Умирающие и воскресающие боги - Евгений Викторович Старшов

с ее шеи.

В четвертые врата ее вывел и вернул ей щиточки

с ее грудей.

В пятые врата ее вывел и вернул ей пояс

рождений с ее чресел.

В шестые врата ее вывел и вернул ей запястья

с ее рук и ног.

В седьмые врата ее вывел и вернул ей платочек

стыда с ее тела.

XV

«На Таммуза, дружка ее юности,

Чистую воду возлей, лучшим елеем помажь;

Светлое платье пусть он наденет,

И лазурная флейта разобьет его сердце,

И веселые девы полонят его мысли».

XVI

Перед Белили сокровища разложены,

Камни-глазочки полнят подол ее;

Жалобу брата услышала – и разбила Белили

сокровища.

Камни-глазочки рассыпались по небу:

«Брат мой единый, не плачь обо мне!»

«В дни Таммуза играйте на лазоревой флейте,

На порфирном тимпане с ним мне играйте,

С ним мне играйте, певцы и певицы,

Мертвецы да восходят, да вдыхают куренья!»

Итак, все закончилось хорошо, беда планетарного масштаба, когда все отказались размножаться, была преодолена; советский взгляд на вещи более экономически-прагматичен: боги испугались, что некому будет совершать им жертвоприношения, если люди вымрут, и потому спасли богиню любви и плодородия из ада.

Есть другой вариант поэмы, более древний и пространный, созданный шумерами, – «С великих небес к великим недрам»; она намного интереснее и драматичнее, действующие женские лица – те же: Эрешкигаль и Инанна (вавилонская Иштар). Однако отличия поразительны: в роли умирающего и воскресающего божества выступает сама Инанна. Она спускается в преисподнюю вовсе не из-за Думузи, а из-за смерти своего мужа Гугальанны – либо, как трактует это М. Элиаде, для того чтобы захватить царство смерти (тогда этот «фальшивый муж» – лишь предлог, тем паче что потом окажется, что муж у Инанны уже есть и жив себе здоров; однако об этом позже). Дело доходит до того, что адская царица убивает сестру, после того как ее раздевают так же, как в вышеприведенной поэме (очевидно, этим процессом богиня «разоружалась» от какой-то своей волшебной силы; это было ясно древним и дополнительных пояснений в тексте не требовало):

Древневавилонское изображение Эрешкигаль (по другой версии – Инанна-Иштар)

На Инанну взглянула – взгляд ее смерть!

Слова изрекла – в словах ее гнев!

Крик издала – проклятья крик!

Ту, что вошла, обратила в труп.

Труп повесила на крюк.

(«С великих небес…», 164–168).

Далее боги, к которым Инанна обращалась за помощью перед своим схождением, вступаются за нее, насылая муки на подземную царицу:

Эрешкигаль лежит и страждет!

Ее белые бедра не покрыты одеждой,

Ее груди, как чаши, ничем не прикрыты,

Ее голос как звонкая медь звенит,

Растрепаны косы, как лук-порей.

(«С великих небес…», 228–232)

Посланцы богов требуют одного – труп с крюка, который Эрешкигаль им в итоге отдает, и Инанну оживляют. Но Эрешкигаль согласна выпустить ее при одном условии:

«Кто из спускавшихся в мир подземный

выходил невредимо из мира подземного?

Если Инанна покинет “Страну без возврата”,

За голову голову пусть оставит!»

(«С великих небес…», 275–277)

Свита адских демонов следует за Инанной, и она упрашивает их не трогать нескольких своих благодетелей и друзей, пока не встречает Думузи – и с легкостью им жертвует!

Думузи в одежде власти в царском покое сидит на троне,

Демоны-«галла» его схватили.

Семеро их – его грудь разодрали, его кровь излили,

Семеро их – словно в горячке на него напали,

Пастушью флейту, свирель его на глазах его разбили!

Она на него взглянула – взгляд ее смерть!

Закричала она – в словах ее гнев,

Крик издала – проклятья крик:

«Его, хватайте его!»

Светлая Инанна пастуха Думузи отдала в их руки.

(«С великих небес…», 333–342)

Объяснения этому акту в тексте нет никакого, недоумение особенно усиливается, когда позже узнаем, что Думузи – муж Инанны. М. Элиаде остроумно, но вряд ли убедительно предполагает: «Удивляет в шумерской версии психологическая, то есть человеческая, мотивировка осуждения Думузи: все, похоже, объясняется гневом Инанны, когда она обнаружила своего супруга торжественно восседающим на ее троне». Со своей стороны можно предположить, что Думузи – возможно, бывший муж богини, отчего та так зла на него, ведь сходит в преисподнюю она ради мужа, которого зовут Гугальанна. Даже если допустить, что это разные имена оного человека, – не выходит! Тот – в царстве мертвых, а Думузи – на земле, да еще и на троне. Помнится, она и к герою Гильгамешу присватывалась, да только тот ее и укорил не только ежегодным плачем по Таммузу, но и преизрядным «послужным списком» (мы к нему еще вернемся).

Но возвращаемся к тексту. Преданный Думузи явно был не согласен отправляться в ад вместо жены, возопил к богам, помянув свои жертвоприношения, и тогда они обратили его в ящерицу, и он спасся от демонов. Те в ярости закричали, чтоб Инанна возвращалась в преисподнюю, она вновь «сдает» им Думузи, и из его очередной жалобы богам выясняется, что он, оказывается, был мужем Инанны (видимо, некогда, иначе при чем тут тогда Гугальанна?):

И юноша к Уту на небеса руки воздел:

«Уту, я же друг тебе! Меня, героя, знаешь ты!

Твою сестру я в жены брал,

А она в подземный мир ушла,

Она в подземный мир ушла,

Меня заменою отдала!

Уту, ты справедливый судья, да не схватят меня!»

(«С великих небес…», особый раздел «Малые демоны открывают пасти, большим демонам молвят слово», 23–28)

Другое произведение на ту же тему, «В жалобах сердца», приводит слова Думузи в следующем виде:

«Уту, ты мой шурин, а я твой зять!

В храм Эану я травы носил,

Свадебный дар в Урук приносил!

Светлые губы я целовал!

Светлое лоно Инанны ласкал!»

(«В жалобах…», 165–169)

Боги вновь спасают Думузи, обращая его в змею, затем в сокола, он спасается у своей сестры Гештинанны. Демоны ищут его