Паровой дом (пер. В. Торпакова) - Жюль Верн

— Тигры в клетке, как птицы, мой капитан, — воскликнул Фокс. — Разве это зрелище не достойно жалости?!

— Да, Фокс! — отозвался капитан. — Если бы спросили этих честных хищников, они бы предпочли свободно бродить в джунглях… даже на расстоянии выстрела из карабина, заряженного разрывной пулей!

— Ах, как я это понимаю, мой капитан, — ответил денщик, улыбнувшись.

На следующий день, 10 мая, мы покинули Бурдван. Хорошо экипированный Паровой дом пересек железнодорожный путь на ровном месте и направился прямо к Рамгуру, городу, расположенному примерно в семидесяти пяти лье от Калькутты.

Этот маршрут, правда, оставлял в стороне важный центр — Муршидабад, впрочем, город не представляет особого интереса ни в своей индийской, ни в английской части; город Мунгир, нечто вроде Бирмингема Индостана, громоздящийся на высоком выступе над священной рекой; Патну, столицу королевства Бихар, которое мы пересечем по диагонали, богатый центр торговли опиумом, находящийся под угрозой постепенного исчезновения под натиском ползучих растений, которыми изобилует местная флора. Но мы направились южнее, по уклону в 25° над долиной Ганга.

Во время пути Стального Гиганта слегка пришпорили, и он побежал легкой рысью, что позволило нам оценить превосходную подвеску наших кочующих домов. Впрочем, дорога оказалась хорошей, она лишь готовилась устроить нам испытание. Вполне возможно, что хищные звери пугались гигантского слона, на ходу выпускающего дым и пар. Во всяком случае, к большому удивлению капитана Худа, мы не заметили никого из них в джунглях этой территории. Правда, капитан рассчитывал удовлетворить свою охотничью страсть в северных районах Индии, а вовсе не в Бенгалии, так что пока он и не думал жаловаться.

Пятнадцатого мая мы были возле Рамгура, примерно в пятидесяти лье от Бурдвана. Средняя скорость достигала 15 лье за 12 часов, не более того.

Спустя три дня, 18 мая, проделав 100 километров, поезд остановился возле маленького городка Читтры.

Во время первого этапа путешествия ничего особенного не произошло. Дни стояли жаркие, но как легко было переносить зной, отдыхая в тени веранды! Мы проводили там самые жаркие часы в сладостном безделии.

Когда наступал вечер, Сторр и Калут под присмотром Банкса занимались чисткой котла и осматривали машину.

В это время капитан Худ и я в сопровождении Фокса и двух легавых шли охотиться в окрестностях лагеря. Добыча попадалась небольшая — мелкие звери и птицы, но если капитан как охотник говорил «фи», то как гурман он уже не говорил «фи», когда на следующий день, к его большому удовольствию, да и к великому удовлетворению господина Паразара, обеденное меню дополняло несколько вкусных блюд, что позволяло сэкономить наш запас консервов.

Иногда Гуми и Фокс оставались, чтобы запасти дров и наносить воды, потому что нужно было наполнить тендер на следующий день. Насколько это было возможно, Банкс выбирал места остановок на берегу какого-нибудь ручья, поблизости от леса. Все необходимые заготовки делались под руководством инженера, который не пренебрегал никакими мелочами.

Потом, когда дела были закончены, мы раскуривали превосходные манильские сигары и беседовали об этой стране. Банкс и Худ ее хорошо знали. Что касается капитана, то, презирая обычную сигару, он вдыхал своими мощными легкими через трубку длиной в 20 футов ароматизированный дым «хуки»[88], заботливо приготовленной рукой его верного денщика.

Больше всего нам хотелось, чтобы полковник Монро отправлялся с нами в эти небольшие экскурсии вокруг лагеря. Перед уходом мы неизменно предлагали ему присоединиться к нам, но он так же неизменно отклонял наши приглашения и оставался наедине с сержантом Мак-Нилом. Прогуливаясь взад-вперед по дороге, они говорили мало, но, казалось, прекрасно понимали друг друга, им не нужны были слова, чтобы обмениваться мыслями. Как тот, так и другой погружались в печальные воспоминания, которые ничто не могло изгладить из памяти. Кто знает, может, эти воспоминания оживлялись по мере того, как сэр Эдуард Монро и сержант приближались к центру кровавого восстания?

Очевидно, какая-то навязчивая идея, о которой нам будет известно позже, а не просто желание не разлучаться с нами, заставила полковника Монро присоединиться к этой экспедиции на север Индии. Должен сказать, что Банкс и капитан Худ разделяли мое мнение. И вот мы все трое не без некоторого беспокойства за будущее спрашивали себя, уж не несет ли в себе этот стальной слон, шагающий по долинам полуострова, какую-нибудь драму?

Глава VII

ПАЛОМНИКИ ФАЛГУ

Бихар составлял когда-то империю Магадха. Во времена буддистов это была священная земля, и до сих пор еще она изобилует храмами и монастырями. Но вот уже несколько веков, как брахманы пришли на смену жрецам Будды. Они завладели вихарами и живут там, пользуясь плодами культа Будды; верные его последователи стекаются к ним отовсюду; брахманы успешно конкурируют со священными водами Ганга, с паломниками Бенареса, с церемониями Джаггернота[89], так что можно сказать, что весь край принадлежит им.

Богатая земля с необъятными изумрудно-зелеными рисовыми полями и обширными плантациями мака, с многочисленными поселками, затерянными в зелени, в тени манговых деревьев и финиковых пальм, на которые природа как бы набросила запутанную сеть лиан. На дорогах, по которым двигался Паровой дом, встречалось довольно много таких переплетающихся арок, влажная почва под ними сохраняла свежесть. Мы продвигались, имея перед глазами карту, поэтому не опасались заблудиться. Трубные звуки, издаваемые нашим слоном, перекликались с оглушительным птичьим гомоном и нестройными криками обезьян. Выпускаемый им пар обволакивал густыми клубами уникальную растительность — банановые деревья, позолоченные плоды которых сверкали, как звезды, на фоне легких облаков. Из-под его ног выпархивали стайки хрупких рисовых птичек, чье белое оперение смешивалось с белыми завитками пара. Тут и там встречались группы баньянов, букеты грейпфрутов, квадраты далий, род древовидного горшка, с могучим стеблем высотой в метр, который выделяется своей мощью и контрастирует с задними планами пейзажа.

Но какое пекло! Оно ощущается, едва лишь капля влажного воздуха проникает через экран из ветиверии на наших окнах. Горячие ветры, напоенные зноем, принесенным с пространных равнин Запада, обволакивают землю своим жгучим дыханием. Время уже июньскому муссону менять состояние атмосферы. Ничто живое не может выдержать эти огненные атаки солнца, грозящие смертельным удушьем.