Город каменных демонов - Андрей Ерпылев

— Спускайся, а то стрелять буду!

Тон милиционера, стоявшего с задранной головой, не допускал иных толкований. Поэтому Князев, понурившись, принялся спускаться с постамента, на который только что забрался, дабы совершить святотатство.

Да-да! Самое настоящее святотатство с точки зрения ученого: он собирался взять пробы камня, из которого был изваян Бисмарк, чтобы раз и навсегда развеять свои сомнения. Короче говоря, отколоть кусочек в каком-нибудь незаметном месте вроде подмышки. Маленький кусочек, совсем крохотный… Что дал бы анализ материала, он не представлял, но все же, не в силах бороться с разрывающими череп загадками, вооружился молотком и зубилом, купленными в ближайшем магазине, и…

— Помочь, что ли? — милиционер заметно нервничал и постоянно озирался, словно сам занимался каким-нибудь непристойным для служителя занятием, вроде ловли светлячков или сбора дождевых червей; по крайней мере, фонарик у него в руке так и плясал.

Кто бы знал, что спускаться с цилиндрической тумбы, украшенной вычурными лепными украшениями, так трудно! Рискуя оставить часть брюк на каком-нибудь остром завитке и мучительно нащупывая дрожащей ступней очередную опору, Евгений полз вниз, словно альпинист, спускающийся с Эвереста несколько нетрадиционным способом. Едва его ноги оказались в сфере досягаемости стража порядка, тот решительно вцепился в них и уже не выпускал до самого приземления.

— Кто такой? Документики предъявите!

Грозные, почти что ритуальные слова в устах нервного милиционера звучали странновато. Более того, получив вожделенный паспорт Князева, он лишь рассеяно перелистал странички и, вопреки опасениям «вандала», тут же вернул обратно. Но ритуал есть ритуал…

— Пройдемте!

— Товарищ старший лейтенант? — заканючил Евгений, уловив слабинку в поведении «сизаря». — Ну что я натворил-то?

— Пройдемте!..

Упираться было глупо, и Женя поплелся за озирающимся милиционером, словно нашаливший школьник за строгим учителем, влекущим его на расправу к директору. Вот только конвоир выглядел еще более неуверенным, чем задержанный.

«Что он так суетится-то? — несмотря на ситуацию, невольно заинтересовался ученый. — Выпил, что ли? Вздор! Когда это наша доблестная милиция подобное дело грехом считала? Да и смена у него наверняка давно кончилась — вон, двенадцатый на часах… Нет, тут что-то не то. Может быть, бандит какой-нибудь ряженый? Заведет сейчас в подворотню и… Эх, дурак я дурак! Нужно было тоже удостоверение у него потребовать…»

И действительно, конвоир тащил Евгения с улицы, пусть и скудно, но все-таки освещенной, куда-то в темный закоулок.

«Банди-и-ит…»

Рука сама собой полезла в широкий карман куртки, где лежал молоток.

«Точно бандит! Даже не обыскал! Милиционер такого не упустил бы. Вдруг у меня пистолет в кармане? Или нож…»

Рукоять молотка ощутимо нагрелась в ладони, когда милиционер вдруг остановился и резко повернулся к своему пленнику. Князев только огромным усилием воли удержался, чтобы не выхватить из кармана импровизированное оружие.

— Что там у тебя? — уже не сдавленным, а самым обычным голосом спросил старлей. — Булыжник, небось? Оружие пролетариата? Ты это мне брось таки при исполнении… Вынь руку-то…

Пришлось повиноваться.

— Что тебе там, на памятнике, понадобилось? Гадость какую-нибудь намалевать решил?

— Да я это… — смутился Князев, сообразив, что его приняли за банального хулигана. — Вот, поглядите… — Он порылся во внутреннем кармане и протянул заинтересованно следящему за его поисками милиционеру «корочку» музейного работника. — Я научный сотрудник…

— Я и смотрю, что личность у тебя незнакомая, — перебил старший лейтенант, мельком взглянув в удостоверение и тут же вернув его обратно. — Что же ты, научный сотрудник, ночами по памятникам лазишь? Дня мало?

— Так неудобно днем… Люди кругом…

— Неудобно только штаны через голову надевать, — изрек дежурную армейско-ментовскую мудрость милиционер, но даже не улыбнулся при этом. — Что там у тебя в кармане все-таки?

Пришлось вытащить инструмент. Действительно, не бить же им по маковке государственного служащего при исполнении?

— Ого! Серьезная штука! На Багратиона покупал?

— Нет, в универмаге.

— Зря. Там цены накрученные… И что же ты собирался этим молотком колотить?

Пришлось извлечь и тонкое, почти ювелирное зубильце.

— Я образец хотел отколоть. Вот такусенький… — Женя сблизил большой и указательный палец на полмиллиметра. — Для анализа.

— А зачем?

— Зачем?..

Не рассказывать же, в самом деле, блюстителю порядка о своих сумасшедших открытиях и, главное, о «гипотезах»? Так и в дурдом недолго угодить…

— Знаете ли, в научных кругах распространено мнение, что Виллендорф при работе использовал не натуральный камень, а, так сказать, композитные материалы…

— Чего?.. Какие-такие композитные? Он же сто лет назад своих бол… — Старлей воровато оглянулся и поправился: — Истуканов своих тесал.

— А бетон? Его же еще раньше изобрели.

— Какой там бетон… — тяжело вздохнул мент. — Никакого бетона. Камень один… Ты уж мне поверь. А памятники трогать не вздумай. Ни днем, ни ночью. Даже пальцем не прикасайся!

— Но…

— Никаких «но». Дуй домой, пока я добрый. Где, кстати, остановился?

— У Татьяны Михайловны… — Евгений спохватился, что так и не узнал фамилию хозяйки. — Э-э-э…

— Знаю, знаю… — выручил его страж. — Шандорина Тэ Эм. Приличная женщина. Одним словом — бегом до дома, и чтобы вообще после одиннадцати я тебя… — Милиционер взглянул на циферблат своих часов и заторопился. — Все, все, некогда мне!.. А еще раз с молотком увижу — запру в «обезьянник» на фиг! А потом пусть с тобой, вандалом, те, кому следует, разбираются. Спокойной ночи…

Махнув рукой, странный блюститель едва ли не бегом направился прочь.

— Надо же — легко отделался… — пробормотал молодой ученый, тоже направляя стопы восвояси, благо до дома, в котором он квартировал, было всего ничего.

Стрелки часов приближались к двенадцати…

«Что за фигня, в конце концов? За каким хреном мы с братьями перлись сюда, в чертову даль? Чтобы изображать таксистов?»

Гоги едва дождался, пока милиционер уведет дурачка, забравшегося на уродливую каменную тумбу с еще более уродливым мужиком в идиотской шапке с наконечником на голове. Еще секунда, и Реваз завалил бы обоих: он на такие дела мастер — всегда таскает с собой ствол с глушаком. Чуть не спалились из-за его «дуры», когда погранцы затеялись тачку шмонать…