Завещание - Алексей Петрович Зимин

– Может она пыталась что-то сказать?

– Нет. Точно нет. Никаких звуков она не издавала. И мне тогда во сне, пришла аналогия с рыбой, выброшенной на берег, беспорядочно дёргающей ртом в попытках захватить воздух. А потом старуха протянула руку. Сначала я подумала, она на что-то указывает, а потому оглянулась, но там ничего не было. А когда посмотрела снова в зеркало, поняла, она не указывала, а протягивала свою руку для приветствия. Самое характерное, я хорошо разглядела предметы её одежды, саму руку и даже волосы, отлитые блестящей сталью. Но лица практически не было видно. С этого момента, сны о неизвестной старушке участились, и в каждом из них она всё больше выходила из зеркала, а её лицо обретало черты. И вот как-то раз…

Олеся посмотрела на меня, затем отвела глаза. Её взгляд охладел и остановился на глянцевом отражении самой себя в натяжном потолке.

– Как-то раз я проснулась ночью, – в полголоса зашептала девушка. – Дрожа от холода и необъяснимой тревоги. В темноте, единственным источником света оказался не мой ночник, а фонарный столб отрисовывающий сквозь шторы карикатуры и фигуры на стене. Я протянула руку и щёлкнула выключатель, свет не загорелся. Свесила обе ноги с кровати и ступила на ледяной пол. Мёрзлый, холодный коврик напоминал жухлую траву, покрытую инеем. «Я точно нахожусь дома?», подумала я тогда про себя. Обстановка вокруг говорила «Да», но ощущение, само нутро, ширящееся тревога трубила обратное. Я приоткрыла дверь и выглянула из комнаты. Свет отсутствовал везде, но только там намного темнее, ведь ко мне свет проникал с улицы, а в коридор нет. Половицы на лестнице заскрипели, кто-то медленно поднимался. Меня вдруг посетила совсем навязчивая мысль «Наверно это бабушка Клава». «Внученька моя, это я», раздалось с лестницы и размеренный шаг ускорился, превратившись в бег. Меня прострелило молнией с головы до пят, и я только успела засунуть голову обратно и хлопнуть дверью, когда старуха уже добежала и давила на ручку, пытаясь попасть в комнату. Я обеими руками тянула ручку вверх, параллельно пытаясь поставить дверь на блокировку. В итоге у меня получилось заблокировать замок, споткнувшись я упала на пол, и не отворачиваясь отползла к стене. Ручка трепыхалась ещё некоторое время, затем всё стихло. Я не могла кричать, двигаться, такое чувство, что от страха забыла даже как дышать, особенно в тот момент, когда блокировка снялась, ручка наклонилась, и дверь скрипя приоткрылась. Я закрыла лицо руками. Кто-то прошёл в комнату, затем остановился, в упор смотря на меня. Непонятно почему, но я почувствовала призрачное присутствие человека из угла комнаты и начала повторять про себя «если открою глаза, то умру, если открою глаза, то умру», и что есть мочи зажмурилась. От прикосновения к моей руке я завизжала и всё-таки открыла глаза. Тёплый, летний солнечный свет попадал мне на кожу. Наступило утро. Это был сон, ночной кошмар. Один из тех после которого ты обнаруживаешь себя кричащей на весь дом в слезах, в той же самой позе, на том же самом месте, что и как тебе казалось секунды назад, хотя на деле прошла целая ночь. Тогда же я и осознала, сначала на уровне чувства, потом инстинкта и затем на уровне абсолютного знания, старушка из зеркала и та что пыталась вломиться в мою комнату, имеет одно и тоже лицо. В тот же день я рассказала бабушке про свой сон, она ничего не ответила, а только спросила: «Давно она тебе снится?». Затем я пыталась отыскать фотографии с бабушкой Клавой, но ничего не нашла, кроме нескольких чёрно-белых фото, где она совсем молодая, – Олеся вздохнула. – Странно, но после этого Бабушка Клава стала сниться всё меньше и меньше, а на её место снова встала тёмная фигура из угла комнаты, правда в какой-то момент, и она перестала являться в мои сны.

Я слушал не отрываясь, не подавая вида, что мне страшно до онемения конечностей.

– И вот на днях мама мне сообщает, мы едем в Балашов, потому что бабушка Клава умерла, – немного иронично произнесла Олеся. – Естественно, меня снова начал сковывать страх. Я бы не смогла вынести в её квартире ночь. Но тут появляешься ты и предлагаешь переночевать. Я…Я понимаю это прозвучит эгоистично, но ты оказался моим спасательным кругом, за который я крепко уцепилась.

После этого разговора, мы ещё немного побеседовали на отвлечённые темы. Я дождался пока Олеся уснёт, продлил на телевизоре таймер сна и под мелькающие картинки с экрана, отправился на встречу новому дню.

ГЛАВА 4. ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Ночь прошла гладко. Настолько гладко, что я не запомнил ни одного сна. Никаких шорохов, бормотаний, посторонних звуков и прыжков из постели. Никто из нас не только не просыпался до самого утра, а даже не ворочался. Ночь прошла чудесно и об этом свидетельствовал бодрый, отдохнувший вид и слегка воодушевлённый настрой, от того что тёмное время суток миновало нас без происшествий. А потому, когда глубокая осень встретила мрачными небесами пепельного цвета, сквозным ветром, вонзающим невидимые клыки через одежду, и топями грязи, никто не огорчился. Олеся не ругалась по поводу перемазанной обуви, а я не плевался, что в свой выходной перед работой, мне пришлось утром куда-то идти и что-то делать. Настроение было, не отличное, далеко от отличного, но на том уровне что выше перечисленные аспекты не вызывали раздражения. И даже вновь обострившийся на полпути, как язва у хроника, ноябрьский дождь, не изменил отношения к новому дню.

Наш путь на почту, а именно там первая остановка, пролегал через пару дворов и несколько пятиэтажек. Олеся, в промежутке между лавированием от лужи к луже, успевала крутить головой и осматривать Нефтянские кулуары. Нечего омерзительно или наоборот восхитительного в них не было. Обычные, скучные, среднестатистические Российские дворы, коих на просторах нашей необъятной родины, бесчисленное количество. Окружение так же составляли местные обыватели. Два старика на лавочке под деревом, обсуждающие последние новости. Мамочка с сыном на руках, торопящаяся скрыться от нарастающего дождя. Одинокая бабушка, кормящая у магазина брошенных кошечек и стая собак, кочующая от подъезда к подъезду в поисках съестного.

Мы добрались до почты и единственное что могло пойти не так, это невероятного размера очередь. Иногда бывало, что такой же поход как сегодня, заканчивался двадцатью или тридцатью минутами ожидания. Но в этот раз всё прошло как по маслу. Очередь составлял один человек, забирающий посылку. Отстояв пять минут на почте, мы перешли через дорогу в оплатной. Расплатившись по счетам