Гридень 5. Огнем и Словом - Денис Старый

Вынырнув из-за очередного поворота, я увидел своих «ангелов». Выстроенные в две линии, почти что сотня бойцов, направляла пики в сторону Венецианского квартала. Здесь вновь располагалась маленькая площадь, но и она не подходила для строевого боя, значит, бойцы просто обозначают себя и перекрывают дороги. За площадью и был проход в тот самый квартал Константинополя, где проживали латиняне, в основном, венецианцы.

У правого фланга построения, за воинами, в углу, заметил Стояна, он возвышался над лежащим венецианцем, доспехи которого я узнаю теперь, хоть ночью разбуди и спроси. Это был один из похитителей Евдокии, тот, кто и вез княжну.

— Воевода! — первым поздоровался, обозначив мое присутствие, Стоян.

— Что-то важное говорит? — спросил я, указывая на венецианца.

— А я знаю? — деланно пожал плечами Стоян. — По-гречески он говорить не желает. А «по-ихнему», я не разумею.

— Кто ты? — спросил я на латыни, и венецианец вздрогнул, правда, быстро взял себя в руки.

— Но капиши, — замахал одной рукой тать, вторая, будто лишняя, на скотч приклеенная, деталь, безжизненно болталась.

— Мердо, я говорю на твоем языке, — с уверенностью сказал я.

Хотя полной уверенности не было, что итальянский из будущего и тот вульгаризированный латинский нынешний, во всем похожи. Нет, все же схожесть есть, меня поняли, что стало очевидно по реакции венецианца.

— Меня зовут Франческо и не не бедный человек, у меня доля в одном из больших кораблей. Я дам выкуп за себя и за Давиде, сеньор, мы же только исполнители и мы защищались. Вы, возможно, не знаете, но послезавтра всех нас с нашими семьями собирались убивать. Мы только хотели уйти из Константинополя, взяв заложников. Так, в чем вина наша? Что жить хотим и сохранить свое имущество? — на греческом языке говорил венецианец.

Понял, подлец, что языковой барьер будет прорван в любом случае и решил сменить модель поведения. Нет, я, конечно, понимаю, что жить хочется, что, скорее всего, гавань уже перекрыта и цепью, и византийскими кораблями, но даже это не дает объяснения тому, чтобы брать заложников. Для меня такие действия — это последние, на что можно решиться. Учитывая, что на предпоследнем месте — просто застрелиться, то брать в заложники девушек, выходит, еще хуже смерти, и я никогда не стал бы так поступать. Ну, вот такой у меня психологический триггер, определение грани между вынужденной жестокостью и военной хитростью, преступлением, терроризмом.

— А теперь вдумчиво, не спеша, с подробностями, рассказывай! Ты же знаешь, что смерть смерти рознь. Умереть можно быстро, умирать можно и неделями. А боль… она разная, я умею ее доставлять, — пугал я венецианца.

— Я не боюсь боли. У меня семья здесь: жена гречанка, двое детей. Я выжить хочу, я хочу, чтобы они жили! — чуть ли не кричал воин.

И все-таки уважение к противнику должно быть. Это не значит, что убивать нельзя, или нужно жалеть и дружбу заводить. Но уважение может выражаться и в другом.

— Ты совершил преступление. По факту, это вы, латиняне, начали войну. Пусть тут, лишь в городе, но это война. Я не могу тебе обещать, что спасу твою семью, но если от меня будет зависеть их жизнь, они выживут, — сказал я.

— Что тебя интересует? — после некоторой паузы спросил венецианец.

Меня интересовало многое, но то, что я узнал, прежде всего, — заставило задуматься и пересмотреть очередность вопросов. Оказывается, что княжна была неединственной похищенной, может и главной, более ценнной, но одной из многих. Франческо точно знал, что представители восьми византийских семей уже находятся в заложниках. И это не рядовые горожане, которых можно хоть десять тысяч брать в плен, а толку не будет. Это сплошь семьи нобилиссимов или других приближенных к трону людей.

Ставка венецианцев была не так уж и беспечна, по современным понятиям, точно не глупа. Если они берут в заложники семьи многих вельмож Византии, а еще и невесту василевса, то императору ничего не останется, кроме как отпустить европейцев восвояси. А, может, еще и денег вдогонку дать.

Во все времена императора делала свита. Лишившись в одночасье подданных, богатых, держащих в своих руках многие рычаги власти, даже армию, Мануил окажется в таком положении, что остается только ждать государственного переворота. Аристократия не простит ни того, что василевс проявит строгость и принципиальность, подставляя под удар женщин и детейиз самых знатных семейств. Не простят ему и то, если Мануил покажет слабость и пойдет на все уступки шантажистов-террористов. Как в шахматах похожая ситуация называется? Вилка?

Да, именно свержением с трона могла обернуться преступная акция венецианцев. В империи свергать императоров — это древняя забава, забыть о которой еще не успели. Даже если трон молодого Комнина и не сильно расшатается, он все равно будет вынужден пойти на уступки Венеции, ее представителям, которые обосновались в Константинополе. В противном случае, василевс просто не сможет править и опять же — это дело времени, когда его заменят.

— Откуда у вас воины? И сколько их? — прозвучал мой очередной вопрос, адресован венецианцу.

— У нас многие — воины. Ходить по морю в мусульманские страны или даже в Италию опасно. У нас много врагов, часто приходится сражаться. Редко, но даже купец вынужден лично защищать свою жизнь, — отвечал венецианец, становясь все более словоохотливым.

Это же только начать нужно сдавать своих, переступить ту черту, которая расчерчивает время: до предательства, и после него. Ну, а когда все красные линии, все Рубиконы и черты пересечены, мало что сдерживает допрашиваемого, порой, он становится даже увлекающим своими рассказами, болтуном.

Итак, в Венецианском квартале минимум шестьтысяч человек, которые могут считаться воинами, и еще столько же тех мужчин, которые худо-бедно умеют владеть копьем и арбалетом, вряд ли иным оружием, требующим больше навыков и тренировок при освоении.

Но и это много. Две дороги можно перекрыть баррикадами, выставить копейщиков, на крыши домов и за укрытиями, посадить арбалетчиков. И вот такая тактика обороны может императору стоить уже не нервов, а рек крови, пожара, разрушения и потери репутации.

Думать нужно, когда принимаешь у себя, да еще и беспошлинно, купеческие караваны, необходимо проверять наличие оружие и боевых коней. При такой системе, воинов, подобных Франческо, было бы в разы меньше. Может, тогда и сами венецианцы вели бы себя скромнее? Не было бы таких противоречий, которые остается решать только силой.

— Вы согласовали свои действия с войском крестоносцев?