Мой личный враг - Татьяна Устинова

— Ну?

— Ну и все. — Александра потерлась внезапно зачесавшейся спиной о диван. — Потом нас в посольстве записали и… в загсе, ты ж понимаешь. Все как у людей.

— И ты с ним сразу переспала? — Ладино любопытство раздувалось, как воздушный шар над баллоном с гелием. Того и гляди лопнет.

— Сразу, сразу, — скороговоркой выговорила Александра. Обсуждать эту тему она решительно не могла. Стеснялась.

— Ну и как? — не унималась Лада. — Кто лучше, он или Победоносцев?

— Ладка, я тебя в последний раз прошу, заткнись, пожалуйста, а? Я тебе все расскажу, когда смогу. Сейчас — не могу. Ну хоть режь меня!

— Но он хотя бы не извращенец? — Лада, как профессиональный журналист, пыталась получить ответы на свои вопросы не мытьем, так катаньем. Но Александра тоже была когда-то профессиональным журналистом.

— Нет, — сказала она со всей холодностью, на какую только была способна в разговорах с Ладой. — Он не извращенец. Нормальный мужик, даже приятный. В этом смысле…

— В каком? — переспросила неугомонная Лада.

— В постельном, — пояснила Александра. — Ладка, если ты будешь так нахально ко мне приставать, я тебе его никогда не покажу, слышишь? А я тебя знаю, ты тогда просто подохнешь от любопытства…

Чем-то эта фраза напомнила Ладе прежнюю Александру Потапову, которую она знала с тех пор, как в первом классе их посадили за одну парту: маленькую Сашу в бантах и оборках и маленькую Ладу с короткой мальчишеской стрижкой и в юбочке, едва прикрывавшей попу.

Ладе казалось, что та Александра перестала существовать даже не тогда, когда ее драгоценный Андрей решил, что она ему больше не нужна, и недолго думая выбросил ее на помойку, а когда он женился на ней, преследуя свои гнусные цели… Встречая его в коридорах и барах «Останкина», она демонстративно отворачивалась, хотя Вика — Сашка этого не знала — и пыталась вызвать Ладу на дружескую беседу.

На беседу Лада не могла не пойти. Она сидела напротив Вики в полутемном уютном пресс-баре, покуривала, прихлебывала кофе и слушала Викины откровения о высокой и чистой любви, посетившей их с Победоносцевым, о невозможности изменить течение жизни или, наоборот, дважды войти в одну реку…

Вот тут, на реках и течениях, все дело и застопорилось. К их столу стремительной походкой очень занятого человека подходил знаменитый Васятка, которого знали в лицо не только все журналисты, но и «простые россияне», как принято было писать в политических текстах.

Прижимая к уху мобильный телефон, он равнодушно кивнул Вике, подставил Ладе для поцелуя вкусно пахнущую одеколоном и офисом, чуть потемневшую от дневной щетины щеку и, закатив глаза, попилил ладонью по горлу, давая понять любимой, как его достали неотложные государственные дела. Лада с кокетливой торопливостью покидала в сумку сигареты и зажигалку и, прощебетав что-то вроде «пардон, нам пора», последовала за Васяткой к выходу.

В конце концов, не одна Вика умела режиссировать любительские спектакли…

После этого начальница от Лады отвязалась, признав в ней если не равную, то, по крайней мере, соотносимую с собой силу.

А хрена Победоносцева Лада просто не замечала. Ни в коридорах, ни в барах, ни в комнате «Новостей». Наверное, ему плевать было на ее презрение, но она ничего не могла с собой поделать, опасаясь, что, если вдруг он заговорит с ней, она вцепится в/его гладкую лоснящуюся харю и закатит такой скандалище, что уже никакой Васятка не поможет.

— Ладка, ты чего молчишь? — осторожно позвала Александра. — Обиделась, что ли?

— Конечно, — с готовностью согласилась Лада. — Конечно, я обиделась. Ты же мне не рассказываешь, каков твой новый муж в постели. И вообще, Потапова, как ты решилась переспать с чужим человеком? Ты же у нас образец высокой нравственности и моральной чистоты.

— Пожила бы ты с бабой Клавой, тоже была бы образцом нравственности и чистоты… — пробормотала Александра.

Но если честно, ответа на Ладин вопрос она не знала.

Когда Филипп позвонил ей и сказал, что согласен жениться, только если она будет с ним спать, она испытала сложное чувство. С одной стороны, ей вдруг стало противно и страшно, хотя, когда она так навязчиво предлагала ему себя и свою квартиру в придачу, ей казалось, что все будет легко и просто, — после всех бед мужчины для нее перестали существовать. С другой стороны, его намерения ей почему-то польстили.

Впрочем, понятно почему — она была уверена, что уж спать-то с ней он никак не захочет, а тут, поди ж ты, наоборот…

— Баба Клава тут ни при чем, — задумчиво сказала Лада. — Ее уже два года как нет, а ты все еще образец. Хотела бы, давно б загуляла…

Слушая вполуха Ладины рассуждения о жизни и любви, Александра думала о том, что уже скоро десять, а следовательно, вот-вот явится муж. За две с половиной недели она привыкла к тому, что он приезжает примерно в одно и то же время, а если задерживается, то всегда звонит. Недавно Александра с изумлением обнаружила у него мобильный телефон. Дорогая игрушка как-то выбивалась из его общего сиротского стиля, но попросить объяснений она не решилась. В конце концов, это вовсе не ее дело.

В замке деликатно щелкнул ключ, и Александру с ног до головы обдало ледяной волной.

— Приехал! — гиппопотамским шепотом сообщила она Ладе.

— Кто, турок? — заинтересовалась Лада. — Уже зашел, да? Ты где? На диване или на кухне?

— На ди… на диване, — выговорила Александра. Проклятая трусость! Наверное, она никогда не научится вести себя со спокойным достоинством.

— Я приехал, — негромко окликнул ее Филипп из прихожей. — Алекс!

Это чудовищное имя он дал ей еще на Викиной вечеринке, и с тех пор так ее и называл. Алекс! Подумать только!

— Я здесь, — сказала Александра. — Лад, ты прости меня, я больше не могу разговаривать…

— Ты вполне можешь разговаривать, сколько тебе нужно, — сказал Филипп, услыхав последнюю фразу.

— Он говорит, что можешь, — сообщила в трубку неугомонная Ладка. — Это он великодушие изображает, да?

— Нет, — сказала Александра, провожая глазами Филиппа, отправившегося в ванную. — Ему просто наплевать.

— На тебя?

— Ну и на меня, конечно, — быстро проговорила Александра. — Но я стараюсь при нем особенно не трепаться, все-таки квартирант…

— Он твой любовник, — сказала Лада отчетливо. — Любовник, понимаешь? Поэтому ты можешь разговаривать, он может разговаривать, все могут разговаривать! У вас совершенно равные права, юродивая! У него еще меньше, потому что он приезжий.

— Из Парижа, — напомнила Александра.

— А нам без разницы, — сказала Ладка. — Хоть из Вашингтона. Приезжий, он и есть приезжий. Ну ладно, не сопи, я тебя отпускаю на волю. Да, Сань, тебя что-то Света Морозова искала, это Ванькин редактор. Ну, я дала ей твой домашний телефон.

— А зачем, не знаешь? — быстро спросила Александра тихим шепотом. Может, с Ванькой чего?

— С Ванькой все то же, — отрезала Лада. — И с Манькой. Нет, она про какое-то видео говорила. Ну, я думаю, она позвонит…

Положив трубку, Александра некоторое время посидела на диване, выжидая, когда Филипп выйдет из ванной.

— Ужин готов, — сообщила она. — Ты… будешь?

— Да, спасибо, — рассеянно сказал он, явно думая о чем-то другом.

Александра быстро постелила салфетку, как всегда делала бабушка, поставила тарелку и высокий стакан, плетенку с хлебом, вилку и нож.

— А ты? — спросил Филипп.

— Я не хочу, — соврала она. Сидеть с ним за одним столом было чертовски неловко. Во-первых, он совсем с ней не разговаривал, а во-вторых, это было слишком похоже на семейную жизнь с Андреем.

— Очень вкусно, — сказал он равнодушно. — Ты прекрасно готовишь.

— Спасибо, — поблагодарила Александра. Деликатно щелкнул вскипевший чайник. Она насыпала себе растворимого кофе в кружку и залила кипятком.

— Я положил на твое пианино деньги, — вдруг сказал Филипп. — Мне не хотелось бы, чтобы ты покупала еду на свои. Да, я давно хотел спросить, ты водишь машину?

— Нет, — с удивлением ответила Александра. — У нас никогда не было машины. Нечего было водить.

— Тогда мы будем по субботам ездить на… базар вдвоем. — Он слегка запнулся перед словом «базар». — Это проще, чем таскаться каждый день по магазинам. А обедать вне дома, как я понимаю, у вас не принято.

— Может, где и принято, — сказала Александра несколько растерянно, только денег очень много надо. А так — ходи хоть три раза в день.

— Понятно, — отозвался Филипп.

— А у тебя что, есть машина? — поинтересовалась Александра вежливо. Он махнул рукой.

— Какая-то есть, — сказал он со странной усмешкой. — Для поездок на базар вполне подойдет.

Денег на пианино было довольно много, по крайней мере, так показалось Александре на первый взгляд. Взять их в руки она не решилась: вдруг он еще передумает или захочет оставить только часть — ей тогда будет стыдно.