Гридень 5. Огнем и Словом - Денис Старый

— Мы послали к ним гонцов. Да, мы рассчитывали в случае полного краха переговоров, держать оборону более месяца, а после ударить по городу изнутри, — отвечал Франческо, наверное, даже не предполагая, какую страшную информацию он сейчас предоставлял.

Или понимал? Ведь, если захлебнется, к примеру, первый штурм Венецианского квартала, то с латинянами начнут переговоры, убоявшись того, что враг уже за стенами Великого города.

Оставалось только ударить крестоносцам, да хоть бы и в лоб, в стену, чтобы отвлечь внимание императора. А в это время венецианцы бьют изнутри и прорываются в город. Как итог — всеобщая паника, потеря управления войсками и все… Четвертый Крестовый поход, который в иной реальности разрушил и разграбил Константинополь через пятьдесят восемь лет, не понадобится. Разграбление и почти что уничтожение Константинополя состоится намного раньше.

— Я услышал тебя, — сказал я, уточнил еще пару вопросов, например, где держат заложников и где найти семью Франческо и…

Быстро, не допуская мучений венецианцу, всадил ему нож в сердце, пристукнув по рукояти кулаком, чтобы лезвие гарантированно проникло в жизненно важный орган.

— Что делать будем? — спросил Стоян, никак не отреагировавший на то, что только что я убил человека.

— Пока точно не знаю, но в сторонке стоять будем только в одном случае, если нас об этом сильно попросят, а еще заплатят за бездействие, — отвечал я. — Пусть бойцы еще постоят здесь с часок, а после императорские силы их должны сменить. А мы пойдем поговорим с начальником варяжской стражи. Они ребята отчаянные, может, вместе что-нибудь придумаем. Но… Все только за деньги! За большие деньги!

Я опасался, что денежные мешки Константинополя, тот же Дионис, откажутся платить обещанный презренный металл. Задаток в один талант золотом я уже взял и отдавать не стану, но я рассчитывал получить намного больше.

Глава 7

Константинополь бурлил и фонтанировал эмоциями. Не было в Великом городе равнодушных людей, всех в той или иной степени зацепили происходящие события. Как это обычно бывает, при кризисе власти, а он имеет место быть сейчас, всплывает огромная масса старых проблем. Заскорузлые обиды, затаенная ненависть, ранее душимая внутри себя, все это требует выхода, когда обстановка накалена и бушуют эмоции.

Кто-то тайно завидовал, тихонечко, в закрытой комнате, ненавидел своего соседа, вынужденный улыбаться при встрече и лгать и себе и тому самому ненавистному человеку. И сейчас платина пробивалась, застоялая вода приходила в буйство и становилась неуправляемым потоком, стремящимся уничтожить все вокруг. Иные были обижены властью, так же готовые использовать момент. Нет ни одного государство, нет и не будет, чтобы там всем и всегда жилось счастливо и ощущалась справедливость, которая имеет свойство занимать чью-то сторону, обращаясь спиной к другому.

Много проблем было в Византии, их не могло не быть, так как и государство не сказать, что было на большом подъеме, и основной идеологической платформы было, наряду с православием, память о великом прошлом, а не вера в великое будущее.

Династия Комнинов старалась и многое сделала, чтобы чуточку приблизиться к показателям былой мощи Восточной Римской империи. Они остановили наступление турков-сельджуков, несколько восстановили торговые связи, укрепили сельское хозяйство и занялись обустройством городов. Но все это — оборона, а империя никогда не сможет долго жить, если она не наступает, а обороняется.

Успехи крестоносцев, пусть они после падения латинской Эдессы и усиления Дамаска, уже были несколько сомнительны, иначе не понадобился бы Второй поход, но и это наступление латинского мира на мусульман вызывали зависть у византийцев. «Почему мы так не смогли, а какие-то потомки варваров могут?» — спрашивали ромеи, при этом убегая от службы и занимаясь чревоугодием, если не развратом.

Так что Венеция, ранее казавшаяся, да и официально так и было, провинцией Византии, смогла, почти ничего не делая, пошатнуть устои императора и всей империи. Хотя почему это ничего? Заложников венецианцы набрали хоть на подбор. Что не женщина, то жена или дочь знатнейшего вельможи империи, что не мальчик, так чей-то наследник.

Признаться, такой прыти от европейцев, я не ожидал. Провернутая ими операция, после получения мной дополнительных сведений, казалась более детально проработанной, чем та, которую планировалось осуществить против самих же европейцев. Последствия, если в ближайшее время не купировать кризис, могут быть еще страшнее, ну или сопоставимые с теми, что могли бы произойти в 1204 году, когда крестоносцы захватили-таки Константинополь, разграбили его и создали марионетку в руках Венеции и других торговых корпораций, назвав ее «Латинской империей». И это я так своими действиями поспособствовал изменению будущего Византии? Или чего-то в истории я не доучил и все это случалось?

Мануил не был из тех императоров, которые закроются во дворце и будут лишь ждать, что проблема сама собой рассосется. Напротив, как я узнал уже на утро после начала всех событий, император решил действовать решительно и даже без оглядки на то, что какие-то там заложники имеются, или даже доходы империи и византийской аристократии под угрозой.

Да, кстати, венецианцы, где получалось, еще и пограбили дома знатных византийцев. Я такого грабителя убил в доме, где проживала княжна, но остальные, как и допрошенный мной, а после убитый, Франческо, оказались умнее, сбежали, только чуточку прихватили золота у княжны. Это император уже стал одаривать свою будущую жену золотишком, у самой Евдокии отродясь не было таких богатств.

Император взял в руки меч, а вот его свита резко разделилась даже не на два, а на три лагеря, в связи с чем несколько поколебав решительность василевса. Вдруг, все забыли, или почти забыли, что есть партии, политические убеждения. Нет, теперь первопричиной ухода в один из трех образующихся лагерей противостояния, стали личные цели и видение решения кризиса.

Если члены семьи дороги и они в плену — один лагерь, который ратовал исключительно за освобождение заложников путем уступок Византии. Вторым лагерем были те, кто стремился во что бы то ни стало уничтожить это осиное гнездо, дерзнувшее стать против воли императора. Вторая партия состояла частью из военных, что характерно, не самых высших, частью из тех, кто считал уход Комнинов трагедией для себя, кто кормился прямо с императорских рук, чье благосостояние зависело от правящей династии и кто своим происхождением не вытягивал оставаться аристократом без Комнинов.

Отдельную, третью сторону, даже не сторону, группировку, которую меньше всего беспокоило происходящее, составил немалый корпус евнухов. Да, эти «безчленистые» стремились заниматься своей работой. Они понимали, что при любых исходах кризиса,