Суши с хлебом (СИ) - Тата Кит

— Нет, — выдавила она сквозь слёзы.

— Значит, обрабатывать ногу идём ко мне. Или дальше ты сама, истеричка?

Девчонка несколько секунд жевала сопли, утирая с щек крупные слезы.

— Помогите, пожалуйста, — разродилась она, наконец.

— Ещё раз стянешь с меня трусы, и я точно капну тебе на лицо. И не дождем. Договорились?

— Странная у вас договоренность, — буркнула девчонка, но послушно обвила мою шею тонкими руками, когда я аккуратно взял её на руки, чтобы унести к себе.

Глава 16

Какой позор!

Какой кошмар!

— Ебануться можно, — выронил мужчина ворчливо.

И я сейчас была абсолютно с ним согласна.

Матвей, что удивительно, занёс меня обратно в свой дом, прошёл в гостиную и бережно усадил на диван.

Я тут же прикрыла трусы цвета фуксия диванными подушками. Но хозяину дома было плевать на моё бельё. Сейчас его больше заботила рана на моей ноге, которую он, нахмурившись, разглядывал.

— Тебя как угораздило-то, а? — бросил он сурово и требовательно заглянул мне в глаза.

— Это вы во всём виноваты!

— Ты шутки вообще не понимаешь?

— Вас в деревне Зэком называют. Что-то это слабо похоже на шутку.

— Ладно, эти деревенские, но ты-то, вроде, городская, должна шарить, что не каждый тип с татуировками — уголовник.

— А мне-то откуда знать?! И это не я перед вами спектакль с ножом разыгрывала. Ещё и кот этот ваш… маньяк рыжий.

— Ржавый.

— Какая разница?! В любом случае, в том, что со мной только что произошло, виноваты только вы. Оба!

Я скрестила руки на груди и гордо отвернула лицо в сторону стены за диваном. Лучше рисунок на обоях поразглядываю.

Мужчина тем временем с тяжелым вздохом выпрямился и пошёл в сторону выхода из гостиной, снимая по пути куртку и бубня себе под нос:

— Отдохнул, блядь!

Пока хозяина дома не было, я поняла, что выпущенная ранее убойная доза адреналина начала сдавать позиции. Пульсирующая боль в ноге стала усиливаться и возрастать с каждым выдохом.

Смотреть на щиколотку было невозможно. Мне казалось, я вижу там только кровавое месиво с осколками костей и порванными сухожилиями.

Всё с тем же хмурым видом, в гостиную вернулся Матвей. Он нёс в руках небольшой белый чемоданчик и медицинскую пеленку, которую сразу подложил мне под ногу.

— Не ной, — бросил он строго. Вынул из чемоданчика какие-то бутылочки, вату, тюбики с мазями.

Потянулся к стеллажу у дивана и взял с него лампу на ножке, свет которой направил ровно на раненную щиколотку. Будто настоящую операционную развернул. Даже медицинские перчатки надел.

— Нормально всё, — заключил он, наконец. — Только кожу ободрала. Видимо, догадалась руками в землю упереться. Хотя, скорее всего, потянула.

Я машинально посмотрела на ладони и увидела, что они грязные. Будто я землю рыла.

Видимо, инстинкт самосохранения, всё же, у меня имеется.

Кот, очевидно, ведомый любопытством, запрыгнул на спинку дивана и теперь уже они оба, вместе с хозяином, разглядывали мою щиколотку.

— Не надо, — затряслась я, когда Матвей, сидящий на корточках у дивана, открыл какую-то бутылочку и занёс её над раной, намереваясь что-то из неё вылить.

— Это перекись, — пояснил он, посмотрев на меня, как на ненормальную

— Всё равно, не надо. Вы сказали, что я просто там что-то ободрала. Само пройдёт.

— Само, так само, — пожал он равнодушно плечами и начал обратно наворачивать на бутылочку крышечку. — Тогда пиздуй в Тихоновскую хату и жди, когда там само всё пройдёт. Мне дохлая девка в хате не нужна.

— Почему дохлая?

— Потому что в ране грязь, занозы, потом всё начнёт гноиться без обработки, потом заражение крови и… дохлая девка. Так что иди-ка ты, Сонька, к себе.

— Постойте! — вскрикнула я, поймав руку мужчины, которой он собрался убрать бутылочку обратно в чемоданчик. — Делайте. Только не больно делайте, ладно?

— А это как получится, — хмыкнул Матвей и вернул внимание ране, как и бутылочку, которую снова открыл. — Отвернись и не смотри. Так легче должно быть.

Чувствуя, что моё лицо опухло от слёз, которые я выплакала на заборе, вися головой вниз, я вновь отвернулась к стене для более тщательного изучения обоев. Обняла одну из диванных подушек и впилась в неё ногтями.

Что-то холодное полилось на рану.

— Прикольная шипучка, да, Ржавый? — как-то по-детски произнес мужчина.

Посмотрев боковым зрением на кота, я увидела, что и он тоже с интересом разглядывает всё происходящее с моей ногой.

Любопытство меня победило. Я опустила взгляд на рану и увидела облако кровавой пены, в котором утопала моя щиколотка.

— Перекись, — коротко пояснил Матвей. Достал из чемоданчика ватные диски и пинцет. — Вот сейчас будет неприятно. Буду вынимать занозы. Постарайся не дергаться.

Он заглянул мне в глаза.

Откуда в этом человеке столько хладнокровия?! Может, он хирург?

— Постараюсь, — кивнула я, уже начав плакать.

— Дёрнешься — привяжу к дивану и вставлю в рот кляп. Без шуток.

— Я не дёрнусь. Честно.

Обняв покрепче подушку, я коротким кивком дала понять, что готова к предстоящей операции.

Матвей сосредоточил всё своё суровое внимание на ноге, поднёс к ране пинцет и что-то подцепил. Через секунду я увидела, как он начал вытягивать из кожи длиннющую деревяшку. Целое, мать его, полено!

А дальше всё, как в тумане.

Я не знаю, как это произошло, но очнулась я тогда, когда поняла, что обнимаю уже не подушку и крепкую мужскую шею. И не просто обнимаю, а кусаю его за затылок.

— Ржавый, ты её этой хуйне научил? — невозмутимо поинтересовался Матвей у своего кота.

— Простите. Я сама не поняла, как это сделала.

Я быстро разомкнула объятия, отпрянула обратно к спинке дивана и отёрла губы от вкуса мужских волос.

— Значит, будем связывать. И кляп, — заключил Матвей и вышел из гостиной. Через несколько секунд вернулся с каким-то маленьким деревянным бруском в руке и протянул его мне. — Зубами зажми. Поиграем в полевой госпиталь.

— Зачем его прикусывать?

— Чтобы отвлечься от боли и язык не откусить. Прикусывай, — с его командирским тоном хотелось поспорить, но я послушно положила брусок в рот и как собака сжала челюстями. Мужчина посмотрел на меня и, кажется, в его глазах я заметила искорки веселья. — Не зря ты, Ржавый, эту палку с улицы притащил.

В это же мгновение я выплюнула брусок и шлёпнула по плечу смеющегося Матвея, который вяло уклонился от моего удара.

— Ничего смешного! — завопила я, ища местечко, куда можно было бы ещё раз шлёпнуть явно прикалывающегося надо мной мужчину. — И шутки свои дурацкие с котом шутите!

— Ладно, — вздохнул мужчину, возвращая своему лицу