Чилима - Игорь Кротов

На Углу было пусто. Нет, машины в огромном количестве стояли по обе стороны дороги, пока мы ехали к главному входу. Но покупатели уже иссякли, а продавцы превратились в охранников своих четырехколесных авуаров.

– Паркуйся! Пойдем, поищем Кислого, – предложил Влад.

Мне не очень хотелось вылезать из прохладного салона, но я не мог себе позволить не пройти по выставке достижений японского автопрома, не полюбоваться на «свежие» – из вторых, а то и третьих рук, «тойоты», «ниссаны», «хонды», «мицубиси», «мазды», «субары», «исузу», «сузуки», «дайхатсу» и даже одна «мицуока». Авто в разнообразных позах, порой под углом девяносто градусов, приклеились к сопке. Различных форм, размеров и расцветок, они создавали фантастическую мозаику.

Наша троица поднималась вверх мимо праворульных рядов, с интересом рассматривая самые свежие экземпляры и мысленно примеряя их на себя. У Кислого, нашего однокурсника, который уже пару лет успешно занимался автобизнесом, на Углу был свой уголок. Правда, почти на самом верху, на сопке. Когда мы туда заползли, сидевший в «аске» паренек лет двадцати сказал, что Кислый ушел к знакомым пацанам, и показал, как его найти:

– Вон два крана стоят с торчащими стрелами – там, возле кирпичной будки!

С сопки спускаться всегда веселее. Яцек с Марком затеяли какой-то музыкальный диспут, а я заглядывал в салоны автомобилей и думал о том, кто были их прежние владельцы. Женщины и мужчины, старые и юные, богатые и не очень (или в Японии бедных не бывает?), веселые, грустные, добрые или нет? Какие их посещали радости, какие планы они строили в этих автомобилях? Какие драмы в них разыгрывались? Интересно, японские пацаны трахают в машинах своих японских телок, как и мы, или у них нет в этом необходимости? А песни они поют в своих авто, когда едут в хорошем настроении? Интересно, автомобиль заряжается энергетикой от своего владельца? Или ему все равно, и его ничем не пронять?

Метров за тридцать до кранов послышался голос Кислого. Он комментировал сегодняшние похороны, и, как обычно, говорил громко с пылом и жаром, до последнего отстаивая свою точку зрения, даже если его оппонент стоит с ним плечом к плечу. Когда мы вышли из-за будки, он на секунду примолк, но, увидев знакомых, завопил:

– Прикентовка пришла! А где ваш основной?

Кислый со товарищи пили «ЕБИСУ» с корюшкой, причем запасы и того, и другого были внушительны. Они сидели на белых пластиковых стульях в тени от кирпичной будки, пустые банки и рыбьи останки бросали тут же, себе под ноги. Их униформа не давала ни на секунду усомниться в их призвании и состояла из сланцев, обутых на пыльные по щиколотку ноги, купальных трусов до колен и тяжелой золотой цепи. С Кислым мы встречались раз в полгода, и у него заметно прибавлялись в размерах две вещи – пузо и «голда». Традиция оказалась соблюдена и в этот раз.

– Кислятина, все митингуешь? – я постарался симметрично ответить.

Мы с Владом по-пацански обнялись с нашим товарищем и поздоровались с остальными. Один был длинный, худой и русскомордый, немного старше нас, второй – крупный, с непропорционально сильными руками, совершенно не понятной нации и не определяемого возраста. Они тоже носили животы, причем у худого он выдавался острым клином, как у ледокола. Помимо животов, всех троих отличала сухая, забронзовелая кожа на руках и лицах. Профессиональные болезни…

– Пивка? – предложил неопределенный. Он показал рукой на стопку белых стульев, приглашая присесть.

– Саня, эти двое не пьют, прикинь? – проинформировал его Кислый, пока мы разбирали стулья и искали себе место в тени. – Их в гости звать удобно. Правда, они много сожрут, но на бухле сэкономишь, это факт!

– Вы че – не русские? – спросил Саня.

– Русские. Просто не пьем, так бывает! – дружелюбно ответил Влад.

– Я – еврей! – Марк не собирался косить.

– Я тоже, коллега! – Саня поднялся с места и проникновенно, с большим уважением и почтением, пожал Марку руку. На его волосатом животе при этом на огромной цепи висел «гимнаст» сантиметров на двенадцать. – У меня, правда, только отец, а мама – русская. Поэтому носить Иисуса Иосифовича имею полное право. Выпьешь пива?

– Выпью! А у меня оба – и отец, и мама, – твердо ответил Марк.

Саня открыл банку, вытащил из пакета несколько хвостов, пару протянул Марку, а нам с Яцеком раздал по одному.

– Все равно не пьете. Че добро переводить? – объяснение не обидное и исчерпывающее.

– Санек, это Влад! Помнишь, я тебе рассказывал? Он передачу ночью на радио ведет, – Кислый представил Яцека как суперзвезду.

Санек снова подскочил: он для своей комплекции оказался очень подвижен.

– Можно я тебя обниму, братуха? – и, не дожидаясь положительного ответа, сгреб Яцека в охапку, оторвал от земли, подержал на весу и посадил на место. – Бабе сегодня расскажу, как Влада в объятиях сжимал. Она днем дрыхнет, пока я на работе, а ночью шарится, как сова, и все время ноет, что ей тоскливо. А тут пару недель назад совершенно случайно наткнулась на твою программу. Теперь говорит, у нее смысл жизни появился! Как тебе подача?

Санек с лицом абсолютно счастливого человека предложил выпить за Влада, за его долгие лета, здоровье и удачу. Все, кто ими обладал, чокнулись жестяными банками. Санек залпом осушил полулитровую и стал прощаться:

– Все, пацаны, мне пора! Надо заехать из детсада дочку забрать, – он обнялся с каждым из нас, как будто мы были его старыми добрыми друзьями. Яцеку на прощание сказал «уважуха», Марку – «не дай им ни шанса», со мной обнялся без слов, а братьям по разуму – «до завтра». Как был в трусах, сел в «патрол» без номеров, и, выпустив облако черного дыма, умчался со стоянки.

– У него правда папа еврей? – спросил у Кислого Марк.

– Хуй его знает! Он вчера пацанам из Улан-Удэ, когда они его «вигора» смотрели, сказал, что у него папа – бурят. Те покрутились-покрутились и забрали машину у Санька на триста долларов дороже, чем у тех пацанов, – Кислый ткнул пальцем куда-то направо. – Он в прошлой жизни замполитом служил на подводной лодке, так что все может быть.

В дальнейшем наш разговор разбился на две части. Первую его (скучную) половину – там, где Яцек и Кислый вспоминали годы, проведенные в бурсе, я проигнорировал. Потому что ненавижу. Ну, может, «ненавижу» – сильное слово, но однозначно эти воспоминания о победе коллективного дикого над светлым разумом меня не радуют и не веселят. А вот во второй части, где Кислый рассказывал нам о тенденциях, ценах, перспективах и планах развития на Зеленке, я принял живое участие. Серега Кислый – удивительный парень: всегда сам по себе, всегда активный, с живым умом, примерно с меня ростом, но от фонтанирующей из него энергии он мне казался выше. На него никогда никто не мог надавить, и у него не было врагов. Он не участвовал в общих бардаках, но, когда рота поднималась дать отпор врагу, стоял в первом ряду. Никогда не обижал слабых зазря, всегда стоял за справедливость и этим он мне импонировал. Мы с ним часами могли говорить о спорте, в основном о силовых единоборствах – он одно время тоже интенсивно занимался. С Владом его роднило отношение к девушкам, точнее даже сказать, они соперничали по количеству побед, завоеванных на любовном фронте. Кислый обладал романтическим большим орлиным носом, а ведь всем девушкам известно: чем больше нос, тем больше…! Хотя в его случае это было не так. Он спросил, что нас сегодня сюда привело, – ведь уже поздно для покупок – и, услышав, что нужно литье, пообещал помочь. На неделе Саньку приходит контейнер с резиной, там оно наверняка есть.

– Игорян, а ты на чем ездишь?

– На «спринтере». У бати взял, – ответил я.

– Как Яцек, с концами?

– Нет, в аренду, – я же не мог себе позволить забрать у родителей их единственный автомобиль! Хотел добавить, чтобы он поискал мне черностоечный «марк» – лучше с пробегом, подешевле, но в этот момент на стоянку тихонько, по-черепашьи вползла синяя «старлетка». За рулем почти игрушечной машинки сидела корейская бабулька, настоящий божий одуванчик. Она приветливо помахала Кислому сухой, маленькой ручкой.

– Здравствуй, Сереженька! – заговорила бабулька скрипучим голосом с еле уловимым акцентом. – Здравствуйте, ребята!

– Здрасьте, теть Маш! – поздоровался Кислый. – Как Ваше здоровье?

– Хорошо, дружочек, хорошо! Сегодня морковочка, кальмарик, кимчи чудесная! – корейский одуванчик сразу перешел к делу.

– Пацаны, возьмите кимчи, рекомендую! Можно потом одним дыханием костры поджигать, – предложил Сергей.

Мы отказались, сославшись на отсутствие аппетита в жару, а длинный, наоборот, очнулся и подошел к «старлетке» с явным намерением купить себе еды.

– Он сейчас возьмет все, что есть. Это Тимоха – глист! Он прожирает все деньги, которые зарабатывает, – хоть наш товарищ и говорил негромко, было видно, он не особо заботится о конспирации.