Бычки в томате - Иоанна Хмелевская

— Не у летучей мыши, а у змеи. Змея ни фига не видит, зато слышит и ощущает. Движение, к примеру.

— Температуру и тепло. Правильно?

— Правильно. Это и есть твои жуткости, про мышь и змею? — спросила Алиция.

— Нет, про Водолея. Эльжбета рассказала, что ее приятель­ница, племянница Марии Рохач, некая Магда, говорит, что он — лживая свинья. Подробности прямо сейчас будешь слу­шать?

Алиция освободила меня от последнего айсберга, сгребла кучу ледяных глыб из-за моей спины, закрыла морозилку и внимательно посмотрела на меня.

— Я Марию Рохач читаю и знаю, кто она. Ты хочешь ска­зать, что Эльжбета сообщила какие-то подробности? С ней что-то случилось?

Я отряхнула опилки, которые ровным слоем покрывали верхнюю полку стеллажа и успели уже примерзнуть к моей юбке, поднялась по лестнице на две ступеньки и подозри­тельно посмотрела наверх. Ничего подозрительного не обна­ружилось.

— Эльжбету проняло настолько, что она начала выдавать информацию целыми предложениями. Когда вернусь, обяза­тельно переговорю с этой Магдой. Эльжбета утверждает, что ей больше известно, и Стефану, кстати, тоже. Мажену, чтоб ты не сомневалась, тоже проняло.

— Тоже?

— Тоже.

— Ну-ну...

Алиция некоторое время разглядывала дверцу морозилки, будто увидела ее впервые в жизни. А я вдруг сообразила, что во время раскопок ледника мы вытащили множество самых разных вещей, но только не пресловутую баранью ногу, а ведь она вроде должна быть там. Или нет?

— А баранья нога? — непроизвольно вырвалось у меня.

— Что баранья нога?

— Ходят слухи, что она там А почему ты ее не извлекла?

— Там она. И что с того? Лежит в самом низу, ее первую туда запихнула. На кой черт мне ее вынимать? Ты что, по ней соскучалась?

— Упаси боже, нет! Это я так спросила, из вежливости...

Сверху донеслись какие-то неясные звуки. Алиция встре­пенулась и вернулась к действительности.

— Пора заняться разморозкой свинины, иначе обед у нас будет послезавтра. Пошли отсюда. Что там у них наверху тво­рится?

— А этот кусище в микроволновку влезет?

— Не могу сказать, надо проверить. Если нет, то разморо­жу в духовке. Иди вперед и открой мне дверь, эта мороже­ная зараза жутко жжется.

Я протиснулась мимо нее на лестницу, но перед дверью в нерешительности остановилась:

— Постучать? Может, мы лучше низом пройдем?

— Иди ты, если хочешь, низом, можешь даже подземный ход прорыть, а мне бы скорее от этой ледышки избавиться, все руки отморозила!

Я вежливо постучала и, не дожидаясь ответа, открыла дверь. Комната Буцких была пуста, дверь в салон открыта нараспаш­ку, я пропустила Алицию вперед и из-за ее спины узрела жи­вое воплощение клинического случая сглаза, скрещенного с невезухой. Рассредоточенная по кухне, салону и террасе ком­пания увеличилась на одного человека. Это был Мариан!

Разумеется, Мариан занимал стратегическую позицию около плиты. Путь к холодильнику и шкафчику с едой ему преграждала Мажена, которая, казалось вот-вот раскинет ру­ки и зарычит. «Только через мой труп!» А ведь я же просила ее в кафе сплюнуть три раза через левое плечо в случае необ­ходимости, так нет же, поленилась, плюнула только раз!

Юлия сидела в салоне на диване. Как всегда не в меру рез­вый пан Вацлав расположился в центре, двоясь и троясь, что­бы захватить как можно больше места, Олаф сидел в кресле у выхода в сад, Эльжбета рядом с ним Рюкзак Мариана ва­лялся на полу у порога кухни. Алиция при виде этой компа­нии нехорошо ощерилась, но ледяная глыба, которую она держала в руках, помогла ей справиться с эмоциями.

— О, Алиция... — радостно начал Мариан. — Рад видеть!

— Уберите это с дороги! — прошипела хозяйка, пиная ме­шавший пройти рюкзак и даже не притворяясь, что это вы­шло случайно. — Быстро!

Пан Вацлав и Мариан кинулись выполнять ее приказ од­новременно. Мариан вяло, а пан Вацлав энергично и со свой­ственным ему энтузиазмом, только вот Мариану его имуще­ство было гораздо ближе к телу. В результате оба встретились точно над препятствием, синхронно нагнулись и так сильно столкнулись лбами, что даже эхо от стен отразилось. Энергия пана Вацлава сделала свое дело, Мариана швырнуло назад. Он отшатнулся и наступил на ногу Мажене.

— Твою же мать! — именно так, ясно и недвусмысленно выразила свои переживания Мажена, но плацдарма своего не сдала и пути к холодильнику не разблокировала.

Алиция сначала с грохотом опустила ледяной кус на сто­лешницу рядом с микроволновкой, а затем прикинула, по­местится ли он в камере. До всего остального ей не было де­ла Я с увлечением следила за ее действиями. Это ж надо, влезет!

— Фу! — вздохнула она с облегчением. — Я уж и не надея­лась...

— Я, конечно, не хочу каркать, — осторожно заметила я за ее спиной, — но он, по-моему, усох и скукожился.

— Ну и что? В микроволновке форму себе и вернет.

— А вот удастся ли потом извлечь?

— Каркать ты и впрямь мастерица. В случае чего подрежу с боков. Привет, Мариан, вы мне пока голову не морочьте, я должна сперва это распаковать.

— Может, положить в воду? — посоветовала Мажена.

— Хорошая мысль! Можете уже начинать заниматься обедом.

Услышав последнее слово, Мариан проявил необыкновен­ную активность: собственноручно раздвинул стол, чем практически полностью перекрыл сообщение между кухней и са­лоном, и все говорил, говорил что-то, но его никто не слушал. Он оглянулся и притормозил. Все съедобное оказалось в не­доступной ему части помещения, от огорчения он сразу под­растерял боевой настрой, но не сдался и принялся расклады­вать оказавшиеся в зоне досягаемости обеденные салфетки, как мне показалось, несвежие, но Мариан на такие мелочи внимания не обращал...

И тут словно кто-то меня пальцем в бок ткнул. Я броси­ла взгляд на пустое компостное ведро и убедилась, что жел­той салфетки рядом с ним нет! А ведь была. Алиция унесла только кору, а сложенная вчетверо подкладка, на которой она лежала, осталась лежать на месте.

Я взглянула на стол Ничего не скажешь, Мариан поста­рался на славу: салфетка из-под яблоневой коры, аккуратно расправленная, лежала под прибором пана Вацлава На ней хорошо были видны мелкие коричневые крошки, похожие на хлебные. Я открыла было рот, но тут же его закрыла, не из­дав ни звука. Решила притормозить из солидарности с Марианом и подумала о пиве...

Алиция в своей поварской деятельности тоже дала по тор­мозам и обернулась к нам:

— Где фрикадельки?

— Уже в кастрюле, — сообщила Мажена, массируя себе ступню. — Сделаем тосты, хлеба достаточно, есть сыр и паш­тет. Салат я сейчас порву, с помидорами тоже проблем не бу­дет. Могу яйца сварить, по половинке на брата.

Все это прозвучало на фоне бубнения, доносившегося из салона, где пан Вацлав и Олаф вещали одновременно. Алиция обвела взглядом свою кухню, расстроенно покачала головой и соизволила, наконец, обратить внимание на гостей. Я быс­тренько выскочила во двор за пивом, которое в холодильни­ке не умещалось. Оно лежало в тенечке от сараюшки. Когда я вернулась с бутылками, Мариан уже успел целиком и пол­ностью завладеть вниманием Алиции, наплевав на других гос­тей. Олаф активно осваивал тонкости польского языка, пан Вацлав, разумеется, не молчал, а все вместе это звучало при­близительно так:

— Корва? Мачь? Мой, ну так я сразу и забрал... Массмедиа - великая сила... Корова? С молоко! Ну, ведь у тебя же есть место в ателье, мне достаточно... Искусство тоже, скажу без ложной скромности... Кух-ва? Куррррва! Не молоко? Что он с этим молоком носится? Я думал, может, не надолго... Бо­лее откровенная демонстрация секса всегда привлекает... Кур­ва, немолоко... Без? Безмолоко, безмолоко, есть безмолоко... А если здесь, в салоне?

При этом оба пана, Вацлав и Мариан, непроизвольно по­тирали свои лбы.

— Кому пива?! — крикнула я.

Олаф отреагировал мгновенно:

— Я хотю!

— Скажи, пожалуйста, — подсказала ему от дверей Эльжбета.

— Я, пожалуйста! — на удивление чисто повторил швед.

— Я тоже не прочь...

— С удовольствием...

Я заткнула им пасти тремя бутылками, а с четвертой в ру­ке обратилась к Эльжбете:

— Ты тоже хочешь или просто своего воспитываешь?

— Воспитываю.

Она стояла, опершись о косяк двери, ведущей на террасу, и не отрывала глаз от сидевшей на диване Юлии. Наблюдала она внимательно, но ненавязчиво. Такой спокойный, не агрес­сивный интерес не привлекал внимания и был практически незаметен. Юлия, похоже, с полнейшим равнодушием наблю­дала за клоунадой в салоне.

— Нет, в салоне никто не будет спать, а в ателье размес­тится Стефан, — мягко, но твердо ответила Алиция Мариану на вопрос, которого я не слышала.

Но Мариан так легко не сдавался:

— А когда он приезжает?

— Сегодня.

— А эти все здесь до которого числа?