Космический госпиталь (сборник) - Флойд Уоллес

Ильф, весь дрожа, вышел на поляну к лежбищу Сэма. В голове его гудело от воя Зеленой паутины, хотя в роще уже стояла тишина. Ни один голос не нарушал безмолвия. Сэм спал в своем лежбище. Что-то блеснуло в траве у его края. Ильф подошел поближе, заглянул внутрь и прошептал:

— Сэм, вряд ли нужно было…

Сэм не пошевелился. Ильф подобрал серебряный с синью пистолет мистера Тироко и отправился искать Орис. Он нашел ее на краю рощи. Орис рассматривала аэрокар Хета. Аэрокар лежал на боку, на треть погрузившись в землю. Вокруг него суетилась огромная армия чистильщиков, какой Ильфу еще не приходилось видеть.

Орис с Ильфом подошли к краю дороги и смотрели, как аэрокар, вздрагивая и переворачиваясь, погружается в землю. Ильф вспомнил о пистолете, который он все еще держал в руках, и бросил его на землю возле машины. Пистолет тут же засосало. Перекати-поле выкатились из леса и ждали, столпившись возле круга. В последний раз дернувшись, аэрокар пропал из виду. Участок земли стал разравниваться. Перекати-поле заняли его и принялись укореняться.

Послышался тихий посвист, и из Королевской рощи вылетел саженец алмазного дерева, вонзился в центр круга, в котором исчез аэрокар, затрепетал и выпрямился. Перекати-поле уважительно расступились, освобождая ему место. Саженец вздрогнул и распустил первые пять серебристо-зеленых листьев. И замер.

Ильф обернулся к Орис:

— Орис, — сказал он. — Может, нам не следовало этого делать?

Орис ответила не сразу.

— Никто ничего не делал, — ответила она наконец. — Все сами уехали обратно…

Она взяла Ильфа за руку.

— Пошли домой, подождем, пока Рикуэл и Мелди проснутся.

Алмазный лес вновь успокоился. Спокойствие достигло его нервного центра в Королевской роще, который опять расслабился. Кризис миновал — возможно, последний из непредусмотренных людьми, прилетевшими на планету Урак.

Единственной защитой от человека был сам человек. И, осознав это, алмазный лес выработал свою линию поведения. В мире, принадлежащем теперь человеку, он принял человека, включил его в свой экологический цикл, приведя его к новому, оптимальному балансу.

И вот пронесся последний шквал. Опасное нападение опасных людей. Но опасность миновала и вскоре станет далеким воспоминанием…

Все было верно предусмотрено, думал, погружаясь в дрему, нервный центр. И раз уж сегодня больше не нужно думать, можно и погрузиться в дрему…

И Сэм блаженно заснул.

Джон КРИСТОФЕР

ЧУДОВИЩЕ

Перевод В.Сечина [4]

Волнение поднималось из Бездны. Даже здесь, где размещался Совет, кранаки чувствовали и видели, как фосфоресцируют колышущиеся слон воды. Там, в Бездне, тяжело вздымались волны. Теперь надо ждать разрушений на гидрополях и еще одного плохого урожая.

Дилван, с силой врезавшись в центр толпы, почувствовал настроение, которое владело ею. Отчаянье. Он взглянул вниз, на дно, на массу темных тел, сбившихся в кучу, и вспомнил слова отца о последних днях Сербены. Дилван родился в те дни — тогда был очередной неурожай и гигантские акулы смели защитные устройства и причинили много разрушений обреченному городу. Он даже смутно помнил отдельные моменты страшного путешествия через Бездну в город Кариту. Но большая часть воспоминании была навеяна рассказами его отца. Много сезонов назад отец рассказывал ему о глубокой, нефосфоресцирующей черноте Бездны, о громадных полчищах каракатиц, на которых они случайно наткнулись и где погибла его мать, о молниеносных кровавых нападениях акул на остатки беженцев из Сербены и, наконец, о том, как они увидели стены Кариты, в которых нашли убежище.

Все это было девяносто сезонов назад. Более семидесяти сезонов прошло с тех пор, когда, работая на удаленном от поселения гидрополе, погиб от акул его отец. Тем временем Карита приближалась к гибели; соседний с ней город уже погиб.

Каждый сезон рыба-гиена охотилась все более открыто на гидрополе, подбирая остатки акульих пиршеств или беззаботно проплывая вдоль обработанных земель. Акулы и рыбы-гиены находились в странном симбиозе, будто они договорились истребить кранаков и уничтожить разум в водных просторах. Это были признаки вымирания, угрожавшего городу Карита. Каждый сезон каракатицы все более открыто выползали из Бездны. Они уже заняли китовый загон в Пурке. Да и сами киты были все менее послушны Все меньше их возвращалось в загоны, а те, которые возвращались, все чаще покушались на власть кранаков. И наконец, за последние тридцать сезонов участились извержения и землетрясения, они приводили в движение массы воды и вызывали штормы, которые опустошали гидрополя и постепенно разрушали Кариту. Кранаки поняли, что с падением Кариты придет конец и их роду. Уже не осталось ни одного города, где спасшиеся могли чувствовать себя в безопасности. С тех пор как пала Сербена, город Карита остался единственным прибежищем кранаков.

Дилван остановился и предоставил течению мягко донести себя до места, специально отведенного для него на почетном возвышении. Его ждали. Он расслабился и стал слушать. Президент Балакон начал говорить — он шлепал по воде громадными плавниками, образуя импульсы, которые улавливались антеннами слушающих кранаков.

— Весь урожай на северо-западных гидрополях уничтожен последним извержением вулкана. С начала следующего сезона будут вдвое урезаны пайки…

До возвышения донесся плеск, произведенный сотнями плавников. Дилван почувствовал удар волны. Он понимал безвыходность ситуации: без пищи кранаки погибнут. Если пайки урезать вдвое, то их ожидает голод.

Балакон продолжал:

— За последний сезон погибло около ста кранаков, в основном от акул, но кое-кто от каракатиц и трое — от взбунтовавшихся китов. Нас осталось меньше семи сотен. Но даже для такого количества едоков не хватит наших урожаев. Чем меньше нас остается, тем меньшую охрану мы можем выставить и тем легче акулам прорвать нашу оборону.

Он остановился, ожидая, пока не замрут импульсы отчаяния.

— Я помню время, когда у кранаков было пять больших городов, а население исчислялось сотней тысяч. Это было всего лишь восемьсот сезонов назад. А во времена наших предков сотни городов кранаков были разбросаны в разных морях: от теплых на юге до холодных морей подо льдом. Вокруг этих городов раскинулись гидрополя, на которых выращивались различные культуры, сохранившиеся теперь только в нашей памяти.

На мгновенье он остановился, предавшись воспоминаниям.

— Когда я был еще очень молод, я пробовал чаранг. Легкий, теплый, прелестный чаранг. Когда попробуешь его, тело становится невесомым и несет себя само, без всяких усилий… Чаранг выращивался в специальных садах в городе Чарбере, который погиб семьсот сезонов назад. Больше никто не попробует чаранга.