Новый год плюс Бесконечность - Сергей Челяев

Вадим отшатнулся, больно вдавившись спиною в стальную спинку кровати. И в ту же минуту почувствовал, что не может пошевелить ногами. Они словно замерзли — в одночасье, вмиг. И этот омертвляющий, будоражащий душу холод медленно поднимался дальше, прямо к сердцу. Только пальцы еще продолжали цепляться за простыни.

Так они и застыли — скрюченные, вцепившиеся в прохладный чистый лен, неподвижные и побелевшие от страшного напряжения.

А потом эти пальцы ожили, коснулись безжизненно замершей куклы, пробежались по ней уверенными движениями опытного клавикордиста.

Затем крепко обхватили и опустили на пол. Нога свесилась с кровати и небрежно отбросила поникшую куклу в угол. С кровати послышался хрипловатый смешок.

Человек откашлялся, прочищая горло и настраивая голос, точно старую скрипку. Потом неспешно ощупал свое новое тело, каждый вершок — чуткими пальцами, как собака острыми зубами процеживает шкуру в поисках докучной злой блохи. Ощупал, удовлетворенно вздохнул и, опустившись вновь на постель, с наслаждением вытянулся под одеялом, привыкая к только что обретенным и пока что еще непривычным ему длине и ширине и тихо радуясь этому новому, удивительному ощущению роста и величины.

Кукла же теперь лежала ничком, неловко подвернув ноги. Она уткнулась лицом в пол, ничего не чувствуя, не зная и не понимая, и в глазах ее тихо стыл смертельный ужас, точно переселившийся в них из глаз арлекина.

Спустя два часа человек поднялся с кровати. Надев мягкие домашние туфли, те самые, с пуховыми помпонами, он прошагал в угол комнаты и легко подхватил куклу. Щелкунчик безвольно повис в его руке и легко сложился пополам, точно за минувшее время кукла напрочь утратила прочность всех членов. Человек злобно усмехнулся и осторожно приоткрыл дверь. Затем на цыпочках бесшумно прокрался к елочному залу и проскользнул внутрь.

В дальнем конце на стенах и у подножия ели горело несколько свечей. При их мерцании лицо Пьера, сидящего в кресле-качалке под елкой, казалось сотканным из света и теней. Это бросали причудливые отсветы и разноцветные блики стеклянные игрушки и обернутые в блестящую фольгу сласти, что тихо покачивались на колючих ветвях под восходящим свечным теплом. Только когда человек с куклой в руках подошел к ели, Пьер поднял голову.

— Не спится, сударь? — тихо сказал он и покачал головой. — Я вот тоже что-то никак не могу забыться. Тяжесть какая-то на сердце. А вы, я смотрю, все-таки добыли этого уродца?

Тот с кривой усмешкой прислонил щелкунчика к большой коробке с ватой, блестками и прочей мишурой, что покоилась под елкой для постоянного пополнения этого быстро исчезающего товара.

— Наверное, мне покоя не дает печальная судьба Арчи, — кивнул слуга. — Вот и вы, хозяин, впервые назвали меня «добрым Пьером»… Все это просто ужасно.

— Да, это правда, — прикусил язык «баронет». — И знаешь, мой… Одним словом, не кажется ли тебе, Пьер, что корень зла, сыгравшего с несчастным Арчи столь ужасную шутку, кроется именно здесь? В этой пустой голове?

Он шевельнул ногой щелкунчика, отчего у того тут же подогнулись колени, и кукла сползла на пол. Голова ее перевесилась вниз, и деревянный кавалерийский кивер с коротким султаном глухо стукнул об пол.

— Без сомнения, — ответствовал слуга, сумрачно глянув на щелкунчика. Затем Пьер наклонился и усадил его обратно под елку возле пустой ватной коробки.

— Кукла определенно связана с тем злом, которое низошло на Арчибальда. И оно живо по-прежнему. И торжествует, глядя, как несчастный Арчи качается на ветке.

Пьер внимательно посмотрел на «баронета», так что существу, притаившемуся в его обличии, на миг даже стало не по себе. Но оно тут же взяло себя в руки и задумчиво проговорило:

— Думаю, всем было бы только лучше, если бы мы, наконец, избавились от этой проклятой куклы. Следует просто кинуть ее в огонь, и дело с концом.

— О каком деле вы говорите, хозяин? — простодушно осведомился слуга.

— Да нет, это я просто неудачно выразился, — замялся «баронет». — Разумеется, мне отлично известно, что молодая госпожа без ума от этого уродца… И все же полагаю, нам нужно будет от него непременно избавиться.

— Я пригляжу за ним, — кивнул Пьер. — Пока его судьба не решится, так или иначе. А судьба щелкунчика, как мы считаем, теперь переплетена с судьбой бедного Арчи. Вряд ли стоит бездумно разрывать узлы этой связи.

— Ты говоришь о дурацкой кукле, словно о живом существе, — покачал головой «баронет».

— Думаю, в известном смысле это так и есть, — серьезно сказал слуга.

В ответ лжебаронет только фыркнул и зевнул.

— Пожалуй, мне сейчас не до философствований. Давай все-таки спать, Пьер, а то уже скоро светать начнет. Я вернул куклу на ее привычное место, только и всего. Фройлен Мари будет довольна. И, право слово, утро вечера мудреней.

Он сладко, с истинным удовольствием потянулся и, встряхнув головой, зашагал к выходу из зала. Возле самых дверей Пьер, однако, его окликнул.

— Извините, хозяин. Я только хочу заметить, что сегодня вы оказались на удивление правы.

— Что ты хочешь этим сказать, Пьер?

— Беседуя сегодня… с мадемуазель Мари, вы помянули о крысах. Так вот, виденное нами нынче несчастное животное, которое разорвали пополам, действительно не принадлежит, так сказать, к мышиному народу.

— Вот как? — осклабился лжебаронет. — Что же это такое, по-твоему?

— Крыса, сударь. Самая настоящая крыса. Это оказалось сравнительно легко определить, и прежде всего по строению хвоста.

— Да? — безразличным тоном вяло откликнулся лжебаронет и широко зевнул. — Ну, и черт с нею. Надеюсь, эту падаль уже выкинули на задний двор.

Однако слуга явно не спешил прощаться. Он бросил внимательный взгляд на куклу и вежливо поинтересовался:

— А где вы все-таки взяли щелкунчика? Неужели Мари уже охладела к своей любимой кукле?

Человек остановился и обернулся на елку. Затем сильно наморщил нос и подмигнул слуге.

— Ты не поверишь, Пьер. Он сам ко мне явился!

И громко расхохотавшись, словно весьма удачной шутке, лжебаронет зашагал по коридору, тихонько мурлыча себе под нос невнятный мотивчик.

Пьер покачал головой и взглянул вверх. Маленький стеклянный арлекин мерно покачивался на ветке. Нитка методично закручивалась и раскручивалась, точно кто-то только что, играючи, слегка повертел игрушку между сильными и ловкими пальцами. Некоторое время Пьер смотрел на елочного арлекина, а потом поудобнее устроился в кресле, плотно укрылся теплым шерстяным пледом и смежил веки. Однако ему плохо спалось, и он постоянно ворочался с боку на бок.