Фронтир 3 - Константин Калбанов

— То есть, вы хотите сказать, что о раздвижении границ колоний пока речь не идет?

— Именно так. Хотя Рустиния и не отказалась бы сделать задел на будущее, но им понадобится лет двадцать, чтобы довести плотность населения на уже имеющихся территориях до приемлемой цифры. Да и то вряд ли. Просто король смотрит в будущее, вот и предпринимаются некоторые меры, для расширения границ, но не так чтобы активные. Кстати, именно поэтому на Мраве были выставлены такие слабые гарнизоны. Арачи успели надоесть со своими набегами на границе и правительство попыталось решить этот вопрос. Когда заставы сумели закрепиться, от них стали требовать патрулирования местности. Это неизбежно должно было повлечь новые потери.

— Иными словами, власти Новой Рустинии хотели обеспечить подходящий повод для расширения территорий путем решения вопроса с кровожадными арачами? — Задумчиво произнес Высокая Гора.

— Именно так, — плеснув зобрятки и опрокинув порцию в себя, подтвердил Алексей.

Сергей при этих словах, зло выматерился. Если уж Алексею действия властей пришлись не по душе, так как между жерновов оказался его друг, то что говорить о том, кто сам оказался в этой мясорубке. Политика. Грязная все же штука. Надо отдать должное рустинцам, они отправили туда осужденных и в основном висельников, каковым и был Сергей, но от этого не становилось менее противно.

— И чего у них не заладилось? И вообще, откуда ты все это знаешь? — Поинтересовался Варакин у Болотина.

— Знаю из беседы с парой офицеров. А не заладилось по причине отсутствия договоренности с Валенсией о сферах влияния. Этим летом Новая Рустиния должна была направить в степь свои полки, но тут заволновался губернатор Новой Валенсии. Скандал дошел до того, что едва не началась война, причем не только на новосветском театре. Сейчас конфликт разрешен, валийцы тоже хотели оттяпать кусок пирога до Мравы. В принципе получилось бы поровну, но ни та ни другая сторона не желает уступать, поэтому пока все замерло на прежнем уровне.

— А что случится когда они все же смогут договориться о сферах влияния? — поинтересовался Высокая Гора о животрепещущем.

— По моему им не договориться никогда. По большому счету ни Рустинии, ни Валенсии эти земли пока не нужны. По все той же причине малой численности населения. Если тут найдется что-то очень привлекательное, например золотые копи или все же начнется война, то ситуация может и измениться. Но до той поры, вряд ли. Именно поэтому я и думаю, что время у куроки есть. Но только с затворничеством нужно заканчивать.

— Хотите сказать, что известие о том, что творится у нас, не взволнуют правительства Рустинии и Валенсии? — Откинувшись на спинку кресла и сложив руки на бедрах, поинтересовался Высокая Гора.

— Скорее всего, вызовет некоторый интерес, но не более. Но только если вы будете ориентироваться лишь на рустинцев, Валенсия может перейти и к более решительным действиям. А вот если вы станете налаживать отношения и с теми и с другими, то это не вызовет накала страстей. Тем временем можно будет начать готовить общественное мнение. Преобразек в этом отношении просто колоссальная штука. Показать уклад куроки и других племен, воочию указать ваши достижения на белом полотне и в печати, записать ваши предания. Вам нужно принимать и оказывать содействие всем писателям и съемочным группам, какие только захотят вас посетить. Уверяю вас, после моего возвращения в Старый Свет интерес к вам возрастет до небывалых высот. Пусть пишут книги и неплохо бы о благородных и честных пинках. Пусть негативного будет как можно меньше. Бороться можно не только с оружием в руках, тем более вы проиграете эту войну почти гарантированно. Нужно использовать то, что вы по большому счету пока никому не нужны и приучать белых к мысли, что вы гордый, свободолюбивый народ, стремящийся отойти от древних законов своих кровожадных предков. А за прошедшее время, да еще и торгуя с обоими государствами, вы сумеете наладить какую-то экономику, и тогда можно будет подумать и об армии или ее подобии.

— Наши предки были не более кровожадными, чем ваши, — с немалой долей обиды возразил Высокая Гора, — да и мы сегодня ничуть не хуже белых. Вы не видели, что остается на местах сгоревших стойбищ, а я видел.

— И не подумаю вам возразить. Но о том насколько кровожадны пинки, говорят везде. А вот о том, что вы благородны и честны, предпочитают помалкивать, хотя и пользуются этим. Те же валийцы, с их присказкой «хороший пинк, мертвый пинк», прекрасно знают, что если будет достигнуто с вами соглашение, то вы будете строго ему следовать, чего не скажешь о них самих.

— Значит, вы предлагаете выйти из тени?

— Именно.

— А что там насчет парохода?

— Да ничего собственно. Просто из общения с речниками, я понял, что каждый пароход на реке знают в лицо, поэтому очень сложно сделать его неузнаваемым. Поэтому проще машину с него использовать для чего другого, например устроить лесопилку, и купить новое судно. Десяти тысяч вам хватит и на пароходик и на баржу, причем не худшие, хотя и деревянные.

— Или на два.

— А не слишком, для вашего оборота? — Не согласился с вождем Алексей.

— Не слишком. У нас фактически есть две команды. Можно зарабатывать и на перевозках, благо торговля между Новой Валенсией и Новой Рустинией набирает обороты, тут еще и Медиолан. Так что, средства потекут в нашу казну. Мя сейчас будем рады любому доходу. К тому же, если запустим лесопилку, то производимого ею леса будет слишком много для наших нужд. Людям ведь понадобится заработок, а работать там будут белые.

— Белые? — Разом удивились друзья.

— Конечно белые. Или закупим негров в Новой Валенсии. Мои соплеменники еще могут принять торговлю, земледелие, скотоводство и некоторые ремесла, но только не нудную работу на рубке леса. На том же консервном заводике работают только белые рабочие. А чего вы хотите, вольный народ, который немало времени посвящал веселью и праздности, даже ведение домашнего хозяйства на женщинах, мужчины в основном только добытчики и защитники.

— Нда-а, тяжкую ношу вы на себя взгромоздили, — подытожил Алексей.

— Можно подумать, вы сделали открытие, — в свою очередь опять вздохнул Высокая Гора. А потом взбодрился, — Но я так понимаю, что вы закончив свои дела вернетесь за океан, а Верная Рука останется у нас.

— Найдешь мне достойное местечко, чтобы я мог поставить дом не хуже твоего?

— Любое на выбор.

— Тогда по рукам.

ГЛАВА 4

— Сергей! Парни!

Высокий мужчина, с седыми усами свисавшими что у твоего Тараса Бульбы, и с кепкой надвинутой на глаза, смотрел на троих прибывших с нескрываемым удивлением. Ему бы озаботиться тем обстоятельством, что недавно сбежавшийся почти весь гарнизон заставы, во все глаза наблюдают картину под названием «растроганный железный сержант», да куда там. Подобно простому бойцу он вдруг сделал пару шагов и сграбастал в объятия всех троих разом. Мудреная задача, если учесть, что и парни вовсе не худосочные. Но он с успехом управился с этой трудной и казалось бы невыполнимой задачей.

— Тише медведь, раздавишь ведь, — взмолился Сергей.

За прошедшее время его хорошо подлатали и вполне поставили на ноги, но больно уж эмоциональным оказался сержант Грибски, вот уж никто бы и никогда не подумал бы. А если эту эмоциональность помножить на и впрямь его недюжинную силу, то едва избежавшего встречи с костлявой Варакину и впрямь следовало бы поберечься.

Словно разом осознав происходящее, сержант разом отпустил своих пленников, отступив на шаг, в одно мгновение оправил мундир. Потом, столь же отработанным движением вернул сбившийся головной убор на законное место и в подобающей позиции. Вот только что перед всем гарнизоном был обрадованный до нельзя мужик и вдруг все это исчезло словно наваждение какое. Сейчас перед ними стоял все тот же непоколебимый, железный сержант Грибски, проведший на границе всю свою сознательную жизнь и сделавший немало для того, чтобы как минимум половина шевронов сумели дожить до сегодняшнего дня.

— Докладывай капрал.

Гарнизон в настоящий момент находился не в строю, да и многих из них солдатами можно было назвать с большой натяжкой. Более того, на заставе ко всем атрибутам воинской службы, таким как тянуться во фунт или отданию воинской чести относились наплевательски. До панибратства не доходило и приказы командиров выполнялись исправно, в особенности в боевой обстановке и этого им было вполне достаточно, чтобы выжить.

Но едва Грибски кинул руку к козырьку, как вся эта разношерстная братия бросила руки по швам. Понятное дело, что степень исполнения у всех варьировалась от строевой стойки, до «сойдет и так», но так поступили все без исключения, правда о построении и говорить было нечего.