Эвита. Подлинная жизнь Эвы Перон - Сильвен Райнер

Тем временем Хуан Перон пунктуально получает указания в посольстве Германии. Каждый день, подобно дневальному, рапортующему дежурному офицеру, аргентинский полковник является к нацистскому генералу. Хотя Перон предан нацистам безоговорочно и без задних мыслей, в салоне, куда его вводят инкогнито, ему могут и не предложить чаю. Чем с большими затруднениями сталкивается Германия, тем суровее ее представители относятся к своим подручным. Добросовестный полковник едва успевает сесть, как его незамедлительно подвергают перекрестному огню вопросов и указаний. Перон, со своей стороны, не сомневается в победе Германии. Он все более любезен со своими хозяевами, все более убежден в удачном завершении их дела.

Любезность Перона кажется подозрительной генералу Фаупелю. Он считает, что под этой любезностью скрывается желание сойти с орбиты, где неукротимо сверкает великая Германия. Однако есть человек, который обращается с Пероном еще холоднее, чем фаупель. Это Эва Дуарте. С тех пор как Эва попала с помощью Хуана Перона в милость к военным, которые стали министрами после воплощения системы ГОУ в жизнь, она убеждает себя в том, что наконец-то преодолела позорный барьер, отделявший ее от «другого мира».

Она влетает, как бомба, в кабинет Янкелевича и бросает ему в лицо:

— Знаете ли вы, что в один прекрасный день можете стать министром?

— Мне так не кажется, — говорит Янкелевич, которого забавляет эта новая химера.

— Мы с полковником устроим хорошую чистку в этой стране.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мы превратим Да Боку в жилой квартал. Рабочие тоже имеют право на элегантность. Мы дадим рабочим оперный театр.

— Очень хорошо, — отвечает Янкелевич. — А чем же я могу быть вам полезен?

— Для начала, — заявляет Эвита без тени смущения, — вы дадите указание Хуану Коссио доверить мне роли, в которых он мне отказывает вот уже три года!

— Екатерину Великую? — предполагает Янкелевич, добродушно улыбаясь.

Но Эва Дуарте не замечает иронии. Лицо у нее каменеет. Она опускает кулак на письменный стол шефа. Каждый раз, когда она излагает очередное свое мнение, этот кулак поднимается и опускается, будто молоточек, который забивает в конце концов гвоздь. Она с серьезным видом провозглашает:

— Да, Екатерина Великая… И Лола Монтес… И леди Гамильтон… И императрица Шарлотта…

Таким образом в октябре 1943 года, в то время как окровавленная и изголодавшаяся Европа ждала освобождения, Эва Дуарте познала вкус своего освобождения. Ее мечта воплотить образы великих дам истории высвобождалась наконец из клейкого кокона мифомании.

Однажды вечером слушатели Радио-Бельграно с удивлением услышали в своих приемниках резкий, отрывистый голос. Тот самый, что привычно чеканил во время социального часа слова о несчастьях рабочих и об их требованиях; этот же голос все в том же регистре неудержимой ярости вселялся в исторических персонажей…

4

Американцы перебрасывают свои войска из Северной Африки на Сицилию. В октябре 1943 года подошва итальянского сапога очистилась от немцев, цеплявшихся за этот плацдарм. В Тарентском порту кишмя кишат корабли союзников. Король Виктор Эммануил водворяется в Бриндизи вместе со своим премьер-министром Бадольо. Все скомпрометированы в ходе беспорядочного бегства фашистов. Тем временем ГОУ в Аргентине находится у власти и с нетерпением ждет, когда же союзники окончательно завязнут в этой авантюре и попадутся в западню. Аргентинские нацисты не говорят: «Англо-американские войска высадились в гитлеровской твердыне…» Они утверждают: «Союзники клюнули на приманку, высадившись в Италии… Теперь их песенка спета… Гитлер явит миру свое секретное оружие и сбросит в море всех врагов Германии».

В это же время Янкелевич на Радио-Бельграно начинает гордиться маленькой блондинкой Дуарте, которая посещает полковников, стоящих у власти. Однажды это может принести пользу. Благодаря худенькой дикторше с лающей манерой произносить текст, прикидывал Янкелевич, Радио-Бельграно, несомненно, займет самое лучшее место среди остальных станций, прибившись к людям, находящимся у власти. Эвита открыто появляется с президентом Рамиресом в ночных клубах, где когда-то пренебрегали ее бездарным пением под гитару. Теперь владельцы кабаре оторопело приветствуют бывшую певичку. Янкелевич, не зная, кто из этой своры полковников обладает, тайной печатью для будущей славы, обхаживает некоего полковника Гильберта. Перон продолжает оставаться в тени, ведь он всегда был незнакомцем для масс.

Однако президент Рамирес, занимающий к тому же пост министра обороны, на самом деле играет фишками, которые ему не принадлежат. Рамирес для Перона всего лишь пешка, исполняющая указания о расстановке в правительстве людей ГОУ на ключевые посты. Сам Перон временно остается безличным персонажем, но именно он сдает карты в большой игре с невозмутимостью шулера, который чувствует себя под хорошим прикрытием.

Друзья Эвы Дуарте недоумевают по поводу ее контактов с полковником, а друзья полковника удивляются этому странному сговору между военным и бывшей певичкой из мюзик-холла. Однако, как известно, военные во всех странах мира всегда поддерживали отношения с девицами из театра. Актриса создана для полковника, а полковник — для актрисы. Оба обожают блеск, и фальшивое золото на театральном костюме актрисы сверкает так же ярко, как и медали на мундире военного.

Тем не менее, друзья полковника Перона не скрывают недовольства, видя, как сближается эта пара. Интрижка с актрисой не добавляет авторитета человеку, претендующему на один из высших постов в государстве. Полковник и актриса: одно лишь это противопоставление содержит в себе что-то жалкое, привкус сладострастия, постыдного и тайного.

И все-таки трудно представить себе что-то более аскетичное, чем встречи Хуана и Эвиты. Женщина в этом дуэте превосходно может исполнять роль полковника, тогда как умеренное использование своего обаяния весьма роднит его с актрисой.

Вот и полковник. Он входит в фехтовальный зал. Меняет мундир на нагрудник фехтовальщика. Учитель фехтования низко склоняется перед Пероном. Мужчины приветствуют друг друга, поднося эфес к подбородку. Учитель сразу же переходит в наступление. Перон уклоняется гибким движением знаменитости, ожидающей оваций. За три минуты до конца — укол. Оставшиеся три минуты боя заставляют вас трепетать в течение ста восьмидесяти секунд и надеяться на сто восемьдесят ударов. Но вот и ответный удар шпаги. Атака отбита. Далее следует оборона в ближнем бою. Перон обливается потом под черной сеткой маски. Учитель щелчком поднимает свою маску. Он приближается с протянутой рукой.