Магелланы с берегов Неженки - Владимир Данилов

Жук умильно поглядел на своего хозяина, потом поднялся и затрусил через поляну в лес.

— Ищи, ищи, милый, — бросил ему вслед Тимоха.

Не прошло и пяти минут, как из лесу донесся пронзительный лай собаки. Венька кинулся на голос.

Жук стоял у высокой сосны и, не спуская жадных глаз с развесистой кроны, молотил себя по бокам хвостом. Венька глянул вверх и увидел на толстом сосновом суку двух крапчатых птенцов тетерки. Схватив Жука за ошейник, Венька потащил его подальше от тетеревиного выводка. Углубившись в лес, он снял с себя поясной ремень и накрепко привязал пса к дереву.

— Хватит гавкать, посидишь тут до вечера, может, поумнеешь, — сказал Венька.

— Ну что там? — встретил Веньку дед Тимоха.

— Да так, кажется, зайца погнал, — не моргнув, соврал Венька.

— А мне показалось, что мошника посадил. Вроде в одном месте лаял. Он всегда на мошника так с подвывом.

Жук молчал не более четверти часа, а потом огласил всю округу таким нутряным воем, что даже козы перестали жевать и с тревогой посмотрели в сторону леса, Чтобы не вызывать подозрений у деда Тимохи, Венька юркнул в кусты и побежал к собаке. Жук рвался и кусал ремень. Он, видимо, решил, что его привязали к дереву навсегда. Как все шкодливые собаки, Жук не отличался большой храбростью и до смерти перепугался, оставшись один. Увидев Веньку, пес сразу же успокоился и приветливо замахал хвостом.

— Ну чего заныл, браконьер несчастный, — отчитывал его Венька.

Потом достал из сумки прихваченный из дому кусок мяса и хлеб с маслом и оставил все это Жуку.

— Вот, это тебе. Будет скучно, так вместо того, чтобы гавкать, мясо грызи. — И со вздохом добавил: — По твоей милости я без обеда остаюсь.

— Жука не повидал? — вопросом встретил Веньку дед Тимоха. — Чтой-то мне почудилось, будто он лихо-лихо взвыл.

— Мне тоже почудилось, — ответил Венька и, взяв хворостину, пошел выгонять коз из лесу.

16

Хорошо, когда лагерь недалеко от дома. За неделю каждый из ребят успевал побывать у родителей, навестить своих младших братишек и сестренок.

Однажды Олави Лесонен вернулся в лагерь возбужденный и улыбающийся.

— Еду на Каспийское море! — объявил он. — Отцу в рабочкоме путевку дали. Читал, в газетах писали про канал Волго-Балт? Вот я по этому каналу и поеду на теплоходе до самого моря. Всю Волгу от начала до конца увижу.

Весть о том, что Олави Лесонен едет по Волге и обязательно побывает в Волгограде, быстро облетела все лесные бригады. Это было очень кстати — Олави мог отвезти волгоградским юннатам сеянцы карельской березы.

Олави уезжал в конце недели. Таня Калитина прожужжала все уши Володе Мелькину о том, что она с девочками выкопает в школьном питомнике сеянцы карельской березы и подготовит их для Олави. Но от услуг Тани пришлось отказаться.

Как-то после обхода в лагерь завернул Василий Егорович. Ребята рассказали ему обо всех своих делах, о предстоящем путешествии Олави. Похвастали, как на самоловки ловили щук в Сяргиламбе, а Сашка Тергуев обещал сводить лесника в конец ламбы и показать гоголиных утят, которые вывелись в их дуплянке. Но Василия Егоровича больше всего заинтересовала поездка Олави по Волге.

— Давно я не бывал на Волге-матушке, — мечтательно произнес лесник. — Почитай с довойны. Ты уж поклонись ей от меня, старика, — сказал он, обращаясь к Олави. — Хорошая поездка у тебя будет. Всю страну повидаешь. Только вот сеянцы ваши не доедут, малы больно, и года им еще нет, не окрепли.

После этих слов ребята приуныли, забеспокоились:

— А как же быть?

— Ведь мы же письмо написали, обещали…

— Выходит, обманем?

— Тогда волгоградские ребята и дружить с нами не станут.

Но лесник успокоил их.

— Помогу вашему горю. Раз уж слово дали, держать его надо. Есть у меня в лесу карельская береза. Сам сеял. Отряжайте гонцов через два дня, самые лучшие березки выкопаем, пошлем в подарок городу-герою.

В назначенный день Павлик и Сашка Тергуевы, а также Таня Калитина с девочками отправились к Василию Егоровичу.

Лесник повел ребят вниз по Неженке, где в лесных кварталах его обхода были старые вырубки. Ребята несли с собой лопаты и мешки. Через час они свернули с просеки на вырубку, засеянную невысокими деревцами.

— Это и есть карельская? — не удержался от вопроса Павлик.

— Она самая, — ответил лесник.

— Да она ничем не отличается от простой березы! — удивились ребята.

— Верно, — сказал Василий Егорович. — Пока молода, сразу и не отличишь. Зато повзрослеет, тут и узор по древесине пойдет и крепость необыкновенная появляется. Недаром ее и прославили мастера-краснодеревцы. Хоть видом неказиста, да цена ей от человека большая дадена.

Василий Егорович сам выкопал десяток полуметровых березок. А ребята, смочив мешки в Неженке, осторожно завернули в них корневища деревцев, вырытые вместе с землей.

Олави с родителями уезжал на следующий день. Вместе с ними в одном автобусе ехал до города и Володя Мелькин. Ему прислали вызов из техникума. Пора было сдавать вступительные экзамены.

Провожать Олави и Володю пришли и Таня с девочками, и братья Тергуевы, и Виктор Петрович.

Девочки обшили корни березок рогожей и поставили их в ведро. Виктор Петрович принес бутыль с питательным раствором, чтобы в дороге Олави мог менять воду, и подкармливать саженцы.

Ребята долго прощались. Потом шофер закрыл дверцы автобуса и машина тронулась.

— Володя, сдавай на пятерки!

— Олави, передай привет волгоградским юннатам!

— За нас по разику в море нырни!

— Смотри, чтоб березы не завяли! Напиши, как приедешь! — кричали вслед ребята, а Олави и Володя махали им руками из окон автобуса.

Вскоре автобус скрылся за деревьями, и все отправились в лагерь.

В тот же день ребята написали письмо в Волгоград. Лесоводы просили волгоградских пионеров встретить теплоход «Циолковский», на котором ехал Олави, и сообщить в Ташканы, как приживутся деревца. Письмо отправили авиапочтой.

В субботу утром еще до подъема флага в лагерь пришел Венька Рюхин. На веревке он тащил черного пса.

— Все, не могу больше! — сказал он и присел под зеленым грибком дежурного.

— А что случилось? — спросили ребята.

— Ничего не случилось. Но если мне еще раз придется пойти к этим образинам рогатым, то обязательно случится. Околею! Вот этот пустобрех меня в могилу сведет.

С этими словами Венька с такой силой дернул поводок, что Жук взвизгнул от боли.

— Да ты погоди, — сказал Павлик, — расскажи толком, что произошло.

— А то, что этот Жук, как и его хозяин, самый настоящий браконьер. Рябчиков давит, тетерок ловит. Я его привязываю в лесу, а чтоб не выл, свой обед отдаю. И так всю неделю голодный. Мать спрашивает: не заболел ли?

— Что, брат, трудное дело тебе досталось, — улыбнулся Виктор Петрович.

— Трудное, — с горечью ответил Венька. — Не могу больше… пусть другой кто-нибудь хоть недельку за меня поработает, пока я отъемся.

Ребята рассмеялись. Но Таня Калитина оборвала их.

— Да перестаньте вы! Нашли чему смеяться. Сами бы так попробовали, как Рюхин.

Ребята стали думать, кого послать к деду Тимохе вместо Рюхина.

Предложения сыпались одно за другим. Наконец Павлик сказал:

— Только коз по лесу не распускай, гони на поляну, а то они и пенья и коренья сожрут, — предупредил Венька.

Сашка сразу же отправился в путь. Деда Тимоху он нашел на поляне у Неженки. Дед сидел в тени развесистой елки и, разложив на газете припасы, обедал.

— Здравствуйте, дедушка! — как можно ласковей проговорил Сашка. — Приятного аппетита…

— Ем свой, а ты гляди да стой, — неприветливо ответил дед Тимоха.

— Я вас ищу, дедушка, — продолжал Сашка, а про себя подумал: «Что-то дед не в духе».

— Это зачем же я тебе, мил-человек, понадобился?

— Меня зовут Сашкой. Я к вам в подпаски назначен.

— А что, Вениамин не придет больше? — поинтересовался дед.

— Он заболел, радикулитом… — брякнул первое, что пришло в голову, Сашка. — Поправится, может, и придет.

Дед как-то странно посмотрел на Сашку, машинально потер ладонью поясницу и, не спуская с Сашки проницательного взгляда, спросил:

— А кто ж это, с позволения сказать, назначал тебя?

— Лесники… Ну школа, значит.

— Ну тогда другое дело. А жалко Вениамина, — притворно вздохнул дед. — Уж больно шустрый парнишка. Такому и стадо доверить не боязно. А ты вроде с виду тоже ничего, — дед изучающе оглядел Сашку и добавил: — Впрочем, пастушья наука нехитрая. Обрисую все как есть в лучшем виде. Поначалу сгони-ка коз покучнее. Уж больно они разбрелись какая куда.

Сашка выломал увесистую хворостину и начал собирать стадо на поляну. В это время в стороне Сяргиламбы раскатисто прогремел выстрел.