Мансарда для влюбленных - Алина Кускова

– А, – отмахнулась она из вредности, – так вы об этих трех десятках мафиози, которые рыскают по всей округе? – Анжелка перевела, показывая количество на своих пальцах рук. Естественно, своих ей не хватило, и она перешла на руки Марио. Тот побледнел, и Ольга сжалилась. – Так мне показалось сначала. Потом туман рассеялся, и их осталось меньше…

– Туман? – вскинула бровь Пелагея. – Разве сегодня был туман? Я что-то не заметила.

– Туман был, – повторила Оля с нажимом, – но он рассеялся, и я все увидела.

– Сколько их? – прошипела Анжелка, понимая, что подруга просто выпендривается.

– Двое, – сдалась та, – тонкий и толстый. Помнишь Чехова в старшем классе?

– Не помню, – покачала головой Анжелка, – видно, он учился в параллельном.

Оля махнула рукой, мозги у подруги основательно запудрены. И, раз уж она «раскололась», то хотя бы придаст истории больше красочности.

– Жуткие типы, – сказала она, – морды огромные, ножи еще больше, а автомобиль напоминает катафалк. Видно, заранее готовятся, чтобы сразу и без лишних хлопот избавиться от покойника.

– Очень смешно, – процедила Анжелка, которой стало совсем невесело.

А Оля повернулась к Марио, показала ему два пальца и резанула ребром ладони по горлу.

Тот в ужасе отпрянул к двери.

– Ступай, голубчик, как бы сказала моя бабушка, и забудь дорогу в этот дом.

– Как ты можешь! – воскликнула Анжелка и побежала следом за итальянцем.

– Это любовь, – завистливо вздохнула им вслед Пелагея.

– Еще чего, – фыркнула Оля и вновь задумалась.

А что она, собственно, знает о подруге? Разве Оля когда-нибудь предполагала, что в меру амбициозная и не в меру привередливая Анжела станет жертвовать своим благополучием ради кого бы то ни было? Да она всегда свою холеную персону ценила больше всего на свете, а сегодня ею рискует. Или ей движет стремление получить в простой деревенской жизни хоть какое-то разнообразие, или она действительно влюбилась. Ольга усмехнулась, хорошенькое разнообразие – связаться с мафией и бегать от нее резвым зайцем. Анжелка настолько забегалась, что о море уже и не вспоминает.

Зато Ольге о нем напомнил вошедший Феликс Иванович.

– Готовься, девонька, – он довольно потер замасленные руки, – к тому, что ты сядешь за руль суперавтомобиля! Придется немного переучиваться. Стартовать твоя «девятка» от светофора будет в пять раз быстрее, коробка передач у машины полуавтоматическая, аналогов в мире, думаю, пока нет. Хотел еще вместо подушек безопасности, – он почесал затылок, – катапультирующиеся кресла сделать…

– Не нужно катапультирующихся! – испугалась Оля.

– Нужно, не нужно, – проворчал мастер, подставляя руки под воду, – кто твою машину ремонтирует? Я!

– Заметьте, Феликс Иванович, – напомнила ему Муравьева, – вы ее ремонтируете, а не модернизируете.

– Одно другому не мешает, – ответил мастер и усмехнулся в свои усы. – Раз уж она попала ко мне, так я доведу ее до ума.

– А когда доведете? Когда? – поинтересовалась Оля.

– Скоро! – обрадовал ее мастер. – Неделька-другая, и поедешь дальше.

– Неделька-другая? – обомлела Ольга. – Да за это время Анжелку с ее итальянцем убьют мафиози!

– Мафиози? – изумленно поднял брови Феликс Иванович, садясь за стол. – Откуда у нас мафиози?

– Детективов она начиталась, – предположила Пелагея и поставила перед ним тарелку с дымящимся борщом.

– Слушай, москвичка, – сказал мастер, – тебе цвет-то нравится? Может, сделать несколько ярче? У меня такая люминесцентная краска есть, закачаешься! Мне Баланчин привез для своего раритета. Машина твоя будет светиться в темноте…

– Нет, – слабо пискнула Оля, заранее представляя ужасающую картину проезда на светящейся машине мимо поста ГИБДД. – Меня цвет очень даже устраивает, красный, неброский…

– В том-то и дело, – вздохнул Феликс Иванович, – что неброский. Не даешь ты развернуться творческой душе. А что, Пелагея, разве моя душа не творческая? Баланчин говорит, что мне нужно картины рисовать…

– Творческая твоя душа, папаня, творческая. А Баланчин еще и не такое скажет, чтобы ты с ним бизнесом занялся. Дмитрий Аркадьевич уговаривает отца машинами заниматься на «широкую ногу». Он хоть и творческий человек, но с предпринимательской жилкой.

– Это не он меня уговаривает, – отмахнулся мастер, – а Муза его. Обещает горы золотые, да только мне моя деревня больше всего нравится, не хочу я в столицу переезжать, поздно уже, привык здесь.

– Муза? – схитрила Ольга. – А кто она такая Баланчину?

– Кто ж его знает, – схитрил Феликс Иванович. – Приедет на днях, сама увидишь.

Ольга поняла, что больше ничего интересного от него не добьется. И то хорошо, что признался, сколько ремонт станет делать. Правда, от этого его признания ничего хорошего нет. Получается, что она проведет в этой деревне уйму времени?! Бросить все и укатить на вокзал! Анжелка!

Вот что ее сдерживает. Если бы в этой деревне все было благополучно, то Оля без зазрения совести оставила бы подругу с ее итальянцем. Но при таких обстоятельствах… В принципе Оле повезло. Студент-философ оказался интересным собеседником, жаль, что им так и не удалось поговорить на тему Диогена, который утверждал, что любовь – занятие тех, кому нечего делать. Но у Ольги еще появится такая возможность. Надо же, она этому рада. Еще она должна увидеть эту мифическую Музу. Ну, не то чтобы должна, просто ей этого очень хочется. Приедет на днях…

На несколько дней можно и задержаться, море останется на месте. Бабушкиной приятельнице она позвонила, предупредила, что задержится в связи с ремонтом автомобиля. Бабушка только всполошилась, собралась приехать и забрать ее из деревни, но Оля сумела уговорить ее не покидать дачу, где вот-вот должен созреть урожай. У Оли здесь все в порядке, мастер машиной занимается, она глубинку изучает, делает шикарные снимки, которые после поездки ей покажет. Общество? Очень хорошее общество. Художники, философы, иностранцы… «Такого не может быть», – ответила бабушка.

Если бы она только знала, насколько это достоверно, то, не раздумывая, приехала и забрала бы из этого вертепа свою внучку.

Глава 6

Новое веяние в старых традициях

Ранним утром Баланчин стоял у мансардного окна и смотрел на дорогу. Он сам не понимал, насколько его захватила новая работа. Он бросил взгляд на мольберт и вновь посмотрел на дорогу. Отсюда, из этой глубинки, он черпал свое вдохновение. Оно никогда не приходило к нему в тусклых городских стенах. Сейчас пройдет стадо, подгоняемое прекрасной пастушкой, которая, видимо, решила подзаработать, и он с большим энтузиазмом возьмется за работу. Почему она пасет коров? А почему этим занимался студент? Ага, значит, она тоже из этой полуголодной братии. Феликс говорил, что они с подругой собирались к морю, но обстоятельства вынудили их задержаться. Или роль обстоятельств сыграла судьба?