковую аллею, к отелю, и тут только услыхал легкий шорох за собой. Он захотел удостовериться, кто за ним следует, но было уже поздно, удавка хлестнула его по лицу, скользнула на шею, и предсмертный хрип вырвался у него из горла, вместо отчаянного крика. Все было кончено. Капустняк еще ни разу не миновал свою жертву!

Рубцов, зная, что творится теперь в глухой аллее и предполагая, что следствие может привлечь и его к ответу, тотчас же смекнул, что нужно составить себе алиби. Он немедленно вошел обратно в залу и, подойдя к заведующему входными билетами комиссару, очень вежливо спросил у него, который час, и затем проговорил с ним несколько минут, расспрашивая о формальностях устава игорного клуба. Скучающий комиссар пустился в подробности, и так прошло несколько минут.

В это время, где-то вдали, над скалой послышался дальний свисток локомотива и целая группа пассажиров, прибывших с последним поездом, подошла к дверям казино и прошла в контору комиссара за билетами.

Пытливо окинув взором прибывших, Рубцов быстро отклонился за косяк двери: действительно, это был день всевозможных, самых необычайных встреч и случайностей. Перед ним стоял, собственной персоной, сам Казимир Яковлевич Клюверс!

Глава XV

Труп

Получив от Екатерины Михайловны телеграмму, что она по экстренным делам задержалась в Ницце, Казимир Яковлевич понял, что это только предлог и что барыне хочется провести денек другой со своими парижскими знакомыми в «последнем уголке Парижа».

Он тотчас же сообразил, что нигде лучше, как там, он может, «как бы нечаянно», встретиться с Екатериной Михайловной и её очаровательной племянницей и, совершенно нормально, предложить сопутствовать им до Италии.

Известие о повреждении пути и крушении поезда было получено уже в Вентимилии, и потому Клюверс, страшно перепуганный, помчался далее и должен был волей-неволей остановиться в Монте-Карло, так как поезд, вследствие повреждений пути, не шел до Ниццы.

Наскоро перебравшись в отель, он тотчас же стал собирать справки о крушении. Он еще не знал наверно, выдали на погибшем поезде Екатерина Михайловна и её племянница, или они еще не выезжали из Ниццы.

В «Отель де Париж» ему сказали, что в управлении казино есть все сведения о раненых и убитых. Экипажей около отеля