Если вам дорога жизнь - Джеймс Чейз

И снова ее сковал лед отчаяния.

Все ее барахлишко - в этой вшивой комнатенке, где заправляет толстяк-индеец! А с собой - ничего! И что она за дура такая? Только сама себя заводит! Ну как, как она доберется до Майами? Все ее бегство - два доллара в сумочке, да и тех не наберется!

Минуту она сидела, вперив застывший взгляд в окно.

Два доллара? Что она, совсем спятила? А пятьсот? Только... хватит ли у нее духа их взять? Ведь тогда она - соучастница или как там это называется у фараонов? Зато - свобода! Кончится этот кошмар! Вот уж точно надо быть дурой, чтобы этим подарком не попользоваться!

Она глубоко, сквозь бившую дрожь, втянула в себя воздух.

Пять сотенных ей хватит, чтобы добраться до Нью-Йорка. Там она растворится... устроится на работу!

Дрожь улеглась, вернулась уверенность в себе. Украдкой она открыла сумочку и пересчитала пять сотенных купюр, не вынимая их из конверта.

Так тому и быть!

Она едва не зарыдала от облегчения.

Никакого тебе больше Чака! Никакого Пока! Никакой полиции!

И никаких сомнений! Она решительно захлопнула сумочку, поднялась с места и пошла по проходу к водителю.

- Остановите, пожалуйста, у автовокзала, - попросила она, удивившись, как ровно звучит ее голос. - Уже близко, да?

Водитель автобуса был отцом пяти дочерей. Девчонки все добрые, симпатичные, аккуратные. Старшая - примерно ровесница вот этой, подумал он. Да он просто счастливчик! Слава богу, дочки у него - народ вполне приличный, порядочный. А эта! Вся потом провоняла! А одета во что? Рвань да грязь! Такую дочку иметь - не дай господь!

- Угу... через пару минут, - буркнул он, не глядя в ее сторону. Остановлю.

- Спасибо, - поблагодарила Мег и вернулась на место.

Через несколько минут автобус подрулил к людному в этот час автовокзалу. Едва автобус начал тормозить, Мег двинулась по проходу. В дверях выдавила из себя улыбку.

- Спасибо.

- Тебе спасибо, - откликнулся водитель со злой иронией. Включил сцепление, и автобус тронулся.

Вцепившись в сумочку, Мег зашагала к кассе.

- Привет!

Ее словно громом поразило. Она медленно повернулась, цепенея от ужаса.

Из окошка "бьюика" на нее смотрел Чак. На лице его поигрывала знакомая ухмылка.

- Тебя подвезти, крошка? - спросил он.

Эллиот Хансен считался блестящим мастером бриджа, мирового уровня, но его вполне устраивал пост секретаря клуба "Пятьдесят" - он был отпетым гомосексуалистом, и спортивная сторона бриджа его абсолютно не интересовала.

В этот жаркий и солнечный день он сидел за своим столом и разглядывал детектива Лепски, как разглядывают большого мохнатого паука, невесть откуда свалившегося к вам в ванну.

Эллиот Хансен был статный, осанистый и видный мужчина. Густые седые волосы спадали на воротник. Ровнейшие ряды вставных зубов, которые он чистил минимум три раза в день, так и лучились, стоило ему улыбнуться. Он уверял, что ему шестьдесят, но даже набросив лет семь, вы бы все равно промахнулись. В сфере его общения находились только богачи, люди богатые до неприличия. Он купался в роскоши, пил только старые выдержанные вина. В маленьком мире клуба его окружала только роскошь, но даже сейчас Хансен не упускал случая легонько облапить где-нибудь в туалете первого попавшегося красавчика.

Шеф полиции Террелл решил: к Хансену нужно послать Тома Лепски, здесь нужен именно он, - человек, который не витает в облаках, далек от снобизма, не робеет перед богатством, а самое главное - обладает недюжинным честолюбием.

- Слушаю вас, - нежно пропел Хансен. Он вытащил из-за манжеты надушенный шелковый платок и помахал перед своим изысканным носом.

Своим полицейским голосом, заставившим Хансена поморщиться, Лепски объяснил цель своего прихода.

По происхождению Эллиот Хансен был англичанином. Много лет назад он служил мажордомом у некоего герцога, но однажды герцог здорово вляпался с каким-то бойскаутом. Вскоре английская полиция пресытилась и собственными деяниями Хансена, ему пришлось уехать из страны, и он с радостью принял пост секретаря самого престижного клуба для игроков в бридж во Флориде, клуба для избранных.

Хансен слушал Лепски, едва веря собственным ушам.

- Но, мой дорогой друг, это в высшей степени немыслимо! Один из нашей обслуги? Нет! Нет! Категорически невозможно!

Лепски ненавидел гомосексуалистов не меньше, чем Хансен ненавидел детективов. Он заерзал в кресле, сдерживая раздражение.

- Мы ищем индейца, - сказал он. - По нашим данным, ему года двадцать три - двадцать пять, густые черные волосы, ходит в темных джинсах и цветастой рубахе. У вас есть индеец, который подходит под это описание?

- Такой молодой? - Хансен поморщился. - Нет... нет... все наши индейцы - народ в возрасте. Работают у нас много лет... да, еще как много... и всю жизнь - в цветастых рубахах. - Он отвел голову назад и засмеялся. Произведенный им звук напомнил Лепски ржание кобылы.

- Угу... но поставьте себя на наше место, - напирал Лепски. - Два члена вашего клуба убиты. Третий решил сыграть в ящик сам: убили его любовницу. У нас, естественно, возникает вопрос: нет ли связи между убийцей и вашим клубом? Нам известно, что убийца - индеец-семинол. Улавливаете? Может, кто-то из вашего персонала взялся за отстрел членов клуба?

Хансен высокомерно улыбнулся, демонстрируя шикарные вставные челюсти.

- Уверяю вас, дорогой друг, вы совершенно не там, абсолютно не там ищете. Наши слуги работают у нас не первый год... Далеко не первый. Они нас обожают. Вы себе этого просто представить не можете. Эти индейцы - народ исключительно преданный, такие душки. Они нас обожают.

- А вдруг кто-то из них заимел на вас зуб? - настойчиво допытывался Лепски. - Может, кто-то считает, что с ним плохо обошлись?

- Плохо обошлись? - Хансен искренне поразился. - К персоналу здесь наипрекраснейшее отношение. Мы как одна семья - большая и счастливая.

Лепски тяжело задышал через нос.

- Вы никого из персонала не увольняли? Может, кто-то не отвечал вашим требованиям?

Во время всего разговора Хансен поигрывал ручкой с золотым пером. Тут она выскользнула из пальцев и покатилась по столу. Он чуть вздрогнул, будто на секунду дал о себе знать какой-то зубной нерв. От глаз Лепски это не укрылось.

Последовала долгая пауза, потом Хансен поднял ручку и принялся снова катать ее между пальцами.

- Ну... разве что в прошлом... да, такое бывало, - выдавил он медленно и неохотно. Ему вспомнился тот молодой индеец. Когда это было? Четыре месяца назад? Он старался не вспоминать об этом неприятном случае, но сейчас память все высветила с пугающей ясностью. Как его звали? Тохоло? Да... его отец работает в клубе уже двадцать лет. Однажды этот старик пришел к нему и попросил взять на работу сына. Увидев его, Хансен согласился... такой красивый, прекрасно сложенный мальчик! Но какой дикарь! Когда Хансен ему улыбнулся... они были одни в туалете, возле умывальника, и он его легонько погладил. Воспоминание ожгло Хансена. Каков дикарь! Тут любой испугается. Он, конечно, позволил себе лишнее. Но уж слишком обманчивый вид был у парня. Короче, пришлось от него избавиться. Отцу он тогда как можно вежливее объяснил: ваш сынок в клубе пока не на месте... слишком молод. Старик тогда посмотрел на него недобрым взглядом. Хансен обеспокоенно задвигался в кресле. Перед ним возникли черные глаза, пылавшие презрением.

Но не говорить же этому кошмарному детективу насчет Тохоло! Только начни объяснять... нет! Невозможно!

- Вы помните конкретно какого-нибудь индейца, которого пришлось уволить? - повторил вопрос Лепски.

Суровый полицейский голос резанул по нервам Хансена.

- Такого не случалось уже несколько лет, - сказал он. - Люди, конечно, уходят. - Он посмотрел на Лепски и тут же отвел глаза в сторону. - Возраст поджимает. Мы отправляем их на пенсию.

Лепски уже учуял след.

- У вас есть список персонала?

Хансен растерянно моргнул. Вытащил шелковый платок и коснулся им висков.

- Конечно.

- Можно посмотреть?

- Но, уверяю вас, вы просто тратите время.

Лепски откинулся в кресле. Лицо худощавое, подумал Хансен, прямо ястреб.

- Мне платят за то, чтобы я тратил время, - жестко возразил Лепски. Вы, что, не хотите мне показывать этот список?

На Хансена вдруг накатила слабость. Но он призвал в помощь все свое достоинство.

- Прошу вас держаться в рамках приличий, - сказал он, но голос его предательски подрагивал. - Если хотите видеть список, я вам его покажу.

Полицейские глаза Лепски тускло замерцали.

- Да, я хочу его видеть.

- Пожалуйста.

Хансен открыл ящик стола. Передал Лепски книгу в кожаном переплете.

Лепски изучил список имен, который не сказал ему ровным счетом ничего, но он был убежден: Хансен пытается что-то скрыть.

- Мне нужна копия. Со всеми этими людьми придется поговорить, отчеканил он и бросил книжку на стол.

- Пожалуйста.