Завещание - Алексей Петрович Зимин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всем привет, – заглянув в диспетчерскую, произнёс я. – А чего ты одна, где остальные?
Обычно, по мимо самого диспетчера, в диспетчерской зависали фельдшера, ждали своей очереди, рассказывали о прошедших вызовах или сплетничали. О чём? Обо всём что видели.
– Доброе Кирилл. – ответила Ирина Васильевна, коротко стриженная блондинка, женщина, лет пятидесяти.
Для человека, оттоптавшего по земле полвека, выглядела она молодо, лет на сорок, опрятно и приятно.
– В рейсе почти все, сегодня аврал. Народ болеет, как с цепи сорвались. Так что готовься, вызовов много.
Печально такое слышать, присесть сегодня не удастся. И ладно, я сюда пришёл не штаны просиживать, а работать. Тем более в заботах, сутки пролетят быстрее.
– Как оно? – Это стандартный, обобщающий вопрос, означающий как дела или как жизнь, или как здоровье, что нового, включающий всё и сразу.
– Ну как? Дом, дети, муж, работа и в обратном порядке. Ну ты понял.
– Не плохо. – Кивнул я головой.
– Не жалуюсь, – подвела итог Ирина Васильевна. – Мне тебя сейчас поздравить или в конце смены?
– С чем поздравить? – Не въехав, решил уточнить.
– Счастливый человек, забывший о своём счастье, – указала на меня диспетчер. – Разве не у тебя отпуск начинается?
– Точно, – радостно усмехнулся я. – А я сначала не понял, о чём речь.
– Поздравляю тебя с выходом в отпуск, ты его заслужил.
– Спасибо. Ладно, побегу я переодеваться.
– Хорошей смены Кирилл. – Добавила диспетчер.
Хорошая она женщина, не раз помогала, особенно когда только устроился. Всегда позитивная, сдержанная и с высоким самообладанием, коим здесь блистали лишь некоторые.
Следующая остановка на моём пути «Каптёрка» так мы с мужиками называли корпус, где отдыхали фельдшера мужчины. Почему так? «А чёрт его знает» ответил мне однажды Иваныч, когда я спросил его, хотя он проработал на скорой дольше всех. И раз он не знает, значит никто теперь не узнает. А потому все приняли это как должное и называли помещение каптёркой. Женщины спали комнатой дальше и никак не называли свою усыпальню.
Я открыл дверь, тут как всегда на полную работал старенький Тошиба: рябел, шипел, чихал, но работал. Транслировал бессменный НТВ и всю мишуру присущую каналу. «Опера», «Оперативный отдел», «Операция опер», «Опер в опере» как бы двусмысленно это не звучало и так далее. Стандартный набор сериалов, со всем вытекающим из названия. Что характерно, приковывали они внимание знатно, стоило лишь мельком посмотреть. Я прошёл в помещение к своей койке и не удивился, что никто из сидящих людей, а именно Иваныч, Серёга (вместе устраивались, хороший парень) и Якшин -водитель, не обратили на меня внимание. Ведь в это время на экране, начальник убойного отдела выбивал, не побоюсь этого слова, дерьмо из очередного ханыги.
– Алексеич, здороваться не учили? – Произнёс Иваныч.
Крутой специалист, без преувеличения, с закрытыми глазами поставит внутривенный катетер при спадающихся венах. Рискнёт последним, но вернёт человека с того света.
– Вы так увлечённо смотрите, чего идиллию прерывать. А то потом, меня как того алкана из телека, укатаете за то, что посмотреть не дал.
– Верно сказал. Не даром у меня стажировку проходил. Всему научился – Всё так же, не отрываясь от экрана, подметил шуткой Иваныч.
– Мужики, тише. Дайте досмотреть чуть-чуть осталось. – Просипев, перебил нас Якшин, видимо приболел.
– Ладно потом потреплемся. – Замолчал Иваныч и тоже принялся досматривать серию.
Я жестом показал, что закрыл рот на замок, а ключ выкинул. И начал переодеваться. Потрепаться нам в итоге не довелось. Жаль, но не страшно. Во всяком случае не критично, впереди ещё целая смена и я найду подходящий момент.
Сутки начались, работа закипела и на станцию скорой помощи, один за другим быстрее скорости света, посыпались вызовы от больных и страждущих. Они шли в количестве превышающие письма от фанатов сверхпопулярной музыкальной группы. То есть очень много. Калибр при этом удивлял разнообразием. От мелкого: высокая температура, повышенное артериальное давление, перелом руки, несуществующее заболевание, потому что кому-то одиноко и не с кем поговорить, сыпь аллергического характера. И десятый вызов товарищу, который за неделю неоднократно перебарщивал алкогольными напитками в разных точках города и лежал то под деревом, то на тротуаре, на лавочке и под лавочкой, рядом с церковью на Советской, на парковке для инвалидов у «Ашана» и даже в подъезде по улице Нефтяная 42. И другие вызовы калибром побольше: инфаркт миокарда, геморрагический инсульт, ДТП с летальным исходом на выезде из города, отравление седативными, удушение через повешение (вот это особенно странно, если учитывать, что повесился церковнослужитель), термический ожог кипящей жидкостью и многое другое. И так как опыта у меня ещё мало, а выслуга лет и того меньше, мне достались вызовы калибром поменьше, а остальные легли на плечи более опытных профессионалов.
Стартовав в начале девятого, прибыл я на станцию только ближе к часу дня. Самое время пообедать, позвонить Олесе и спросить ребят про прошлую смену. Зайдя в «Обедню», очередное странное название помещения на станции, девчата грели обед в микроволновке и наводили кофеёк три в одном. Параллельно обсуждая ДТП, произошедшее тремя часами ранее, на трассе Балашов – Саратов. Гружённая фура снесла на полном ходу Ниву, вылетевшую на встречную с грузовиком полосу. Водитель фуры остался жив, отделавшись испугом и парой сломанных рёбер, чего нельзя сказать о пассажирах внедорожника. Машину сплющило похуже испытаний на краш-тест. Понять, где останки водителя, а где рядом седевшего, среди исковерканного железного хлама, по приезду, выяснить было невозможно. Смерть оказалась мгновенной и внезапной, но не для всех пассажиров Нивы. Десятилетний мальчик, прежде чем его мучения окончились, прожил ещё пятнадцать минут. Его конечности зажало обломками автомобиля. После изъятия изувеченного тела из транспорта, можно было наблюдать последствия. Пальцы левой руки вывернуты в разные стороны, мотались на сухожилиях или отсутствовали вовсе. Плечевая и лучевая кости сломаны и раздроблены, проступали из-под мышц и кожи. Правая нога осталась практически целой её сдавило меньше. Из коленного сустава левой, торчала надломленная кость, а ниже кусок железа, практически отсекал стопу, наполняя струйкой крови, детский ботиночек. Единственное, что успели медики, увидеть, как мальчик выблевал на жёлтый вязаный свитерок, содержимое желудка и две
