Алеф - Пауло Коэльо

Мы останавливаемся в каком-то богом забытом месте, посреди пустынной площади с заледеневшим фонтаном. Хиляль прерывисто дышит; еще пара минут такого дыхания, и она поплывет – впадет в искусственный транс, из тех, что уже давно меня не вдохновляют.

Хиляль, жрица неизвестного мне культа, велит нам взяться за руки и подойти к фонтану.

– Господи Всемогущий, – произносит она, все так же неглубоко вдыхая. – Яви свою мудрость детям Твоим, раскрывшим ей свои сердца.

Хиляль снова и снова повторяет свою просьбу, и я чувствую, как рука Татьяны дрожит в моей руке; она тоже входит в транс. Кажется, Хиляль удалось вступить в контакт с Вселенной или с тем, что она называет «информационным полем». Она продолжает молиться, и рука Татьяны, перестав дрожать, сжимает мою ладонь. Ритуал длится минут десять.

Я не уверен, что мне стоит поизнести вслух то, что я думаю, но Хиляль исполнена любви и великодушия, она безусловно достойна того, что я скажу.

– Что это было? – спрашиваю я.

Хиляль кажется расстроенной.

– Ритуал приобщения к миру духов.

– Где ты ему научилась?

– Прочла в одной книжке.

Сказать сейчас или дождаться, пока мы останемся наедине? Поскольку Татьяна тоже участвовала в ритуале, я решаю продолжить.

– При всем моем уважении к вашим исканиям и автору этой книги, боюсь, вы на ложном пути. В чем смысл подобного ритуала? Миллионы людей свято верят в то, что сообщаются с космосом и таким образом спасают человечество. Всякий раз разочаровываясь – а это неизбежно, – они теряют частицу веры. Очередная книга или семинар возвращает им надежду, но через несколько недель они забывают все, что выучили, и отчаяние возвращается.

Хиляль удивлена. Она хотела поразить меня, показать, что способна не только играть на скрипке, и неосознанно ступила на весьма опасную почву, на которой моя терпимость сходит на нет. Татьяна, задетая моей резкостью, вступается за новую подругу:

– Но разве молитва – не лучший способ приблизиться к Богу?

– Позвольте ответить на вопрос вопросом: «Разве новый день настает благодаря нашим молитвам?» Разумеется нет, солнце встает по утрам, подчиняясь законам мироздания. Бог всегда с нами, неважно, молимся мы или нет.

– Вы хотите сказать, что молиться бесполезно? – настаивает Татьяна.

– Вовсе нет. Если вы поздно встаете, вам никогда не увидеть рассвет. Если вы не молитесь, вы не сможете ощутить присутствие Бога, даже если Он рядом. Однако если вы полагаете, что ритуалы наподобие того, который сейчас совершили, – единственная возможность двигаться вперед, вам следует отправиться в пустыню Сонора в Америке или в индийский ашрам. В реальном мире Бога скорее можно услышать в звуках скрипки Хиляль.

Татьяна плачет. Мы с Хиляль не знаем, что и думать, и ждем, пока она немного успокоится и все объяснит.

– Спасибо, – говорит Татьяна. – Даже если, по-вашему, это бесполезно, все равно спасибо. Знаете, каково это, когда у тебя столько ран, а тебе приходится изображать самого счастливого человека на земле. И вот сегодня наконец появился человек, который взял меня за руку и сказал: ты не одна, идем с нами, поделись тем, что знаешь. Я почувствовала себя любимой, нужной, сильной.

Она продолжает, повернувшись к Хиляль:

– Даже когда вы сказали, что лучше меня знаете город, в котором я родилась и живу всю мою жизнь, я ничуть не обиделась. Я поверила вам, потому что больше не была одинокой и еще потому, что кто-то хотел мне показать то, о чем я не знала. Я действительно никогда не видела этот фонтан, а теперь, когда мне снова будет худо, я приду сюда и попрошу Господа защитить меня. Я знаю, что в вашей молитве не было ничего особенного. Я сама часто так молилась, но мои молитвы оставались без ответа, и всякий раз вера моя все больше слабела. Но сегодня случилось нечто важное: я вижу вас впервые в жизни, но вы отныне для меня не чужие.

Татьяна продолжает с прежним чувством:

– Вы намного моложе меня, и на вашу долю не выпало столько страданий. Вы совсем не знаете жизни, но вам повезло. Я вижу, вы любите, и это заставило меня снова полюбить жизнь, и теперь я верю, что когда-нибудь тоже смогу полюбить.

Хиляль опускает глаза. Разве это она ожидала услышать? Возможно, у нее на языке вертелись те же слова, но только другой человек произнес их в русском городе Новосибирске, который оказался именно таким, каким мы его представляли, но все равно бесконечно далеким от Божьего замысла.

– Я хочу сказать, что простила себя, и на душе у меня сделалось светлее, – говорит Татьяна. – Я не знаю, почему вы пришли сюда и зачем позвали меня с собой, но вы подтвердили то, во что я всегда верила: люди встречаются тогда, когда становятся нужны друг другу. Вы помогли мне спастись от самой себя.

Лицо Татьяны неуловимо меняется. Богиня превращается в ангела. Она протягивает руки Хиляль, и та делает шаг ей навстречу. Они заключают друг друга в объятия. Татьяна смотрит на меня и кивком зовет к ним присоединиться, но я не двигаюсь с места. Хиляль нуждается в этих объятиях гораздо больше, чем я. Она хотела произвести некое магическое действо, которое обернулось пошлостью, но благодаря Татьяне, которая оказалась способна претворить растраченную энергию в нечто священное, от пошлости не осталось и следа.

Две женщины долго не размыкают объятий. Я смотрю на замерзшую воду фонтана и думаю о том, что вода скоро оттает, потом покроется льдом и наконец оттает снова. Совсем как наши сердца, которые тоже подвержены переменам, и эти перемены не кончаются никогда.

Татьяна вытаскивает из сумочки визитку и, поколебавшись, вручает ее Хиляль.

– Прощайте, – говорит она. – Я знаю, мы больше никогда не встретимся, но здесь мой телефон. Возможно, все, что я сейчас сказала, следствие моего безнадежного романтизма, и завтра все станет таким, каким было прежде, все равно наша встреча что-то во мне изменила.

– Прощайте, – отвечает Хиляль. – Не беспокойтесь: уж если я разыскала этот фонтан, то и отель как-нибудь найду.

Она берет меня под руку. Мы бредем сквозь холодную ночь, и во мне впервые зарождается желание обладать ею как женщиной. Проводив Хиляль до дверей отеля, я говорю, что хочу еще немного прогуляться в одиночестве и поразмышлять.

ПУТЬ МИРА

Я не должен. Я не могу. И как уже в тысячный раз говорю себе, не хочу.

Яо сбрасывает одежду и остается в спортивных трусах. Несмотря на годы, тело у него поджарое и мускулистое. Я следую его примеру.

Физические упражнения мне необходимы; не только потому, что я долгое время провел взаперти, но и потому, что я испытываю все возрастающее вожделение. Я ощущаю его особенно остро, когда мы расстаемся: когда она уходит к себе в номер или я еду на очередную встречу, – однако я знаю, что мне не так уж сложно будет с ним совладать. Так уже было прежде, во время нашей первой, как я теперь понимаю, встречи. Когда ее не было рядом, я не мог думать ни о чем другом, но при ее появлении демоны немного отступали, и мне вполне удавалось держать себя в руках.

Вот почему Хиляль должна быть рядом.

Мы с Яо надеваем белые кейкоги. В доджо, специальное помещение для занятий боевыми искусствами, которое китаец не без труда отыскал, обзвонив чуть ли не весь город, подобает входить в полном молчании. В зале уже тренируются несколько человек, но места нам вполне хватает.

«Путь Мира широк и долог, он соединяет видимое с невидимым. Воин – трон Божества, он всегда служит высшим целям». Морихей Уэсиба, создатель айкидо, произнес эти слова почти сто лет назад.

Путь к ее телу куда короче. Я постучу в дверь, она откроет, и мне даже не надо будет ничего объяснять: ответ она прочтет в моих глазах. Возможно, она испугается, а может быть, скажет: «Входи, я ждала тебя. Тело мое – трон Божества, я служу тому, что было с нами в ином мире».

Мы с Яо обмениваемся традиционным поклоном и смотрим друг другу в глаза. Мы готовы к схватке.

В моих грезах Хиляль тоже склоняет голову в поклоне, словно хочет сказать: «Я готова, возьми меня, схвати за волосы».

Мы с Яо сходимся, берем друг друга за ворот, застываем на секунду, и схватка начинается. Миг – и я на полу. Нет, я не должен о ней думать. Мысленно призываю дух Уэсибы, учитель приходит мне на помощь, и я возвращаюсь в доджо, к своему противнику, схватке, айкидо и Пути Мира.

«Пусть твой разум пребывает в гармонии со Вселенной. Пусть тело твое пребывает в мире со Вселенной. Ты и Вселенная одно».

Однако новый удар толкает меня прямо к ней, я хватаю ее за волосы, бросаю на кровать и сам падаю сверху. Вот оно, воплощение мировой гармонии: мужчина и женщина, слившиеся в одно.

Я встаю. Я не тренировался несколько лет, мысли мои витают очень далеко, я совсем позабыл, что следует делать, чтобы держать равновесие. Яо ждет, когда я соберусь; я смотрю на его стойку и вспоминаю, как следует ставить стопы. Как только мне удается принять правильную позицию, мы вновь хватаем друг друга за ворот.