Сети Госпожи ужаса - Дмитрий Чайка

повышения собственного настроения тоже нельзя, их мир перевернулся еще раз. А уж вода с уксусом и вовсе выбила из колеи даже самых стойких. Обычное ведь дело, когда армия доходит до места битвы, потеряв четверть личного состава. Потом в битве гибнет процентов десять, а на обратном пути мрет еще треть из уцелевших. Стертые ноги убивают больше воинов, чем вражеские стрелы. Оставшиеся в живых герои, истомленные ранами, голодом, кровавым поносом, простудой и укусами скорпионов, добираются до дома и хвастаются до конца жизни, показывая стонущим от зависти внукам свои трофеи. А трофеи-то о-го-го! Всем соседям на зависть! Хороший когда-то нож, за долгие годы сточенный в шило, прогоревшая до дыр бронзовая жаровня и бусы из мутного стекла, что болтаются по праздникам на шее старухи-жены. Больше и не осталось ничего. Взятая как доля в добыче рабыня померла в родах, расписные горшки побили, ткани сносили до дыр, а все съестное сожрали еще по дороге. Зато повоевали от души. Такие вот они, войны Бронзового века…

— Город богатый.

Ко мне подошел Одиссей, который привел три сотни бойцов, собранных на Ионийских островах и на побережье Этолии. Диковатая публика, невежественная и жестокая. Им долго пришлось объяснять, для чего их наняли, но понимали они с трудом.

— Держи парней, — сказал ему я. — Чтобы ни один дом не тронули. За город я из своей казны выкуп дам.

— Да я им сказал уже, — поморщился Одиссей, который убил на объяснения немало времени. Пришлось заставить кое-кого клятвы богам принести, по-другому этим отморозкам веры не было.

— Дома порядок навел? — спросил я его.

— Ага, — ухмыльнулся Одиссей. — Виру мне эти сволочи уплатили. Но тут, знаешь, совсем не денежный вопрос. Даже таким серебром, как у тебя, не решить его. Тут моя честь задета.

— Наверное, на их дома разбойники ночью напали? — я понимающе усмехнулся, а Одиссей не сказал ничего и усмехнулся тоже.

— Скажем так, — ответил он. — Боги покарали их. Парни с Крита хотят потом в Египет наведаться, — как бы между прочим, произнес Одиссей и вопросительно уставился на меня.

— Если нужен мой совет, — ответил ему я, — не ходи с ними. Не вернется ни один. Великий царь хорошо стережет проход в Дельту.

— Так и подумал, — вновь оскалился Одиссей. — Я вообще считаю, что вся эта возня закончится только тогда, когда всех буйных и голодных перебьют.

А ведь он прав, — подумал я. — Он уловил самую суть происходящего! Пока не утилизируется лишнее население, которое поперло со своих насиженных мест, ничего не закончится. Чудовищные толпы фракийцев еще нужно будет остановить, иначе они смоют железной волной и Микенскую Грецию, и Малую Азию, на столетия затоптав робкий огонек цивилизации. Год за годом придется перемалывать пограничным войскам племя за племенем, пока не наступит шаткое равновесие, и количество еды не сравняется с количеством едоков.

Одиссей уже давно ушел, а я смотрел, как подходит один корабль за другим, выгружая гомонящие толпы крепких горластых парней. Мы устраиваемся здесь капитально. Целая сотня с железными топорами пошла рубить лес. Лагерь, расположенный на остром мысе, будет отсечен частоколом по всем правилам, иначе первая же серьезная вылазка лишит нас кораблей. Ветераны, пришедшие сюда из-под Трои, не дадут соврать.

— Чего тебе? — спросил я Рапану, который мялся неподалеку, не решаясь прервать мои размышления.

— Мне как поступить прикажете, господин? — спросил купец, караван которого прошел сюда под нашей защитой.

— Идешь отсюда в Пер-Рамзес, — сказал ему я. — Продаешь товар, а потом все зерно и золото везешь прямо сюда. Тут ведь на три дня пути ни зернышка не найти. Один рейс ты делаешь смело. Второй уже надо будет смотреть. В конце лета первые отряды «живущих на кораблях» должны пойти отсюда в сторону Дельты. Тебе нужно попасть к визирю, чати. Делай что хочешь, но добейся встречи с ним.

— Сиятельный Та — родственник самого царя, — поежился Рапану. — Тяжело будет, господин, но я попробую. Тесть мастера Анхера пока что благоволит мне. Я и в этот раз повезу ему подарки от дочери…

— Добавь от себя, — сказал я подумав. — Подари ему серебряный кубок. У этих чудаков серебро немногим дешевле золота. Он в обморок от счастья упадет.

— Хорошо, господин, — ответил Рапану. — Как думаете, сколько времени продлится осада? Город крепкий. Если зерна накопили и чернь выгнали, тут можно и пару лет просидеть.

— Осада? — фыркнул я. — Кто тебе сказал про осаду? Задержись на пару дней, Рапану. Тебе будет что рассказать сиятельному Та…

— А ведь по восточному берегу можно даже зимой в Египет ходить, — мечтательно протянул Рапану, вытянув губы еще сильнее, чем обычно. — От самого Угарита до Пер-Рамсеса и Таниса! Только вы сделайте милость, господин, города северного Ханаана смирите. Уж больно разбойный народ на тамошнем берегу окопался. Одна Уллаза[15] чего стоит.

— Смирим, — рассеянно обдумывал я новые перспективы. — Непременно смирим. Если даже зимой плавать можно будет… На кой-мне разбойники прямо у порога? Это ведь теперь мой дом, Рапану. И твой тоже. Главное, при штурме не перестараться…

* * *

Тимофей стоял на стене Энгоми и презрительно сплевывал вниз. Даже та прорва кораблей, что нагнали сюда непонятные люди, живущие в одинаковых шатрах, не внушала ему страха. Энгоми просто так не взять. Зерна здесь много, а горожан мало совсем. Дядька Гелон почти всех прогнал, когда чужие паруса на горизонте увидел. Только самых нужных оставил: писцов, мастеров с медных рудников и купцов богатых. Ворота, помня печальный опыт покойного царя, завалили изнутри так, что и за неделю не пройти. В общем, отобьются, не впервой! Сюда уже не раз банды бродячих басилеев заглядывали, щелкая жадной пастью, да все уходили, вытирая кровавые сопли с битой морды. Цари Китиона и Пафоса тоже цепко держат свои владения, и безземельным бедолагам становилось все тяжелее. Сюда плыла самая отпетая шваль, голодные отбросы со всех концов Великого моря, и места на Кипре становилось все меньше и меньше. И кого тут только нет! И шарданы в рогатых шлемах, и бородатые сикулы в своих ожерельях, и ликийцы в цветных головных повязках, и пеласги с пучками перьев на головах. Все это воинство окопалось на несчастном острове, земли на котором давно уже не хватало. Многие пришли целыми родами, с женами и малыми детьми. А глядя на некоторые посудины, Тимофей лишь уважительно цокал языком. И как на такой дряни можно было море пересечь! Да у его матери корыто и то лучше было.

Тем не менее сила на острове скопилась огромная, тысячи мужей с хорошим оружием. Вон, у