Том 2. Стихотворения 1917-1922 - Велимир Хлебников

1921

«Пи бешеного бега…»*

Пи бешеного бегаИ ка для путника в изнеженной осанке,Са пламени, зо месяца кривого и сотни звезд,И вэ невидимых колес.Стеклянной хаты не,Где ла зеркал дыханью ветра и встречной пыли.Зо чернотыВ зеркальном не для полубога.Пещеры колеса надуты небесами.Ту пыли – замысловатое кудрявое пероНад головой средневековья.

1921

Гроза в месяц Ау*

Пупупопо. Это гром.Гам гра гра рапрап.Пи-пипизи. Это он.Гзайгзозизи. Молний блеск.Вейгзозава. Это ты.Гога, гаго. Величавые раскатыГаго! гога!Зж! Зж.Мн! Мн! Нм!Мэ-момомуна. Все синеет.Моа, моа,Миа еву.Вей вай эву! Это вихрь.Взи зоцерн. Вэцерцй.Вравра, вравра!Врап, врап, врап!Гул гулгота. Это рокота раскатГугога. Гак! Гакри.Вува вэво. Круги колец.Цирцицй!

1921

Трудосмотр*

Биээнзай – аль знамен.Зиээгзой – почерк клятвы.Чичечача – шашки блеск.Бобо биба – аль околыша.Мимомая – синь гусаров.Мивеаа – небеса.Лелилили – снег черемух.Мипиопи – блеск очей.Чучу бизи – блеск божбы.Вээава – зелень толп.Зизо зея – почерк солнца.

1921

Личный язык*

Гзи-гзи, зосмерчь!Пак, пак, кво!Лиоэли! Лиоэли!Пактр, Практ, твоМимо эми!Ку!

Пши, Пши, мехро мероПиоуча!Паям, блям, эво!Зизогзаги.Зизоречи!Ак! Ук.

Мурчуарча!Шйшиши.Ягу агу,Гу-га-гу

Свейчь! Свейчь! Свифть! Плирь! Зипс!

Кигорекоо!Бдев, бдев, птеп!Цизып! Цизып!Б эльг, влаг, малкЗирум

Мерми, мерми! Бибобаба. СиоасаВиоэвэй, лель, лель, лельЭто море.

1921

Безумный язык*

Глюм, глюм лип.Правительственный восторг      топчет капусту.Две мыслящие печи      бзам, бзам кво.Сапогоокие кси и ксо,      девы с волосами и гребенкой.Щетка есть,Один сапог – одна копейка!      У жереб<енка>        отымите «же»,        <без> «же» буду я.Пою: гзи, гзи бзи,  дом, дом мом,  маю, мею чин.Мокрый морской студень, кисель с пятачком.Сел на пустую дыру,Вынул зеркало.Ба! батюшки, здравствуй, Иванушко Грозный.Апчхи!Дыра меня ждала четыре столетия.

1921

Замечание мыслителя*

Правительства пришли в восторг.Правительственный восторгТопчет молодую капусту.Их хвост поднят выше, чем у телят.

1921

«Приятно, если великий народ…»*

Приятно, если великий народВынет у вас из кармана носовой платок,И вы ищете глазами, где тот,Кто бы воришке сделал упрек.

1921

«Мне, бабочке, залетевшей…»*

Мне, бабочке, залетевшейВ комнату человеческой жизни,Оставить почерк моей пылиПо суровым окнам,На стеклах рока.Так серы и скучны обои из мертвых растенийЧеловеческой жизни; пылью своейБыть живописцем себяНа стеклах рока, большеокого рока.Вдруг увидать открытую дверцуВ другой мир, где пение птиц и синий сквозняк,Где мило всё, даже смертьВ зубах стрекозы.О, улетевшая прочь пыльИ навсегда полинявшие крылья!Окон прозрачное «нет»,За ними шелест и пляскаБабочек любви стучится.Пляшет любовь бабочек высоко в ветре.Я уже стер свое синее зарево и точек узорыВдоль края крыла.Скучны и жестоки мои крылья,Пыльца снята. Навсегда.Бьюсь устало в окно человека.Ветка цветущих чиселБьется через окноЧужого жилища.

1921

Одинокий лицедей*

И пока над Царским Селом  Лилось пенье и слезы Ахматовой,  Я, моток волшебницы разматывая,Как сонный труп влачился по пустыне,  Где умирала невозможность.  Усталый лицедей,  Шагая напролом.А между тем курчавое чело  Подземного быка в пещерах темныхКроваво чавкало и кушало людей  В дыму угроз нескромных.И волей месяца окутан,  Как в сонный плащ вечерний странник,Во сне над пропастями прыгал  И шел с утеса на утес.Слепой я шел, пока  Меня свободы ветер двигал  И бил косым дождем.И бычью голову я снял с могучих мяс и кости,  И у стены поставил.Как воин истины, я ею потрясал над миром:  Смотрите, вот она!  Вот то курчавое чело, которому пылали раньше толпыИ с ужасом  Я понял, что я никем не видим:  Что нужно сеять очи,  Что должен сеятель очей идти!

1921, 1922

«Дикий хорон, дикий хорон…»*

Дикий хорон, дикий хорон,Где ты, где ты?Точно ворон, точно ворон,Крылья умраком одеты.

<1921>

«Столетие, трупей!..»*

Столетие, трупей!Трупарствуй и гробарствуй.Летите, идеса!Хатарствуй,Хохотарствуй,Охотарев<ай>В охотарные поля.Из барстваИзбарстваУшлиИдусь,Идуса.Мозгарствуй,<Хорон>.

<1921>, 1922

«Больше падежей…»*

Больше падежейИскусственныхУмерших солнц.Больше волыпи в мертвые очи.Это изникУзник себя, вольшевик.Лоб – булыгою,Книгой илийных столетий.Бел и смел,Илевик иловал– Гробеса с собесами,Трупеса с тропесами –Илует тропы и трупы.Нети идее,Нети видес.И бессильны волосы-летежйИ не нужны одежд хрустежи.Это вольшакСломал шаг,Волосами дыша,Замолчал, задушилБожествующий рев, божествующий крик.ДолоемНе вытер беднец пыль потолка.Это жизни уа,Гроба ау,Гопак торжествующихТог.Поставить итогИ того и этогоСмогСмерти бог,В свинцовый воя рог.

1921

«В каждом громком слове…»*

В каждом громком слове,Как в тучном удаве рог оленя,Мы можем узнать,Кого оно насилует и пожирает,Чьим молчанием питается.Вот слово «большевик».Под ним лежит звуковое молчание «волыиевик».Большевик – больше.Кого больше?Больше – более воли.Вот кто молчит из-под слова «большевик», придавленный им к земле.Каждое слово опирается на молчание своего противника.

1921

«В море мора! в море мора!..»*

В море мора! в море мора!Точно чайка!ЧрезвычайкаТо в подвале, в чердаке то,То в гостиной, то в халупеЗаковала, заковалаБольшевицкихГоры трупов.Точно чайка!ЧрезвычайкаТо опустит лапы алые,В море смерти окунется,Стонов смерти зачерпнет,То в простыни земляныеОбовьет тела усталые,Трупы мертвых завернетИ подушкой черной глиныУспокоит мертвецов,И под ногти бледно-синиеГвозди длинные вобьет.Море плачет. Море воет.Мы прошли моря и степи.Годы, годыМы мечтали о свободе.И свидетель наши дети:Разве этиСмерть и цепиПобедителя венок?Кто расскажет, кто поверитВ горы трупов по утрам,Где следы от мертвых ног,На кладбищах, где гробаРоет белая судьба?!Кто узнает, кто поверитВ новый овощ, новый плод –Яблоко глазное!

1921