Дочь адмирала - Виктория Федорова

— Это же днем. Вы в военной форме. Нехорошо.

— Я переоденусь в штатское.

Но Зоя продолжала отказываться:

— Зачем вам это надо, Джексон? Я расскажу несколько забавных историй, но вы их не поймете. Спою несколько песен. Так я могу спеть их вам и здесь.

Они были у нее дома.

— Просто я хочу быть с вами. Хочу быть частью вашей жизни.

Зою тронули его слова.

— Ладно, увидим, — говорила она.

На этот раз она уступила ему. Ей предстояло выступить в девять часов утра перед рабочими обувной фабрики. Его желание участвовать в ее жизни — вот что действительно тронуло ее. Он прав. Она может спеть для него и у себя дома, но это совсем другое. Она будет для него всего лишь его Зоечкой. Но, появляясь перед зрителями, она становится Зоей Федоровой. Он увидит ее и с этой стороны, почему бы и нет? Кому хуже от того, что они любят друг друга? Почему им нужно все время таиться? Что такое, в конце концов, обувная фабрика? Какие такие секреты в изготовлении обуви? К тому же фабрика находится в нескольких километрах от Москвы. Кто их увидит?

Джек заехал за ней в 7.30 утра. Прежде чем открыть дверцу, она обошла машину со всех сторон. Убедившись, что на машине нет специальных знаков, свидетельствующих о ее принадлежности американцу, она села в нее. Придирчиво оглядела Джека. Костюм, ботинки, кепка — отлично.

— Обещайте, что не промолвите ни слова, пока мы будем там, — попросила Зоя.

— Конечно. А что, если со мной кто-нибудь заговорит?

— Джексон, ни слова. Покажите на горло, как будто оно у вас болит. Все, что угодно, только не вступайте в разговор.

На фабрике их провели в огромный сарай, где должно было состояться представление. К ним присоединились певец из Московского оперного театра и аккомпаниатор. В одном конце сарая была сооружена временная сцена с загородками по бокам, из-за которых выходили на сцену исполнители. Зоя усадила Джека за одной из этих загородок, у края сцены, откуда он мог хорошо ее видеть. Там она и оставила его, а сама заговорила с аккомпаниатором и представителем фабричной администрации, которому поручили представить ее.

Джек наблюдал за ней. Хрупкой маленькой женщины, которую он любил, как не бывало. Та Зоя, на которую он сейчас смотрел, была поглощена своим делом, справляясь с ним блестяще. Она ни разу не оглянулась на него, никому его не представила.

Ровно в девять сарай заполнили рабочие.

Первым выступал оперный певец. Исполнив три номера, он спустился в зал и стал рядом с Джеком. Джек не разобрал ни слова, когда объявляли Зою, но, едва она появилась на сцене, раздался оглушительный топот ног.

Видимо, она рассказывала забавные истории или анекдоты, перевоплощаясь при этом в персонажей этих историй, во всяком случае, бурный смех зрителей не смолкал ни на минуту. Потом она представила своего аккомпаниатора, и он заиграл популярную и очень любимую русскими песенку «Синий платочек». У Зои было несильное чистое сопрано. Закончив песню, она жестом попросила зрителей подпевать ей и запела песню с начала. Конец ее выступления потонул в буре оваций.

Она талантлива, подумал Джек, он и не воображал, посмотрев картины с ее участием, что она настолько талантлива. И хотя она так ни разу и не взглянула на него, Джек ощутил ту особую теплоту, которая исходила от нее, завораживая аудиторию.

Аккомпаниатор сошел со сцены с той стороны, где сидел Джек; Зоя стояла на сцене одна, высоко подняв голову, под грохот аплодисментов, которым, казалось, не будет конца.

— Хороша, не правда ли? — произнес аккомпаниатор.

Джек только улыбнулся.

— Нет ли у вас сигареты?

Джек, кивнул. Он сунул руку в карман пиджака и, не доставая пачки из кармана, вытащил две сигареты в надежде, что молодой человек не заметит, что они американские. Одну он протянул ему, зажег спичку, дал прикурить и закурил сам. Аккомпаниатор поблагодарил, Джек в ответ кивнул головой.

Зоя закончила длинный монолог, аккомпаниатор затушил сигарету об пол сцены и сунул окурок в карман. Он вернулся на сцену — Зое оставалось исполнить заключительный номер. Сойдя со сцены, они задержались, оживленно разговаривая и время от времени поглядывая на Джека.

Зоя вместе с аккомпаниатором и представителем фабричной администрации прошла мимо Джека, не глядя на него, и направилась прямо к тому месту, где стояла машина. Джек подошел к машине с другой стороны и сел за руль. Он ждал, пока Зоя поблагодарит аккомпаниатора и попрощается с представителем администрации. До тех пор пока они не миновали фабричные ворота и не выехали на шоссе, она сидела молча. И вдруг расхохоталась.

— Я чуть не умерла, когда увидела, что с вами разговаривает Саша.

— И я тоже. Но что тут смешного?

Зоя снова покатилась со смеху.

— Знаете, что он мне сказал? «Когда я попросил у него сигарету, он не произнес ни слова. Сначала я подумал, что он глухонемой. А потом поглядел на него внимательнее и испугался. Стоит, словно аршин проглотил, костюмчик иностранный, сигарета и та американская. Признаюсь, Зоя Алексеевна, со страху я было не хотел ее брать. Должно быть, большой начальник. Из самой верхушки партийной. А уж как поглядел на меня, скажу я вам, и при этом ни слова. Кто он такой, Зоя?»

Она снова залилась веселым смехом.

— Так что же вы ему ответили?

Зоя прижала ко рту палец и с таинственным видом оглянулась вокруг:

— Что мне не позволено об этом говорить.

Джек посмотрел в зеркало заднего вида. Машин не было.

— Идите ко мне, — сказал он и свернул на обочину дороги. Они поцеловались.

Но она тут же испуганно отстранилась от него:

— Пожалуйста, Джек, не надо. Нас могут увидеть. У нас это не принято... на глазах у всех.

Джек улыбнулся.

— В этом нет ничего плохого, Зоечка. — И добавил по-русски: — Я вас люблю.

Зоя растерялась. Пристально глядя на него, она спросила:

— Вы понимаете, что сказали, Джексон?

— Да. — И он повторил сказанную фразу.

Зоя покачала головой:

— Вы хотели сказать, что я вам нравлюсь. А сказали, что любите.

— Я понимаю, что сказал. Я действительно люблю вас, Зоя.

Она взяла его руку и поцеловала.

— Я тоже люблю вас, Джексон.

Атмосфера в городе накалялась все больше. Победу ждали со дня на день. Сколько еще могут продержаться немцы? Казалось, над каждой улицей гудят невидимые электрические провода, излучая заряды мощной энергии.

Зоя решила устроить особый вечер. На этот раз ей удалось достать мяса еще до того, как она пригласила на обед Джексона. Не очень большой кусок баранины, но зато настоящая баранина. Обед будет на славу.

Кроме того, она достала билеты в цыганский театр «Ромэн». Ему понравится. Они давали «Цыганского барона» Штрауса. Там все понятно, даже на русском, а музыка просто восхитительная. Она улыбнулась самой себе, вспомнив, как на прошлой неделе несчастный Джексон украдкой поглядывал на свои часы все время, пока шла опера «Евгений Онегин». Какие муки он претерпел ради нее! Но даже словом не обмолвился, что терпеть не может оперу. Правда, никогда и не говорил, что любит ее. А двумя днями позже он пригласил ее в Большой театр на «Лебединое озеро». Больше всего ее поразило, что он сумел достать билеты. Для русских это не так-то просто, хотя иностранцам вроде бы легче. Ей показалось, что ему понравился балет, хотя полной уверенности у нее не было. Почудилось ли ей или он на самом деле испытал какую-то неловкость, когда танцовщики появились на сцене в трико?