Дочь Эрлик-хана - Роберт Говард

Вскоре Гордон догнал туркмен. Большинство спешились и вели коней под уздцы. Они уже издали услышали стук копыт и то и дело испуганно оглядывались, опасаясь, что их предводитель сорвется с обрыва. Но все обошлось. Гордон снова вернулся живой и невредимый — несмотря на то, что у него уже давно слипались глаза, — а киргизы за это время так и не высунулись из пещеры.

Ясмина ехала вполоборота, не сводя глаз с Гордона и судорожно сжав поводья. Поймав ее взгляд, он улыбнулся, молодая женщина ответила ему слабой улыбкой. Разбойники едва держались на ногах от голода и усталости, однако останавливаться было нельзя. В конце концов, Гордон не требовал от них большего, чем от самого себя.

И они продолжали путь.

Позже издали начали долетать приглушенные крики — киргизы наконец осмелились выйти из укрытия и пуститься в погоню. Но они были не столь безрассудны и отчаянны, как Гордон. Месть за соплеменников оказалась недостаточно веским поводом, чтобы гнать лошадей галопом по узкой тропке над пропастью. Скорее всего, они вели лошадей в поводу, чтобы не рисковать понапрасну. Однако и упускать врагов из виду им не хотелось.

Заснеженная вершина горы Эрлик-хана становилась все ближе, величественно возвышаясь над остальными горами. Как объяснил Йогок, путь к спасению лежал именно через нее. У него явно не было настроения вдаваться в подробности. Весь серый от страха, он думал лишь о спасении собственной жизни. Он боялся Гордона, боялся его свирепых туркмен, киргизов и жрецов, которые непременно узнают, что он предал богиню… если догонят.

Лошади устали не меньше всадников. Те и другие едва держались на ногах от усталости. После полудня поднялся сильный ветер, и казалось, что очередной его порыв, неистовый, как гнев богов, вот-вот снесет кого-нибудь и бросит в пропасть. Теперь отряд спускался по извилистой тропе прямо к подножию горы Эрлик-хана. Сгущалась вечерняя мгла, ехать становилось все труднее, но цель была близка. Пик казался огромным. Соседние горы окружали его, словно толпа карликов, столпившихся у ног великана. Последний отрезок пути был преодолен, и отряд Гордона остановился перед массивной бронзовой дверью, украшенной причудливой чеканкой. В изгибы орнамента вплетались слова на непонятном языке. Дверь была столь мощная, что спокойно могла выдержать даже обстрел тяжелой артиллерии.

Йогок спешился и совершил земной поклон, как мусульманин, творящий намаз.

— Это святилище Эрлик-хана, — сказал он, выпрямляясь. — Толкните дверь. Не бойтесь. Клянусь жизнью, здесь нет никакой ловушки.

— Посмотрим, насколько ты ценишь свою жизнь, — мрачно отозвался Гордон и, подъехав вплотную к двери, навалился на нее плечом, едва не вывалившись из седла.

Глава 10

СХВАТКА С ПРИЗРАКОМ

Дверь открылась легко. Несомненно, эти древние петли постоянно смазывали. Пламя факела, закрепленного у входа, освещало длинный туннель, высеченный в камне.

— Этот ход ведет сквозь гору, — пояснил Йогок. — К рассвету мы будем далеко. Пусть гонятся! Пойдут через гору — отстанут. Лошади не пройдут по горе, а пешком идти долго — ночь и день. Пойдут вокруг горы — еще дольше: тропинок мало, обрывы крутые. Нет, они не пойдут ночью, лошадям надо отдохнуть. Тех белых я хотел вести через гору, но не стал. Им незачем знать, как войти в гору Эрлик-хана! Сюда приходят служители Эрлика, работают, отдыхают. Но сегодня никто не придет, Аль-Борак. Есть еда, накорми своих людей. А за той дверью, — жрец ткнул пальцем в темный прямоугольник в стене, — возьми лампы и масло.

Так оно и оказалось. Взяв несколько масляных ламп, Гордон зажег их и передал туркменам. Он не хотел вести своих людей в незнакомое место. Пожалуй, стоило побродить по этим коридорам и немного осмотреться… Но киргизы вот-вот нагонят их, что бы ни говорил Йогок. Американец покосился на жреца. Тот немного оправился после перехода, но все еще дрожал от страха. Нет, вряд ли он спланировал все заранее и заманил их в ловушку.

Впрочем, сейчас монгол стал чуть более словоохотливым. Он объяснил, что дверь изнутри запирается на несколько засовов. Каждый из них был толщиной с человеческую ногу, и поднять этот брус можно было лишь вшестером. Однако эта дверь действительно могла выдержать любой таран.

Приказав Йогоку держаться между ним и Орхан-шахом, Гордон направился вперед. Какие бы клятвы ни расточал жрец, это был еще не повод ему доверять. Коварство монгола было слишком хорошо известно, а Ясмину он ненавидел всеми фибрами души. Нужно было видеть полные ярости взгляды, которые верховный жрец бросал на богиню.

После того, как Йогок смолк, никто больше не произносил ни слова. Гордон пристально поглядывал по сторонам, и усталость не мешала ему изумляться. Вид этого колоссального туннеля поражал воображение. Здесь могли проехать в ряд, наверно, тридцать всадников, а потолок порой терялся в темноте. Кое-где с потолка свисали сталактиты, и желтоватый свет от лампы, которую нес Орхан-шах, усыпал их тысячами переливающихся искр.

Пол был отполирован до зеркального блеска. Господи, сколько веков потребовалось, чтобы проделать такую работу?! Здесь же находились кельи послушников, но сейчас все они были пусты.

И тут Гордон обратил внимание на следы кирки на стенах. Потом что-то тускло блеснуло… Он невольно замедлил шаг.

Легенда о горе Эрлик-хана оказалась правдой. То тут, то там вдоль стен тянулись маслянистые желтоватые прожилки. Достаточно было ковырнуть ножом, чтобы добыть золото. Сколько угодно золота.

Туркмены встрепенулись, как грифы, почуявшие падаль. Усталость долгого перехода как рукой сняло. Они прищелкивали языками, раздували ноздри и жадно глядели на стены туннеля, словно были готовы выгрызать драгоценный металл зубами.

— Так вот где жрецы берут золото! — не в силах сдерживаться, воскликнул Орхан-шах. — Позволь мне взять этого сморчка за ноги, Аль-Борак, и встряхнуть как следует! Пусть покажет, где они прячут то, что выскребли из стен!

Но «сморчка» трясти не потребовалось. Йогок подошел к одному из дверных проемов. За ним находилась просторная прямоугольная камера, где грудами лежали предметы необычной формы, — то, что это были слитки чистого золота, не укладывалось в голове. За этой камерой были другие, еще больше — там стояли печи и тигли, в которых золото плавили и отливали.

— Берите все, что хотите, — с видом полного безразличия произнес Йогок. — Даже тысяча лошадей всего не вывезет. И тысячи лет не хватит, чтобы добыть все золото горы Эрлик-хана…

Туркмены обступили Гордона. Никто ни о чем не спрашивал, но вопросительные взгляды и горящие глаза говорили лучше всяких слов. Гордон усмехнулся.