Записки летчика М.С.Бабушкина. 1893-1938 - Михаил Бабушкин

Мы боялись, что шторм начнет ломать лед. Устроили беспрерывное дежурство, чтобы вылететь при первых тревожных признаках.

В дежурство нашего «завхоза» лед начало ломать. Льдины наползали одна на другую. Края нашей льдины стали крошиться.

Нужно было что-то предпринять. Запустив мотор, мы прорулили на самолете к середине льдины, в торосы, где было безопаснее.

В самой середине торосов мы остановились и ждали, не выключая мотора, чтобы в случае беды продвигаться дальше. Время от времени мы заносили хвост самолета и ставили аппарат носом против ветра.

На наше счастье, хотя лед вокруг трещал, крошился и ломался, с нашей льдиной большой беды не случилось. Шторм начал мало-помалу стихать, ветер переменил направление. Худшее прошло. К трем часам дня 3 июля ветер почти совершенно стих, туман слегка разредился. Открылись контуры острова Надежды. Высчитав, что «Малыгин» находится от нас на расстоянии двадцати-тридцати километров, мы решили лететь.

«Малыгина» на старом месте не нашли; быть может, поднявшись выше, мы и увидели бы его. Но выше ста метров был туман, а с высоты ста метров радиус видимости слишком мал.

Нас огорчило уже то, что «Малыгина» нет на месте. Но гораздо хуже было, что остров Надежды, который мы прежде хорошо видели, теперь исчез, проглоченный туманом.

Туман сгущался, прижимая нас книзу, окружая самолет непроницаемой стеной.

Я не мог дальше в безрезультатных поисках «Малыгина» тратить незначительные и драгоценные для нас запасы бензина. Мы еще недалеко ушли от нашего прежнего аэродрома и решили вернуться. Но не тут-то было. Найти место, с которого мы поднялись, оказалось нелегко – льдины похожи одна на другую, никаких особых примет у нашей не было, а следов от лыж сверху не разглядишь. Пришлось снижаться на первую попавшуюся льдину. Вот именно – на первую попавшуюся.

Я не впервые встретился со льдами. Долгое время я наблюдал их и научился узнавать характер и толщину льда.

Пригодные для посадки льдины обычно покрыты толстым слоем снега. Сверху снег чистый, без черных пятен. Много торосов. Не годные для посадки льдины не имеют торосов, их края ровные, снег лежит на них тонким слоем; от продушин или от того, что снег сдуло ветром, на поверхности таких льдин много черных пятен.

Понятно, для посадки выбираешь более плотный, многолетний лед. Но здесь, в этом районе, все льдины были покрыты черными пятнами проталин и снежниц. Приходилось выбирать аэродром не по общему виду поверхности, а по признакам торосистости.

Мы спустились на небольшую тонкую льдину, и, если бы не лыжи, самолет сразу провалился бы сквозь лед. Но лыжи, к счастью, помогли.

Мы немедленно оттащили хвост самолета от опасного места и вырулили на более толстый лед.

Сейчас же после посадки нас навестили обычные гости – медведи. На этот раз их была целая семья: пять забавных белых животных. Нам и в голову не пришло заняться бесцельной в наших условиях охотой. Но подпускать их близко к самолету не следовало – они могли погнуть рули, повредить плоскости.

Мы пустили несколько ракет. Испытанный способ подействовал – звери ушли.

Через полтора часа один из них, как видно наиболее любопытный, набравшись чрезвычайной, совсем не свойственной белому медведю храбрости, подошел вплотную к самолету и стал жадно его обнюхивать. Я вышел из кабинки на плоскость и поднял дикий крик, энергично размахивая руками. Голос у меня зычный, руки длинные – испугался бы кто угодно. Но смелый гость не испугался. Совершенно безмятежно он лег на лед в удобной позе, положил морду на лапы и стал смотреть на меня, как старый добрый друг, встретившийся после долгой разлуки. Даже как будто любовь светилась в его узких глазках.

Что ж ты тут с ним сделаешь? Стрелять не хотелось, ракеты на него не действовали. Потом малыгинцы рассказывали, что однажды им удалось прогнать медведя, размахивая портянками, но мы до этого не додумались.

Тогда я решил превратиться в кинооператора и заснять нашего приятеля. Треск киноаппарата смутил медведя. Он вскочил, повернулся, отбежал шагов на десять, прыгнул в сторону, потом остановился, посмотрел на меня и, словно передумав, медленными шагами направился к прежнему месту. Я никак не мог понять, что привлекало его. Видимо, простое любопытство.

Все же оставлять этого симпатичного зверя вблизи самолета не хотелось. Конечно, на льдине развлечений мало, особенно когда бензина нехватает и с продовольствием не густо. Медведь мог бы нас несколько позабавить. Но кто их знает, этих медведей?! Наш друг мог оказаться любопытным не в меру.

Грошев выпустил три ракеты одну за другой. Медведь медленно и с явной неохотой отступил лишь после третьей ракеты. Покружил вокруг нас, зашел с другой стороны самолета и шагах в ста от нас сделал привал. Лег на снег, уткнулся носом в лапы и лежал так битых полтора часа. Нам это надоело. Однако убивать его не хотелось. Решили пугнуть посильнее. Зарядили винтовку и выстрелили.

Расчет оказался верным. Пуля прожужжала над самым ухом медведя. Он вскочил и пустился наутек.

Небо очистилось, погода как будто установилась. Решив, что теперь-то уж мы наверняка найдем «Малыгин», стали готовиться к отлету. Наш «завхоз», предвкушая близкое возвращение на «Малыгин», расщедрился. Он преподнес каждому два сухаря, крутое яйцо и кусочек шоколада. Мы зажгли паяльную лампу, согрели чай (благо вода в норму не входила!) и подкрепились.

Лед под нами таял и весь был испещрен небольшими лужицами. Глубина некоторых достигала сорока сантиметров. Мы очень боялись поломать лыжи при разбеге. Подруливая через такую проталину, мы левой лыжей проломили лед. Лыжа ушла в воду, но, так как инерция самолета была достаточно сильна, а провалилась только задняя часть лыжи, мотором удалось вытянуть самолет на лед. Я тут же остановил мотор для осмотра и пригласил радиста Фоминых сесть в кабинку. Подходя к кабинке, Фоминых попал в лужу и провалился по пояс. Мы его быстро вытащили, выжали на нем одежду и переодели в запасное белье.

Положение было скверное. Мы находились на льду местного замерзания. Он недостаточно плотен, всего лишь около полуметра толщиной, и в состоянии таяния. Подниматься с такого поля рискованно. Мы решили так: я даю полный газ и рулю в торосы один. Если инерции будет достаточно, самолет проскочит. Товарищи подойдут пешком, а там, в торосах, мы расчистим площадку и поднимемся. План удался вполне. Правда, пришлось много поработать, для того чтобы сровнять торосы и расчистить площадку. Вместо ломов мы пользовались штыками и тыльной частью винтовки. Каждый торос приходилось разбивать на мелкие куски. Наконец в десятом часу утра мы поднялись.