Леший в погонах - Александр Александрович Тамоников

– Браво, – Буторин несколько раз хлопнул в ладоши. – А я уж думал, ты так и будешь сомневаться. Все же очевидно, как дважды два!

– Лишь бы все так же очевидно было Платову, – тихо проговорил Шелестов и снова уставился в окно. – Два часа назад я пытался связаться с ним, но его не было на месте. То ли на совещании, то ли выехал из управления. Я отправил ему записку по ВЧ с нашими предложениями и выводом, что группа должна перебраться за линию фронта. Он и сам стал предполагать, что архив переправлен, но утерян уже на той стороне. Если через час не будет ответа, выезжаем в штаб 11-й армии. Времени на организацию перехода минимум, времени на отправку каждого из нас в тыл на У-2 – минимум. Нужно еще определить расположение подходящего партизанского отряда, добыть адреса явок, паролей, связей. Мы ничего не успеваем.

Буторин хлопнул ладонями по коленям, потом оперся на них и тяжело поднялся. Подойдя к Шелестову и обняв его за плечи, он проговорил:

– Ладно тебе, Максим Андреевич! Как будто в первый раз, что ли? Главное, что Михаил у нас крепко в колею операции попал, и он с задачей справится. Он же несколько лет в Германии работал. Хрен его раскусишь!

– Ладно, эмоции в сторону! – решительно заявил Шелестов. – Виктор, ты в штаб армии. Ссылайся на циркуляр Платова по управлениям Смерш-армии и сам пройди всю цепочку до батальонного боевого охранения. Если часть в наступлении, то вплоть до передового штурмового батальона. Сам убедись, что группа с Сосновским проскочила.

– Есть!

Расплывшись в довольной улыбке, Буторин схватил фуражку и выскочил из комнаты. Шелестов хотел его окликнуть. Ведь ночь на дворе, а ему надо вызвать машину. Но что-то подсказывало, что Буторин сейчас был в таком состоянии, что машину он и без чужой помощи достанет, и с постели поднимет кого надо, и ползком со штурмующими ротами проползет километр, и все сделает так, как следует.

– Борис, займись авиационным начальством, – Шелестов повернулся к Когану, который продолжал спокойно сидеть, закинув ногу на ногу в начищенном до блеска офицерском сапоге. – Если они не смогут перегнать сюда три ночных бомбардировщика из женского полка, пусть дадут нам самолеты связи, почтовые, любые, лишь бы это были У-2 и на них опытные пилоты. А я в Управлении Смерша попробую получить хоть какие-то координаты подполья, хоть одну, пусть самую ненадежную явку или место дислокации партизанского отряда. Главное – пароли и адреса.

– В Управлении контрразведки? – с сомнением покачал головой Коган. – Это вряд ли, хотя и они могут располагать хоть какой-то агентурой на той стороне.

Как и обещал Буторин, бронетранспортер «трофейщиков» приехал ближе к вечеру. Группа немцев во главе с оберштурмфюрером Боэром готовилась к ночному переходу. Фронт был уже близко, грохот канонады советской артиллерии был совсем рядом, столбы дыма поднимались уже где-то за соседним лесом. Или это была ответная стрельба немецкой артиллерии, результат так называемой контрбатарейной борьбы, и немцы пытались сдержать атаку советских частей на этом участке фронта. Но Буторин обещал вывести группу на такой участок, где было наиболее спокойно. Сосновский догадался, что стреляли для видимости. И что-то подожгли тоже для виду, чтобы успокоить гестаповца.

От деревеньки не осталось ни одного целого дома. За весь день, пока немцы отдыхали, в деревне не показался ни один человек. Ни собак, ни стариков со старухами. Пусто, как на кладбище. Офицер и трое солдат обошли со всех сторон развалины старого дома, у старого дома с сохранившейся крышей, которая могла бы уберечь от неожиданного ночного дождя. Убедившись, что переночевать в этом доме можно, они притащили из бронетранспортера брезент, шинели и свои вещмешки.

Боэр лежал рядом с Сосновским и смотрел в бинокль на бронетранспортер. Это был трофейный немецкий колесно-гусеничный «ханномаг», на котором русские небрежно закрасили немецкие кресты и войсковую эмблему. Остался только бортовой номер 125. Пулемета на турели тоже не было. Гестаповец отложил бинокль и лежал молча в глубокой задумчивости, покусывая от напряжения губу. Сосновский не торопил Боэра, давая тому самому осознать положение. До линии фронта всего километров двадцать. Прифронтовая зона наводнена войсками второго и третьего эшелонов. Здесь можно легко в самом неожиданном месте нарваться на колонну пополнения, идущую к фронту.

– Надо обойти лесом, – наконец произнес немец. – Следом за этими могут приехать другие. Придется дать крюк около двадцати километров, чтобы избежать открытого пространства, но иного выхода я не вижу.

– Послушайте, Боэр, – Сосновский рассмеялся, – вы пытаетесь уйти от боя, когда до линии фронта осталось сделать всего один бросок? И когда судьба подбрасывает вам такой подарок!

– Подарок? – изумился гестаповец. – Что вы называете подарком? Мы не можем пробиться скрытно, это помеха, важная помеха, а не подарок!

– Не паникуйте, Йозеф, – Сосновский стиснул локоть гестаповца. – Я понимаю вас, вы растеряны, у вас нет боевого опыта, такого как у меня. А я несколько лет в окопах и побывал в разных переделках. Поверьте мне, я помогу прорваться, мы вместе сможем это сделать, у нас с вами пятеро солдат, которые умеют воевать.

– Вы хотите напасть на этих русских в доме? Зачем? Мы поднимем шум, нас услышат, и вся русская армия сбежится нас ловить!

– Вы видите этот бронетранспортер? Они же используют наш трофейный бронетранспортер. А каждый немецкий солдат узнает в очертаниях машины свою, даже не видя символики вермахта на бортах. Да и в темноте это не важно! Кто за нами погонится? Да тут звуки артиллерийской стрельбы слышны так сильно, что мало кто обратит внимание на какой-то другой шум боя. А потом к передовой! Ну, решайтесь, и я буду командовать! Я выведу вас к нашим!

Сосновский говорил так уверенно, с таким жаром, что Боэр невольно поддался его уговорам. Но скорее всего, он просто действительно запаниковал, потому что пробираться лесами по советской территории – это одно, а оказаться на передовой в неизвестной ситуации с горсткой людей против регулярных частей Красной армии – это совсем другое! А тут опытный майор из пехотных частей, который прошел эту страшную войну, да и не только эту, судя по званию, он завоевывал Европу!

– Черт, что вы задумали? – нервно стукнув кулаком по земле, спросил оберштурмфюрер.

– Перебить этих русских, захватить транспорт и прорваться на нем через линию фронта! Ночью мы окажемся на передовой, а сплошной линии фронта во время наступления не бывает. Выберем место, и полным ходом к своим. Ни те ни другие не станут стрелять, пока не разберутся. Одни не увидят нашей символики на