Волшебная палитра любви - Диана Рейдо

– Ладно. А что еще у вас есть?

– Ты любишь оперу? Опера, оперетта, камерная опера. И филармония.

Мередит скривилась.

– Честно говоря, в Сиднее наелась и оперой, и прочими театральными действами. Да и на польском я мало что пойму. Без тебя я тут пропаду.

– Ну, не такие уж мы поляки темные, – засмеялся Эдмунд.

– Ах, ну да, конечно. Английский как международный.

– Угу. Всеобщий язык.

– Что еще может предложить ваш город туристам?

– Да все что хочешь. Бары, магазины, рестораны. Все достопримечательности – к твоим услугам. Все, что понастроили и сохранили. Королевский тракт, Королевский замок – все это мы с тобой посмотрим. Старый город с его рынком и колонной Сигизмунда. Краковское предместье, дворец на воде…

– Одним словом, найдем чем заняться, – подытожила Мередит.

Они шли вдоль красиво оформленных витрин с надписями, непонятными Мередит, вдоль оград и кафе, где сидели под тентами люди и наслаждались весенним солнцем, не спеша, впрочем, избавляться от шарфов, перчаток и шляп.

Громкоголосый галдеж воробьев, чуявших явную перемену к лучшему, напомнил Мередит детство. Когда просыпаешься рано утром и надо идти в колледж, а сквозь сетчатые занавески проникают птичьи голоса, смешиваясь с потоками солнечных лучей. И необходимо подниматься, идти умываться и чистить зубы, а в столовой ждет завтрак – блинчики с абрикосовым джемом – и мама, радостная и улыбающаяся, обнимает Мередит, а Мередит прижимается щекой к любимому маминому переднику, надеваемому скорее для красоты, чем по необходимости. На переднике вышиты оранжевые вишни, а сам он пахнет свежестью и еще каким-то цветочно-цитрусовым парфюмом, который мама предпочитала всем другим…

Надо будет, кстати, позвонить ей в Торонто.

Мама живет там со своим вторым мужем, его ребенком от первого брака и их общей дочерью Венди. Мередит всего пару раз бывала у них в гостях. И, хотя ее там прекрасно принимали и окружили заботой, Мередит предпочитала видеть маму у себя в гостях, в Сиднее. Ну или у брата.

Жаль, что мама редко выбиралась и к Мередит, и уж тем более к брату, который был настолько занят бизнесом, что с трудом выкраивал время для своей собственной жены.

– Ну вот мы и пришли, – прервал ее размышления Эдмунд. – Ты, поди, не веришь своему счастью?

– Да нет, наоборот, удивлена, что мы дошли так быстро.

Эдмунд толкнул калитку забора, за которым виднелся небольшой приземистый дом с зеленым крыльцом и причудливым, с забавной резьбой, фонарем, призванным, очевидно, освещать крыльцо в темное время суток.

– Здесь я и живу. Пробовал снимать квартиру, но не всегда, признаюсь, хватало денег. Да и скучновато одному было. К тому же дома я бываю нечасто. Сама видишь: то езжу по другим городам в поисках новых впечатлений…

– Двусмысленно звучит, – заметила Мередит.

Эдмунд светло улыбнулся.

А Мередит почему-то подумала, что несколькими неделями раньше от подобных слов Эдмунд, скорее всего, покраснел бы.

– В поисках новых образов, – поправился он.

Мередит засмеялась:

– Опять двусмысленно!

– Так, может, это ты вкладываешь двойной смысл в мои слова, а вовсе не я? – поддел он ее.

– Ладно. Продолжай.

– Ну, когда я нахожусь в Варшаве, то либо бегаю по галереям, либо тоже работаю на натуре. Город, пригороды… Хотя, конечно, мне все реже удается найти здесь что-то интересное.

– Изрисовал вдоль и поперек все, что под руку попалось?

– У тебя сегодня хулиганское настроение, как я погляжу. Да, можно и так сказать, милая.

Мередит с недоверием покосилась на него, среагировав на последнее слово.

– Это дом моей мамы. Ей уже за шестьдесят.

– Так много? – невольно вырвалось у Мередит. – Ой, прости, я не хотела…

– Да ничего страшного, – спокойно ответил Эдмунд. – Я поздний ребенок, так уж вышло…

– Зато, наверное, долгожданный и любимый?

– Ну, что есть, то есть.

– И одаренный к тому же.

– Издеваешься?

– А что, тебе раньше никто не говорил, что ты талантлив?

– Да нет, почему же. Но, думаю, тут дело не в этом. Отец умер сравнительно недавно, но мама держится молодцом. Ну и то, что я пока живу дома, ей в радость, что тут скрывать…

– А Стефан?

– Стефан, конечно, живет отдельно. У него есть подруга, и они выплачивают кредит за большую квартиру. Я даже не знаю, честно говоря, что лучше – современная квартира где-нибудь в центре Варшавы или такой доисторический дом, как у нас. Дом, кстати, в отличном состоянии. Построен, как маленькая крепость. Два этажа, но он не так велик, как кажется. Второй этаж отдан мне на откуп: спальня с душевой комнатой, мастерская – под мастерскую мне требуется довольно много места. Я и дома работаю, так что без мастерской мне никуда.

– А первый этаж?

– Гостиная, столовая, небольшая библиотека, комната для гостей и мамина спальня. Мама пытается заниматься садом, хоть он и большой. Пару раз в неделю приходит женщина, помогает ей по хозяйству, с уборкой и прочим. Хотя мама для своих лет неплохо со всем справляется.

Они поднялись на крыльцо, которое чуть скрипнуло под ногами. Эдмунд открыл дверь своим ключом.

– Проходи, пожалуйста.

– Ну наконец-то! – Навстречу звукам открывающейся двери в прихожую вышла невысокая, чуть, может быть, полноватая, но в целом находящаяся в прекрасной форме приятная пожилая женщина. Ее волосы уже были абсолютно белыми, а короткая стрижка делала ее задорной и придавала ей шарма. – Наконец-то! – повторила она. – Стефан давно уже приехал, выгрузил все вещи и уехал на работу! Не стал вас дожидаться, сказал – мол, на сегодня у него уже запланировано много встреч. Съел три блинчика с капустой и был таков!

– И правильно, – засмеялся Эдмунд. – Если бы он просидел дольше, то ты наверняка впихнула бы в него еще две порции по столько же, накормила бы бигосом, а с собой вручила бы термос с кофе. Мама, тебя же все знают! Вот и спасаются как могут: кто деловыми встречами, а кто-то – провозглашая, что сел на очередную диету. Как девушка Стефана, кстати.

– Эдмунд, а что такое бигос? – тихо спросила Мередит.

– Это польское блюдо из свежей или квашеной капусты, с разнообразными мясными продуктами и добавлением различных специй, – объяснил Эдмунд.

– Да что же это такое, сейчас он будет читать ей лекции по кулинарии, держа в прихожей! – возмутилась мать Эдмунда. – Проходите, дорогая моя! Бедная девочка, он же потащил вас пешком от самого вокзала, хотя вы могли с комфортом доехать на машине Стефана за каких-то десять, ну, пятнадцать минут! Проходите. Меня зовут Анни, так и называйте, без всяких церемоний. Сейчас умоетесь с дороги и будем завтракать. Ну или обедать, это уж кому как больше нравится.