Чарующая мелодия - Линда Уоррен

— Он не полетит в такую погоду.

— Тоже верно.

После слов Зика наступила напряженная тишина, потом Пит решительно произнес:

— «Норт Бразерс» нужен еще один пилот, Зик. Нельзя же тебе брать все на себя.

Эта мысль уже высказывалась в прошлом, и не раз.

— Будет пилот… когда Билли закончит шкоду.

— Да. Я уже не дышу. — По тону, которым Пит произнес эту фразу, чувствовалось, что ему есть что сказать насчет порядком затянувшегося окончания Билли школы. — Ты его нашел?

— Нет.

— Вот и отлично.

— Слушай. Позвони на аэродром. Найми пилота какой-нибудь коммерческой авиакомпании. Сам с ним полетишь. Ты ведь сможешь рассказать Брайартону все, что ему нужно знать насчет дорог.

— Я?

— А почему бы и нет?

— Ладно, — ответил Пит и, помедлив, раздраженным шепотом добавил: — Черт побери, ну и времечко вы подобрали для отпуска, босс!

— Я вернусь, как только найду брата. После этой спокойной фразы они замолчали, потом Пит небрежно бросил:

— Я слышал, ты уже нашел его.

Нахмурившись, Зик несколько секунд молчал, не отрывая трубки от уха, пока оброненное Питом вскользь замечание о чересчур болтливой дежурной администраторше не подсказало ему ответ на вопрос, где Пит черпал свою информацию. Откинув простыни, он ловким движением поднялся на ноги, чувствуя прилив раздражения.

— Ты, я смотрю, угробил массу времени, болтая с этой самой администраторшей.

— Вот что я тебе скажу, Зик, — собравшись с духом начал Пит. — Если ты хочешь, чтобы весь день тебя не беспокоили, что ж, дело твое. Но если ты путаешься с какой-то пианисткой из ночного клуба, с которой твой брат…

Крепкое словцо, вырвавшееся у Зика, заставило Пита прерваться на полуслове. Вне себя от изумления, он сразу умолк, услышав столь резкий ответ от человека, который за многие годы еще ни разу не выходил из себя. Потом Зик глубоко вздохнул и тихо проговорил:

— Разговор на эту тему окончен.

— Как скажете, босс, — раздался осторожный ответ. — Не хотел вас обидеть.

Не успел Зик сказать что-то еще, как в трубке послышался щелчок. Здорово разозлившись на самого себя за то, что выдержка ему изменила, хотя, бесспорно, старый друг просто-напросто решил вмешаться из лучших побуждений, Зик с треском бросил трубку и, пошатываясь, отправился в ванную.

Он долго стоял под горячим душем, пытаясь уверить себя в том, что его несдержанность — результат накопившейся усталости и волнений, связанных с поисками брата, к тому же его вывела из себя чересчур болтливая девица, дежурившая за стойкой администратора в мотеле, на первых порах показавшемся ему уютным и симпатичным. Такие отговорки могли показаться достаточно убедительными, если бы их привел Билли, недовольно подумал Зик. Для него самого они не годились.

Надо было сказать Питу, что дежурная администраторша ошиблась, что он просто не хотел показаться бирюком и никакого отношения к пианистке не имеет.

Тогда почему, черт возьми, он этого не сделал?

Когда, закрыв кран, он протянул руку за полотенцем, ему показалось, что он нашел ответ на свой вопрос. В его реакции на непрошеный совет, который ему пытался дать Пит, не было никакой логики. Стоило тому пренебрежительно отозваться о Челси, как его сразу захлестнула волна невольной ярости, распаляемой намеком на то, что она вроде как собственность брата. Он, черт побери, прекрасно понимал, почему не смог спокойно изложить факты! Эти факты не учитывали беспокойных часов, которые он провел, вспоминая, как она всем телом прижалась к нему, когда он поцеловал ее… вспоминая округлые линии прекрасного женского тела, теплые ладони и всю противоречивость, всю абсолютную нелогичность его поведения с ней наедине.

Вчера, когда они сидели на кухне, она влекла его так, что он почувствовал в этом угрозу большую, чем если бы речь шла об обычном половом акте.

Взяв еще одно полотенце, он на мгновение остановился как вкопанный, мысленно представив себе Челси, стоящую под дождем с широко раскрытыми глазами, побледневшую как полотно от кошмарного сна, заставившего ее проснуться. Он ощутил, как учащенно забилось сердце и кровь прилила к вискам. Когда он ее поцеловал, она ответила на поцелуй с такой страстью, словно только этого и ждала, ее губы приоткрылись навстречу его губам а все тело стало мягким и податливым.

Воспоминание это обострило все его чувства до предела: молодая, жаркая кровь заструилась по жилам. Клетчатая фланелевая рубашка, которую она ему дала, висела на двери ванной комнаты. При взгляде на нее он стиснул зубы от рождавшихся в связи с этим ассоциаций.

Он мог овладеть ею еще вчера. Мог бросить рубашку на пол, отвести ее в спальню, уложить поперек покрывала и позабыть про все, кроме страсти, сжигавшей его, и шелковистой мягкости ее кожи.

Он отвел взгляд от рубашки, набросил полотенце на плечи и принялся медленно натягивать брюки.

Безусловно, он безумец, раз не сделал этого. Может, проведя весь день в ее постели, он ощутил бы легкость во всем теле, нервы бы наконец успокоились, а голова бы работала четко как часы.

Но не исключено, что и нет.

Похоже влечение, которое он испытывал к ней, не сводилось к слиянию двух тел и нескольким часам обоюдного наслаждения. Скорее всего, ему за хотелось бы открыть свою душу этому темноволосому ангельскому созданию, чья игра на рояле сродни волшебству, а зеленые глаза горят затаенной страстью, чувственной и пленительной.

Взъерошив волосы, он бросил полотенце на крючок и нетвердой походкой направился в спальню. Может, то, что он собирается провести вместе с ней еще один вечер, таскаясь по барам и ночным клубам Саратоги, — еще большее безумство. Наверное, разумнее не втягивать ее в свои поиски, мелькнула у него мысль. Однако он тут же отбросил ее. Он был совершенно уверен, что, если не возьмет ее с собой, она отправится на поиски самостоятельно, а он всю ночь будет мучаться, слишком отчетливо представляя, какими неприятностями это может для нее обернуться.

Выходя из номера, он подумал, что, пожалуй, следует побеспокоиться о неприятностях, которые грозят ему самому.

6

Он постучал, но никто не ответил. Нахмурившись, Зик попробовал повернуть ручку. Дверь была заперта. Мелькнула тревожная мысль, что она сделала именно то, чего он опасался, — отправилась на поиски на свой страх и риск. Пытаясь не думать об этом, он постучал снова.

Тишина.

Почувствовав прилив раздражения, Зик отпустил крепкое словцо, повернул голову сначала в одну, потом в другую сторону, оглядывая всю улицу, по которой, насколько хватало глаз, стлался туман, затем, повинуясь безотчетному порыву, просунул руку через стебли герани и стал шарить в наружном ящике для цветов. Ключ лежал на положенном месте. Достав его, он отворил дверь и вошел в квартиру.