Усатое наследство Изабеллы - Алиса Ганова

— Вижу, вам холодно, девочки. Чтобы не мерзнуть, давайте устроим перерыв и заглянем на кухню.

— Хорошая идея, — оживилась Адель. — После трапез графини остались остатки. Если поторопимся, нам может что-нибудь перепасть.

— Да-да-да! — обрадовалась Верна. Завязав узел, она оборвала нитку и воткнула иглу в игольницу. — Для графини готовит месье Копе. А он когда-то готовил на королевской кухне! Идемте скорее. У печи погреемся, разговоры послушаем.

— Там шумно, — капризно протянула я, чтобы мои действия со стороны не выглядели, как желание выпроводить швей из комнаты.

— Так мы на немножко.

— Ну ладно. Потом сразу за работу.

Я не любила шумную кухню, сосредоточие сплетниц. Чувствовала себя там чужой среди напыщенной прислуги графини, однако чего не сделаешь ради Красавчика.

Посидела немного в духоте у печей, а вот дегустировать объедки я отказалась, какими бы вкусными они ни были, и как только Адель и Верна дожевали с блаженным мычанием паштет из гусиной печени и кусочки нежнейшего пирожного, приготовленного месье Копе для графини, я вернулась во флигель.

Закрыла окно и, проверив аккуратность стежков швей, дала новые задания.

Так мы и шили: строчка за стройкой. Отглаживали швы и снова шили.

Монотонная работа убаюкивала. Я начала клевать носом, что не удивительно, учитывая, что в последние дни я мало спала.

— Вам бы умыться, — посоветовала Верна. — Или на улице снег пожамкать. Сразу проснётесь.

— Дошью, отпущу вас и умоюсь. — Широко зевнув, я отложила жилет и потёрла лицо, чтобы немного встрепенуться.

— Вы устали, да и у нас ещё есть работа на кухне, — Верна затянула узел и заглянула через плечо напарнице, чтобы посмотреть, как быстро та дошьет рукав.

— Мне немного осталось дошить. Вот тут, — показала Адель.

Я готова была отпустить швей, как вдруг громкий вскрик мамы вырвал меня из сонливости.

Вскочив со стула, я скорее бросилась к ней.

Мама стояла у окна, в своей крохотной комнатушке, и всхлипывала.

— Мамочка? Что с тобой? Что случилось? — я подбежала к ней, обняла.

А она, смеясь, махнула рукой на окно.

— Смотри, что Шарль принес из оранжереи.

Я перевела взгляд и увидела на подоконнике вазочку, в которой стояла душистая белая роза.

— И из-за этого ты плачешь? — изумилась я, не понимая, что на маму нашло.

— Шарль просил, чтобы я передала тебе маленький подарок. И вот… увидев его, я теперь уверена, что ты у меня везучая девчонка! — Мама подняла пухлую руку, от которой пахло миндалем и корицей, и потрепала меня по щеке, как маленькую девочку. — Видишь, не зря мы приехали к ди Брассам.

— Я думала, что что-то случилось!

— Радость случилась, но ты как всегда слепа. Я бы на твоём месте прыгала от восторга.

— Ох, мама! — проворчала я. Вышла из её комнатки и вернулась в свою.

— Мы закончили, — обрадовали меня швеи. — Мы сейчас спешим, а завтра с утра придём.

Поднявшись с мест, они положили на стол аккуратно сложенные детали униформы.

Я так устала, что махнула рукой, отпуская их.

Легла пораньше, встала тоже рано, когда ещё на улице было темно, зажгла лампу и, проверяя работу швей, впала в оторопь и шок от новой подлости.

Глава 11

Проверяя сшитые детали, я развернула недошитую ливрею дворецкого и с ужасом увидела, что на золотом гербе ди Брассов ткань смачно прожжена утюгом!

Сюртук выпал из моих рук.

По наитию я развернула недошитое платье экономки и… увидела, что подол тоже в нескольких местах прожжен!

Вот же гадины!

Я упала на колени и разрыдалась.

Не справилась я. Угодила в ловушку, всего-то отлучившись на минуту, когда мама вскрикнула.

Я не верила, что она могла быть замешана в подлости, но именно в тот момент злодейки совершили гадость.

Мне было страшно, обидно, горько, ещё и сомнения грызли, разрывая сердце на кусочки.

Закусив руку, чтобы рыданиями не привлечь чужого внимания, я судорожно думала, что же теперь делать?

Решение пришло само собой. И как только я приняла его, тяжесть упала с плеч.

Нет, таким подлецам и негодяям я Красавчика не отдам!

Выгребу отложенные золотые, которые копила на мечту, заплачу за испорченные ткань и вышивку. Хорошо, что испортили лишь две вещи. Но больше ноги моей здесь не будет!

Я уеду куда-нибудь. Туда, где меня никто не знает, где меня не найдут. И… начну все с начала! Красавчик мне поможет.

А мама… мама пусть сдает мою комнату и живёт как хочет! Потому что её капризы и меня не доведут до добра! Уже перечеркнули всё, к чему я так долго стремилась, к чему так упорно шла, отказывая себе в каждой мелочи.

Слёзы текли по щекам. Я чувствовала себя самой несчастной на свете.

Тихое пошкрябывание за дверью вернуло меня к действительности.

Сейчас я покажу мерзавкам, как подслушивать и пакостить! Поднялась, подошла к двери. Резко открыла её, готовая накинуться на негодяек, однако… на пороге стоял Красавчик.

Когда он проскользнул в комнату, я закрыла дверь и подперла её стулом, чтобы всякие не входили без разрешения.

— О-ой… — протянул печально друг, поглаживая меня по колену лапкой и разглядывая моё красное, зарёванное лицо. — Вижу, нельзя тебя, Изабелла, оставлять одну.

Я хотела рассказать другу о беде, но не смогла, снова горько разрыдалась.

О причине он сам догадался. Подошел к недошитым заготовками, поворошил лапкой, принюхался и, оценив масштаб неприятности, утробно зарычал:

— М-м-ррр!

— Они… Прожгли… Ик… Когда я… Ик… На минутку отлучилась.

Сказала и попятилась от разъяренного Красавчика. На него, со вздыбившейся шерстью и круглыми от негодования и ярости глазами, было жутко смотреть.

— Прости. Я… Ик. Я отдам все золотые. Но тебя никому тебя не отдам!

— Мр-ра! — пугающе жутко рыкнул Красавчик, выгибая спину и, выпустив острые когти, с шипением исполосовал воздух.

— Прости, Красавчик. Я очень старалась. Но… — шмыгнула носом и закрыла лицо ладонями.

— Я сержусь не на тебя, — он перестал издавать пугающие звуки. — Я очень тронут, Изабелла, твоим решением.

Красавчик подошёл, встал на задние лапы, обнял передними мои ноги и ласково потерся о них лбом и мордочкой.

— Но это будет несправедливо. Это твои золотые. Не их.

— Ты мне дороже.

Я опустилась на колени и обняла его, поглаживая по взъерошенной шерстке.

— Сейчас успокоюсь, — вытерла щеки и глаза. — Потом пойду и расскажу…

— Нет, — спокойно, но строго и решительно отчеканил Красавчик.

Такой тон я ещё никогда от него не слышала. Это была не просьба. Это был настоятельный совет. И не кота, а уверенного в себе мужчины, который покровительствует и протягивает руку, точнее